Лидия Некрасова - Я из Африки Страница 14

Дома африканцев не могли стоять там, где были дома белых людей… Так же как африканцы не могли ходить по тем улицам, по которым ходили белые люди, не могли купаться в океане в том месте, где купались белые люди, не могли гулять в том парке, где гуляли белые люди…

— Нана! Сейчас наша остановка, — раздался голос Андрюшиной мамы. Нам сейчас выходить. Мы приехали.

Андрюша вскочил и потащил Нану за руку к выходу. Какая-то старушка с сожалением посмотрела на Нану и глубоко вздохнула:

— Бедняжечка, какая черная!

Андрюшина мама сердито взглянула на старушку.

— Ничуть она у нас не «бедняжечка»! Она у нас молодец! Учится в школе и получает пятерки! Я бы хотела, чтобы мой, вот этот, так учился! — И она положила руку на плечо Андрюши.

А Андрюша засмеялся.

— Да, уж если приехала в Советский Союз, значит надо хорошо учиться! — сказал какой-то человек в меховой шапке, приветливо глядя на Нану.

— Разве у нас есть школа на их языке? — спросила старушка.

— Ну что вы! — укоризненно взглянула на нее Андрюшина мама. — Она говорит по-русски отличнейшим образом! Учится в нашем самом обыкновенном интернате! Вместе с ним!

— Ах ты, батюшки! — изумилась старушка. — И что ж ты, милая, долго будешь жить в Москве?

Автобус остановился. Нана, вслед за Андрюшей и его мамой соскакивая с подножки, весело помахала старушке на прощание рукой и крикнула:

— Пока не кончу учиться!

Андрюша крепко держал Нану за руку. Он обязательно хотел, чтобы все встречные, и знакомые и незнакомые, знали, что это именно к нему в гости идет африканская девочка!

Он шагал, гордый и важный, подняв кверху румяное лицо, и рука его в синей варежке не выпускала одетую в красную варежку руку Наны.

— Вот наш дом! — сказал Андрюша.

Закинув голову, он с удовольствием оглядел одиннадцатиэтажный огромный дом, в котором они жили. Пять лет назад Андрюшин папа получил здесь квартиру, и другого дома Андрюша просто не представлял себе, хотя и родился он не здесь. Ему было три года, когда он впервые поднялся на лифте на седьмой этаж, где была их квартира.

— Вот наш дом! — еще раз повторил Андрюша.

А Нана стояла около него, тоже закинув голову, и считала этажи…

— Одиннадцать! — радостно сказал Андрюша. — Одиннадцать этажей! Десять подъездов! Триста тридцать квартир!

Ого! Нана чуть-чуть покачала головой и прищурила глаза… В том городе, где жила Нана, такого большого дома не было ни одного! Триста тридцать квартир! Подумать только! В том городе, где жила Нана, было только четыре семиэтажных дома, и все они принадлежали сеньору Дуарти, известному богачу…

— А у вас только один дом? — тихо спросила Нана Андрюшину маму. Она боялась показаться слишком любопытной. — Или много?

Удивительно! По Андрюшиному виду невозможно было догадаться, что он такой богатый! У него такой большой дом, а он ездит в автобусе. Вот сеньор Дуарти — сразу было видно, что он богач! Он никогда не ходил пешком и, уж конечно, не ездил в автобусе… Он всегда ездил только в новенькой блестящей машине. И дети его ездили даже на пляж на машине… Так всегда и говорили люди: «Вон, смотрите, Дуарти поехал…», «Вон, смотрите, поехала машина Дуарти…» А про тех, кто жил в домах, принадлежавших ему, говорили тоже почтительно: «Он теперь живет в доме у Дуарти. Значит, он получил хорошую работу. Разбогател, видно!» Много людей жило в домах сеньора Дуарти. Но не было там африканцев…

— Много домов… Или один? — Андрюшина мама остановилась от изумления.

И Андрюша остановился, выпустил даже из своей руки руку Наны.

— Мама! Что она хочет сказать? — спросил он. — Я не понимаю!

— Я сначала тоже не поняла, — улыбаясь, сказала Андрюшина мама. — А теперь догадалась. Ты подумала, Нана, что Андрюша назвал этот дом нашим, потому что мы его хозяева? Потому что мы его купили? Так бывает у вас в стране, Нана… А у нас иначе. Мы его хозяева, потому что мы в нем живем. Все триста тридцать семей, которые живут в этом доме, — все его хозяева! Но никто его не покупал и не продавал. Дом выстроили для всех нас. Мы когда-то жили в маленькой комнате, нам было тесно… Когда Андрюше было три года, нашему папе дали здесь квартиру. И так же всем другим людям, которые здесь живут. Дали бесплатно, чтобы нам лучше жилось. И теперь мы все бережем наш дом, следим, чтобы все в нем было в порядке. Видишь, вот эти деревья? Мы сами сажали их вокруг дома. Мы говорим «наш дом», «наш сад», потому что они общие. У нас все хозяева! Мы все хозяева и дома, и сада, и всего в нашей стране. Вот сейчас мы с тобой поднимемся на нашем лифте, позвоним в нашу дверь и откроет нам…

— Наша Таня! — закончил Андрюша, подталкивая Нану в лифт. — Нажимай, Нана, вот на эту белую кнопку!

