Николай Васильев - Кладоискатели (Повести) Страница 15

— Ты чего дерешься?

— А ты чего спишь? Дежурный, называется! Костер-то упустил. Я окоченел совсем…

Но разве Петька когда признает себя виноватым? Он же еще на меня и накинулся:

— Говорил тебе: одевайся теплее. Не послушался! Я-то вот не мерзну!

Он накидал на горячие угли засохшей хвои и валежника, подул, изо всех сил раздувая щеки. Вскоре костер запылал с новой силой.

Петька подбросил в огонь толстых сучьев, сверху положил трухлявый пень.

— Теперь долго не прогорит, — сказал он. — Давай вместе ляжем, теплее будет.

Мы улеглись рядышком и вскоре заснули.

Находка

Спать рядом с Петькой оказалось сущим мучением: он брыкался во сне, размахивал руками, то и дело спихивая меня с подстилки.

Наконец, я не выдержал и решил устроиться отдельно. Выдернул из-под Петьки — он и не проснулся — несколько еловых лап, перетащил их к другой стене. Вернулся, чтобы взять еще охапку веток помельче.

Вдруг, когда я шагнул на середину пещеры, у меня под каблуком что-то щелкнуло. Я вздрогнул от неожиданности. Нагнулся, пошарил на полу и поднял круглую жестяную банку.

Я подошел к костру, к свету, попробовал открыть банку, но крышка не поддалась.

— Петька! — позвал я. — Петька, да проснись же ты!

Петька вскочил:

— А? Что?

— Петька, смотри, что я нашел.

Сон у Петьки как рукой сняло.

— Нашел? — спросил он ясным голосом. — Что нашел? Да говори скорее!

— Банку.

— С золотом?

— Да нет, какое там золото! Банка из-под гуталина.

Петька рассердился:

— Чего ж ты тогда людям спать не даешь? Разорался: «Нашел! Нашел!» Невидаль какая — банка из-под гуталина… Подбрось-ка в костер.

Он снова улегся и повернулся носом к стене.

— Петька, ничего-то ты не соображаешь! Сам подумай: как могла попасть сюда эта банка? Никто в лесу сапог не чистит. А вдруг в ней какое-нибудь письмо? Может, Кайсы Очей написал, чтобы не забыть, где он зарыл свой клад, а банку спрятал в пещере?

Петька снова вскочил:

— Чего ж ты время тянешь? Открой скорей, посмотрим, нет ли в ней чего!

— Открой… Легко сказать. Я уж и так ее открываю, да она не открывается.

— Дай-ка мне, — нетерпеливо сказал Петька.

Мы изрядно помучились, прежде чем нам удалось открыть плотно насаженную крышку.

Так и есть: в банке лежала бумажка!

Я подбросил в костер несколько сухих сучков, чтоб было светлее.

Мы с Петькой присели к огню.

На листе бумаги был нарисован треугольник. Его вершины обозначены буквами: «П», «Р» и «Л». В одном углу стоит 90°, в другом — 60°.

— Витька! — сказал Петька замирающим голосом — Дураку ясно, что это указание места, где зарыт клад.

— А где именно он зарыт, этого дураку не ясно?

Петька сосредоточенно разглядывал рисунок и не заметил в моем вопросе подвоха.

— Пока еще нет, — ответил он. — Кайсы Очей для того и зашифровал свою запись, чтобы труднее было его понять. Но мы ее разгадаем! Представляешь, найдем клад и…

— Забыл, как дядя Никита нас высмеял, что мы хотим объедаться конфетами?

Петька махнул рукой:

— Конфеты — это глупость, что мы, маленькие, что ли? Мы другое сделаем… Будут у нас деньги — купим билеты на поезд… Или нет, лучше на самолет! И — в Сибирь, на какую-нибудь ударную стройку. Это не то, что в лесу отсиживаться. Там уж нас никто не найдет — ни учителя, ни родители. И никакой тебе школы! Никогда! Представляешь? Вот будет здорово!

— Погоди. радоваться, — охладил я его пыл. — Сначала надо клад найти. Ну-ка, дай я получше разгляжу, что тут еще изображено. Так-так… Вот это, по-моему, нарисован вход в пещеру. Гляди: два камня, а рядом — куст.

— Похоже, — подтвердил Петька.

— Вот это — родник. Видишь, вода бежит струей.

— Точно!

— И буквы обозначены: «П» и «Р». «Пещера» и «Родник»!

Петька посмотрел на меня восхищенно:

— Ну, Витька! Ну, голова! Даже не ожидал от тебя… А что дальше?

Я задумался.

— Рядом с буквой «Л» нарисовано дерево. Что такое «Л»?

— Липа! — закричал Петька. — Ясное дело: Кайсы Очей спрятал золото в дупле липы. Или зарыл под липой. И смотри: сторона ПР обозначена цифрой 154. Чего? Шага? Или метра?

