Галина Карпенко - Клятва на мечах Страница 14

— А когда идти? — сразу спросила Чиликина.

— Я узнаю, — ответил Иван Мелентьевич. Он повесил на доску рассказ в картинках о том, как зимуют звери, и предложил: — Я тебя давно не вызывал, Наташа. Может быть, ты пойдёшь к доске?

Чиликина сначала встала, а потом села и сказала:

— Я не могу. Мне очень жалко Бодрова.

— Давайте я пойду, — вызвался Кисляков. И начал рассказывать про ежа, который всю зиму спит.

Кижаев не слушал Кислякова.

Он вдруг вспомнил, как запустил на парту Бодрову шерстяной катыш на нитке и зашипел: «Мышь! Мышь!» Бодров не испугался. Завизжала Наталья, нарочно завизжала — она видела, что это шерстяной катыш.

«Ты знаешь, кто панически боится мышей?» — спросил Бодров у Василия.

«Кто?»

«Слон».

Василий подумал, что Бодров шутит. Но на следующий день он принёс книгу про слона, который разрушил клетку, когда в неё забежала мышь.

«Слон перед мышью совершенно беспомощен, — объяснил Бодров. — Мышь забирается в складки его кожи, между пальцев на ногах. Там даже у слона тонкая кожа. И слон не может стряхнуть мышь».

Василий помнил, что Бодров, возвращая ему катыш, сказал:

«Слона жаль. А тебе?»

«Чего его жалеть, слона, если он не может виться с мышью?! Смех один!»

Бодров с ним спорить не стал. Он вообще не спорил.

«Смешного мало», — сказал Бодров и захлопнул книжку.

Василий очнулся. Рядом стоял Иван Мелентьевич.

— Мы все беспокоимся об Алёше, — говорил он Чиликиной.

Василий понял, что Наталья не проняла учителя своей жалостью. На перемене Дуня составила список — он был большой: весь класс хотел навещать Бодрова.

— Я пойду первая. Я над ним шефствовала, поэтому я имею право! — кричала Чиликина.

И Дуня, чтобы от неё отвязаться, записала её первой.

— Думаешь, от этого ему легче станет?

Себя Дуня забыла записать. Иван Мелентьевич тоже этого не заметил. Кижаев в списке был не первым. Когда ещё до него дойдёт черёд! Переходя через мост, он подолгу глядит на берёзовую рощу. За ней — больница. Дорога до рощи Кижаеву известна. Дальше он никогда не бывал, но он найдёт.

БОРИС СЕРГЕЕВИЧ

Борис Сергеевич вошёл в палату и присел к Алёше на постель.

— С добрым утром!.. Гляди, Алексей, на мой палец! — Доктор поднял палец вверх, отвёл его в сторону, опять поднял вверх. — Молодец! Хорошо. Теперь давай я тебя послушаю.

У Бориса Сергеевича в руках резиновая трубка. Два её конца он вставил себе в уши, а круглую штуковину, похожую на телефонную мембрану, приложил к Алёшиной груди.

— Подышим… А теперь задержи дыхание… Молодчина, Алексей.

— У меня ничего не болит! — объявил Алёша.

— Ой ли?

— Правда ничего. Вы долго будете меня лечить?

— Долго, — ответил Борис Сергеевич. — Целый месяц!

Он очень внимательно посмотрел на Алёшу.

— Нам с тобой не придётся скучать. Мы с тобой будем очень заняты. Скажи, пожалуйста, у тебя есть любимое занятие?

— Я люблю собирать спичечные коробки! — выпалил Алёша. Он почему-то не решился рассказать доктору про свой театр.

— Оказывается, у нас с тобой одно и то же увлечение!.. У тебя есть такой? — Борис Сергеевич извлёк из кармана спичечный коробок. — Бери, у меня таких два…

* * *

На спичечном коробке воздушный гимнаст, держась мускулистыми руками за кольца, делает стойку.

У Алёши такого коробка не было. У него вообще никакого не было — он и не думал собирать коробки. Это Кижаев собирает.

«Я буду собирать коллекцию! Спички — вам, коробки — мне!» — объявил Кижаев в школе.

Первый коробок ему принесла Наталья. «Всё равно выбрасывать», — сказала она.

На коробке была изображена зобастая птица с большим клювом, под клювом — мешок.

«Это пеликан», — объяснил Алёша Кижаеву.

На другой день, когда Борис Сергеевич пришёл проведать Алёшу, он первым делом выгрузил из карманов полдюжины коробков.

Алёша лежал лицом к стенке.

— Будем здороваться? — спросил Борис Сергеевич.

Ему сказали, что Алёша плохо спал.

Алёша повернулся, посмотрел исподлобья, хмуро.

— Ты мне хочешь что-то сказать?

У Алёши дрожали губы.

— Это не я, — сказал он, — это Кижаев собирает коробки. Вот, возьмите. — Он вытащил из-под подушки злополучный коробок.

