Эдуард Веркин - Друг-апрель Страница 15

Соседские мальчишки смеялись издалека, подойти посмеяться ближе не осмеливался никто. А один раз они подговорили совсем мелкого, он подбежал и стал дразнить Ивана Психозом.

Иван ничего ему не сделал.

Это было тяжелое время. Бессмысленное. Он нашел у бабушки книжку «Бегущая по волнам» и прочитал ее два раза. Под конец устал и часто засыпал, особенно когда бабушка растапливала печь. Однажды он проснулся, а она рядом. Сидела возле печки, грела ноги, носки с птичками.

– Ну, ты и дрыхнуть, – сказала она.

Он спросил:

– Всё?

– Всё, – ответила она, – залечили, как собаку Павлова.

– Почему?

– Потому что при виде белых халатов хочется плеваться.

– А как здоровье?

– Здоровье что надо, горло обделали лазером, теперь могу снегом просто питаться. А ты что делал?

– Так, туда-сюда. Ходил. Книжки читал, телевизор смотрел. Тебя точно отпустили?

Она не ответила, достала из сумочки коробочку. С бумажным бантиком, все как полагается.

Подарок. Только открывать нельзя, надо через год, иначе не сбудется.

К чему подарок-то?

Ульяна улыбнулась и сказала, что Новый год.

Глава 9

Тюлька убегал. Для своего возраста он бегал быстро. Но недолго. Выносливости не хватало, для выносливости нужно мясо, хрящи и виноград и чтобы в мышцах глюкоза застревала. Так что Аксён достал его через три минуты. Мог бы и сразу достать, но хотел, чтобы Тюлька выдохся.

Так что осталось лишь толкнуть его в шею.

Тюлька кувыркнулся и упал в мох. Лицом. Замер. Сжался, привычно втягивая голову в плечи.

– Вставай, – Аксён потрогал его за плечо. – Нечего на земле валяться.

Тюлька повернулся. Красный и слезы близко. И лицо зеленое, со мха набралось. Забавно, подумал Аксён, весна, а мох зеленый.

– Брось, – улыбнулся он. – Не стоит. Пройдет пять лет, и ты посмеешься над всем этим.

– Надоело! – выкрикнул Тюлька. – Всё! Надоело!

Он брызнул слезами и теперь размазывал по лицу зеленую жижу.

– Чего он так?! За что?! Я заработал! Должно поровну!

– Да пусть подавится. Я даже влезать не стал… Ему все равно в пользу не будет. Нажрется, да и все, сдохнет скорее…

– Я убегу!

– Сейчас?

– Да! Сейчас!

Тюлька вытер лицо рукавом.

– Потом сбегу, – всхлипнул он. – Вот Петька приедет… А потом сбегу! Сегодня…

– Четвертое.

– Сегодня не четвертое! Ты все врешь! Сегодня двадцать…

– ПЯТЬ дней осталось, – Аксён показал пятерню. – Потом они приедут.

Он даже не понял, почему он так сказал. Почему именно пять. А не два?

Пять.

Два лучше, чем пять.

Они приедут, и будет целая неделя. А потом они еще на неделю задержатся, они всегда задерживаются. Ну, иногда. В апреле. Они пойдут в лес, там есть места, в которых снег лежит до начала мая и можно встретить подснежники.

Подарит ей букет. Подснежники – самые красивые цветы. Тогда он тоже подарил ей подснежники, она положила их в книгу, а сверху поставила вазу и забыла. И цветы каким-то образом впечатались прямо в бумагу, там был какой-то роман про чересчур умных чаек…

– В прошлый раз Петька сказал, что «Сони» привезет, – сказал Тюлька. – Ну, зимой тогда. Она к телевизору подключается. Ты когда-нибудь видел «Сони»?

– Да.

– А я нет. Там разные игры есть… Можно стрелять, как из настоящего автомата. Дождусь только Петьку…

– Чугун – урод, – сказал Аксён. – С этим ничего не поделать уже…

– А она?! Она чего? За что она меня сегодня?

– Она… Она болеет.

– Она пьяница! Они с дядей Гиляем вчера три бутылки выпили, а потом меня ночью к Крыловой посылали! Я сбегу!

– Куда?

Тюлька не знал, куда бежать. Поэтому ответил неуверенно:

– В Америку… – сказал он неуверенно. – Еще в Бразилию.

– Хорошо. Я сам уже давно хочу сваливать.

– Правда?

– Угу. Так что можем вместе, ну если хочешь. В Америку, конечно, не доедем, но можно в Питер.

– А где мы там жить будем?

Тюлька успокоился.

– Найдем что-нибудь. Придумаем. Но надо подготовиться хорошенько. Так что ты готовься… К тому же надо бежать не сейчас, а летом. Летом лучше. Проще.

– Это точно, – согласился Тюлька. – Летом всего много. Грибы можно собирать… Только я сейчас домой все равно не пойду! Она опять драться будет!

Будет, подумал Аксён.

– Она меня тоже лупила, – сказал он. – А Чугуна как лупила, я до сих пор помню. Он от нее по всему дому бегал! А однажды даже на крышу забрался. Он на крыше сидит, а мамка вокруг бегает, весь разъезд смеялся.