— А может, аршина или сажени, — сказал я. — Раньше-то на аршины да на сажени меряли.

— Чего тут долго гадать, давай проверим, — предложил Петька. — Вон уж рассвело совсем.

Мы выбрались из пещеры и пошли, считая шаги, к роднику.

Между пещерой и родником оказалось ровно 154 шага! Значит, наши рассуждения были верными!

— Слушай, Петька, а ведь мы с тобой, оказывается, кое-что соображаем! Выходит, варят у нас котелки, когда захотим. Чего же мы с тобой в отстающих плетемся? Могли бы учиться не хуже других.

Петька беспечно присвистнул:

— Чего об этом говорить, когда мы скоро навек со школой распрощаемся! Так где же растет эта самая липа?

— Я откуда знаю!

— Наверное, можно как-нибудь высчитать… — неуверенно сказал Петька.

— Наверное, можно. Только как?

Мы приуныли.

— Недаром Евдокия Ивановна говорит, что без математики в жизни шагу не ступишь. Я раньше думал, что она это просто так говорит, а теперь вижу, что не просто так, — сказал я.

— Что же нам делать? — спросил Петька.

— Может, дядя Никита поможет нам разобраться, что к чему?

— Ну что ж! — Петька вздохнул. — Придется идти к дяде Никите. Другого выхода нет.

На пасеке

На пасеку мы заявились как раз к обеду.

— A-а, путешественники! — приветствовал нас дядя Никита. — Заходите, заходите. Есть хотите? Хотя, чего я спрашиваю, ясно, что хотите — время-то обеденное. Садитесь за стол.

Мы не стали ломаться, сели.

Дядя Никита нарезал хлеба, достал из печки чугунок, поставил его посреди стола на перевернутую сковородку.

— Лапша грибная, — объявил он. — Осень нынче теплая, грибы по сю пору растут. Утром сходил, насобирал маленько. Ешьте, не стесняйтесь. — Старик разлил лапшу по мискам.

Уговаривать нас не пришлось. Хотя в наших мешках полно всякой снеди, да разве сравнишь какую-нибудь еду на свете с лапшой из свежих грибов!

Мы придвинулись поближе к столу, только ложки замелькали.

Дед ел не спеша, ни о чем нас не расспрашивал; время от времени мы ловили на себе его пристальный взгляд.

Потом дядя Никита поставил перед нами кружки с чаем, появилась и хорошо знакомая нам миска с медом.

Наевшись-напившись, мы поблагодарили хозяина, встали из-за стола и пересели на лавку у печки.

— Начинай! — толкаю я Петьку в бок.

— Ты начинай.

Дядя Никита сел напротив нас, закурил свою трубку.

— Ну, — говорит, — хватит вам перемигиваться. Говорите, зачем пожаловали?

— Дядя Никита, мы были в пещере… — начал Петька и посмотрел на меня, ища поддержки. — В пещере, где Кайсы Очей жил…

— И нашли там письмо, — вступил я.

— Только ничего в нем понять не можем…

— Вернее, кое-что поняли, а вот главного…

Дядя Никита перебил нас:

— Подождите, подождите. Что-то я в толк не возьму. Что за письмо? Отчего понять не можете, на незнакомом языке, что ли, написано?

Петька достал из кармана листок, протянул пасечнику:

— В том-то и дело, что письмо не написано, а нарисовано. Вот, видите, цифра 154, это — 154 шага от пещеры до родника. «Л» — это липа, ее-то нам и надо найти. А вот при чем тут треугольник, при чем какие-то градусы?

Старик взял листок, долго рассматривал и так и эдак, потом вернул Петьке.

— Нет, сынки, уж если вы не понимаете, я и подавно. У меня грамотешка против вашей куда слабее будет, вы вон уж пятый год в школу ходите, а мне и года ходить не пришлось… Так вы что же, думаете, что эти картинки Кайсы Очей рисовал?

— Конечно! — с жаром сказал Петька. — Он обозначил место, где зарыл клад… Мы думали, вы нам поможете…

Старик развел руками…

— Рад бы…

— Что же нам делать? — спросил я.

— Тут долго думать нечего, спросите у учителей — вот и все, — посоветовал дядя Никита.

— Ну-у, — протянул Петька, — тогда вся школа узнает про клад. А нам самим хочется найти.

— Самим, конечно, интереснее, — согласился старик. — Тогда придется сначала ума поднабраться, а уж потом клад разыскивать.

— Нет, это нам не подходит, — решительно сказал Петька. — Лучше мы у учительницы спросим — и дело с концом.

Дядя Никита покачал головой и ничего не сказал.

— Словом, придется возвращаться в деревню, так, что ли, Петька? — спросил я.

— Придется.