Алёша мучился, просыпаясь ночью: «Зачем я обманул? Зачем взял у доктора коробку?»

— Собирает Кижаев? А кто такой Кижаев?

— Кижаев? Он очень сильный. Вы знаете, какой он выносливый!.. У него есть собака. Он очень здорово бегает на лыжах. Он…

— Прекрасно! — сказал Борис Сергеевич. — Прекрасно! Когда он к тебе придёт, твой Кижаев, я буду очень рад с ним познакомиться…

— Вы понимаете, он может не прийти… — спохватывается Алёша.

— Почему?

— Он может подумать, что вы его не пустите…

— Мы немножечко повременим, и я разрешу Кижаеву тебя навещать. Непременно, — пообещал Борис Сергеевич.

«Борис Сергеевич, конечно, сдержит слово. Был же на свете доктор, который посоветовал пригласить к больной девочке слона. Кижаев не слон…» И Алёша говорит вслух:

— Вы читали рассказ про доктора и слона? Разве можно пустить в больницу слона?

— Представь себе, что можно!

ТОРЖЕСТВЕННОЕ ПОСЕЩЕНИЕ

Учитель звонит Борису Сергеевичу каждый день.

— Простите, доктор, но дети не дают мне покоя. Я, разумеется, буду вместе с ними, и мы не нарушим никаких правил.

— Хорошо, приходите.

В назначенный день Борис Сергеевич вышел навстречу ребятам. Их было четверо: три мальчика и девочка, которая солнечно улыбалась.

— Кто же из вас Кижаев? — спросил Борис Сергеевич у мальчишек.

Мальчишки молча переглянулись.

— Он что, захворал, Кижаев?

— Он совсем здоров, только мы в первую очередь, а он — потом, — объяснила, улыбаясь, девочка.

Борис Сергеевич помрачнел.

— Мне придётся вас огорчить, — сказал он учителю. — Вас я пропущу, а дети придут в другой раз: у нас непредвиденный карантин.

— Гостинцы, гостинцы! — Девочка протягивала корзиночку. — Скажите, что от Чиликиной!

— Гостинцы ты принесёшь в следующий раз! Пошли, — говорит Борис Сергеевич учителю. — Он ждёт.

По дороге в палату Борис Сергеевич инструктировал Ивана Мелентьевича:

— Прошу вас, помните: с вами не приходили никакие мальчики и никакие девочки. Весь класс передаёт привет! — Борис Сергеевич открыл дверь и первым шагнул в палату. — Алексей, к тебе пришёл учитель. А ребята придут в другой раз.

Алёша разглядывал Ивана Мелентьевича спокойно: может, он сегодня именинник, Иван Мелентьевич? В новом костюме, красивый галстук.

Алёша слушал, как Иван Мелентьевич передаёт ему привет от ребят и подробно рассказывает о событиях в классе, как кто оканчивает учебную четверть.

— Ты нас догонишь, Алёша, я в этом не сомневаюсь… Ты знаешь, — продолжает он, — Дуня составила список, кто тебя будет навещать.

— А Кижаев? — спрашивает вдруг Алёша.

— Ну конечно…

— Я должен, к сожалению, извиниться, — говорит Борис Сергеевич, взглянув на часы.

Иван Мелентьевич не стал возражать.

— Подчиняюсь, подчиняюсь. Спасибо за разрешение! Что же, Алёша, передать классу?

— Ничего. Я скоро выздоровлю. До свиданья.

Иван Мелентьевич совсем не так представлял себе встречу с Алёшей. Разговор у них не получился. Алёша с трудом скрывал волнение. А как он на него смотрел, когда спросил про Кижаева.

Кижаева! Вот кого ждал Алёша Бодров!

* * *

Борис Сергеевич возвратился в палату.

— Ну вот, — сказал он, — в следующий раз твой Кижаев возглавит уже многочисленную делегацию.

— Что вы! — Алёша, усмехаясь, свинчивал и развинчивал подаренную учителем самописку. — Что вы! Кижаев не умеет возглавлять…

В дверях появилась санитарка:

— Борис Сергеевич, вас срочно!

— Сейчас!.. Алексей, я, вероятно, нынче буду дежурить. Тогда потолкуем.

Борис Сергеевич уже на ходу оглядывается.

— Ты меня жди! Я что-нибудь придумаю с твоим Кижаевым!

Не надо ничего придумывать. Зачем? Кижаев не придёт — и всё. Он теперь никогда не придёт и не позовёт Алёшу ни на какую гору.

«Зачем мне с тобой связываться, — скажет он, — когда ты, Вороний нос, не можешь съехать с горы по-человечески!»

«Разве я знал, что упаду? Это потому, что в первый раз. Я так покачусь, когда выздоровлю! Я ни капельки не испугаюсь. Я так покачусь!..» — «Нет уж, — скажет Кижаев, — хватит, хиля-миля!»