Нана сняла варежку и осторожно надавила на гладкую кнопку. И поплыли у нее перед глазами закрытые металлические двери… Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь…

— Приехали! — крикнул Андрюша.

Лифт остановился на седьмом этаже. На площадку выходили три двери. На одной из них была прибита дощечка, и на ней было написано: «Н. Н. Пальчиков».

— Вот наша квартира. Звони, Нана! — громко сказал Андрюша, хозяин квартиры, дома, сада, деревьев и всего-всего, что есть в его стране.

Такой же хозяин, как все остальные советские мальчики и девочки, как все их папы и мамы, бабушки и дедушки, братья и сестры… Вот к кому в гости пришла сегодня Нана! И, уж конечно, даже богач сеньор Дуарти не был таким богатым, как этот маленький советский мальчик Андрюша Пальчиков!

Глава XIII. Вопросы и ответы

— Я вижу, у нас сегодня семья увеличилась? — раздался громкий голос, когда ребята, Нана, и Андрюша, и Андрюшина сестра Таня, сидели за столом, уже рассмотрев и рыбок в аквариуме и зеленых попугайчиков в большой клетке.

— Папа! Папа пришел! — Андрюша бросился отцу на шею.

— Подожди, подожди, сынок! Дай-ка я познакомлюсь с нашей новой девочкой!

Андрюшин папа, высокий-высокий, широкоплечий, румяный и такой же голубоглазый, как Андрюша, стоял перед Наной и протягивал ей руку.

— Ну, девочка, давай знакомиться! Столько раз Андрюша про тебя рассказывал! А ты все не приходила! Я Пальчиков-старший. Зовут меня Николай Николаевич.

Нана встала из-за стола. Ее маленькая рука совсем спрягалась в большой руке Андрюшиного отца.

— Меня зовут Нана… Я из Африки! — тихо проговорила она, улыбаясь, глядя в глаза Николая Николаевича.

— Знаю, знаю, что из Африки! Только ведь Африка большая… Еще какая большая! Вот скажи мне, из какой страны ты приехала?.. А то Андрюша никак не мог толком объяснить…

Николай Николаевич положил руку на голову Наны.

— Волосики у тебя такие курчавые… Ну, так откуда же ты, африканская девочка?

— Я из Анголы, — ответила Нана.

— Из Анголы? Вон откуда!.. Ах ты, моя маленькая, — Николай Николаевич погладил Нану по голове. — Значит, это у вас в стране сейчас люди сражаются за свободу?.. Значит, это к вам в страну никогда еще не приезжали советские люди?.. Ах ты, моя маленькая! — Николай Николаевич ласково смотрел на Нану и покачивал головой.

— К нам советские люди не приезжают… — сказала Нана.

Она очень хорошо помнила, как Сабалу рассказывал маме историю о советском пароходе. Несмотря на то, что во время бури пароход потерпел аварию, ему не разрешили войти в порт, чтобы исправить повреждения. Сабалу сказал тогда: «Ни один советский человек никогда еще не ступал на землю Анголы… Ни один советский пароход не приставал к нашим берегам!»

Люди ходили тогда потихоньку далеко за город, по берегу, чтобы посмотреть на стоящий вдали пароход. Даже на таком расстоянии был виден красный флаг, укрепленный на его мачте. Люди знали: если полиции станет известно, что они смотрят на красный флаг Страны Советов, их арестуют. Ведь людей бросали в тюрьму только за одно слово «Москва», только за одно слово «Россия». И все-таки люди ходили по берегу, далеко за маяк, и смотрели в сторону советского парохода. И Сабалу смотрел…

— К нам советские люди не могут приехать… Их не пустит полиция… Никого! — Нана опустила голову.

Андрюшина мама посмотрела на Нану, подергала Николая Николаевича за рукав…

— Ну, садитесь кушать! — сказала она весело. — А то суп остынет! И расскажите нам, кто из вас за эту неделю получил пятерки и сколько?

— Я получил три пятерки, — Андрюша гордо поднял нос. — Я получил бы еще, только Анна Ивановна меня больше не вызывала. А Нана тоже получила три пятерки. Она у нас молодец! Это Анна Ивановна сказала!

— Пятерки — дело хорошее! — Николай Николаевич внимательно посмотрел на Нану, на Андрюшу. — Это очень хорошо… Прилежно учись, девочка! Когда ваша страна будет свободной, ты приедешь к себе домой и будешь учить русскому языку других ребят… А потом мы с Андрюшей приедем к тебе в гости, и ты будешь у нас переводчицей…