– А теперь не смеются. – Тюлька поднял шишку, зашвырнул вверх. – Теперь не смешно уже…

– Она на самом деле больна. Это болезнь.

– Да ей просто нравится. – Тюлька швырнул еще шишку. – Нравится пить! И дяде Гиляю тоже. Они пьяницы! Мы им не нужны!

– Нужны, – возразил Аксён. – Конечно, нужны…

Не нужны, Тюлька прав, не нужны. Ни матери, ни уж тем более дяде Гиляю. Он вообще иногда думал, что матери у них нет больше. Ведь Верка уже не очень-то мать, уже совсем перевернулась. Тюлька еще маленький, ему еще надо верить. Это как солнце – в детстве человек должен жить в солнечном свете. А еще он должен верить в родителей – это все равно что солнечные витамины. Зачахнуть без них на раз-два.

– И мы им нужны, – сказал Аксён. – И они нам, так уж всегда вообще бывает.

– А Петьку мама не бьет, – сказал Тюлька. – Никогда не бьет. У него кроссовки с компрессором, а на Новый год ему «Сони» купили…

– Пойдем на Темные озера, – перебил Аксён. – А?

Тюлька вылупил глаза.

– Ну да, на Темные озера, – повторил Аксён. – На пару дней. Там тихо, поживем потихонечку.

– Там же ведьмы! – прошептал Тюлька.

– Ведьмы?

– Ну да. Все же говорят, что ведьмы там. К озерам никто и не ходит, поэтому и тихо там… Они утаскивают…

– Значит, домой?

Тюлька помотал головой:

– Не, лучше на озера. Я слышал, там мангусты водятся!

Аксён задумался. Какие еще мангусты?

– Может, лангусты? – спросил он.

– Может, и лангусты… Креветки такие большие…

– Значит, на озера. Жди здесь, я сейчас. На этом самом месте, понял?

– Понял. – Тюлька сел на мох, обхватил руками плечи.

Холодно ему. Ему всегда холодно, мерзляк Тюлька, мерзляк, это у нас у всех такое, у всех руки мерзнут, и руки, и ноги, кровь плохо ходит…

– Не сиди, простынешь. – Аксён рывком поднял Тюльку и прислонил к сосне. – Жди.

Тюлька буркнул что-то неразборчивое. А потом вслед еще крикнул про вездеход.

До дому Аксён добрался быстро. Не хотелось их видеть, ни мать, ни Гиляя, но до озера далеко и идти налегке не стоило, надо было взять хотя бы хлеба. И банку. Чай еще.

Все находились дома. Слушали музыку, из форточек вываливался заикастый рэп, видимо, дядя Гиляй и Чугун сошлись на рэпе. А матери все равно.

Аксён проверил веранду.

Хлеба не было. Даже крошек, Аксён заглянул в хлебницу, заглянул в сумку на двери. Ничего. Заходить в дом через крыльцо не хотелось, и Аксён решил осторожно влезть в окно. Их с Тюлькой комната располагалась в дальнем углу дома, так, даже не комната, отгородка, если Аксён приходил ночью, он всегда так и делал.

Приставил к стене лестницу, взобрался, обнаружил, что окно закрыто изнутри на задвижку, все равно пришлось пробираться через зал.

Бутылки стояли вдоль стены. Пустые. Мать лежала на диване, Чугун сидел на полу в углу и обнимался с Жужей, дядя Гиляй курил. Он увидел Аксёна, тут же выбрался из-за стола, подбежал, улыбаясь…

Замолчал.

Хотел что-то сказать, но на пути от стола до Аксёна забыл, что именно.

– Как самочувствие? – осведомился Аксён.

– Да… – протянул он. – Здоровье нам не помешает…

– Особенно если так жрать.

– Ты как с дядей разговариваешь? – промычала мать.

– С уважением. – Аксён попробовал обогнуть Гиляя по флангу, но тот слишком сильно раскачивался, это серьезно затрудняло маневр.

– Он нас уважает, – сообщил Чугун Жуже. – Смотри-ка ты…

– Он нас не уважает, – возразила мать. – А мы его семья, между прочим…

– Мы его семья… – Чугун чмокнул Жужжу в ухо. – Это так трогательно…

– Кровные родственники, – усугубил Гиляй. – Мы его кровные родственники…

– Сыночек называется… – прогудела мать. – Яблочко…

– Спокойно, спокойно, я ему сейчас объясню…

Гиляй попытался было приобнять Аксёна, но тот увернулся, и Гиляй проехал мимо, в стол, в сковороду с макаронами, в миску с сосисками. Сосиски опрокинулись на пол, на них тут же накинулась Жужжа, стала подбирать, в единоборство с Жужжей вступил Чугун, Жужжа цапнула его за палец, мать принялась смеяться.

– Зачем меня обрушил? – Гиляй пытался восстать из макарон, но не восстал. – Моя мать твою мать любила…

Аксён собрал со стола чайные пакетики и сахар, выудил из сухарницы все сушки и проследовал в свою комнату. Достал самодельный котелок, топорик, который на всякий случай хранил под койкой, спички, пакетики с лапшой. Шоколадные батончики из подоконничной шхеры.

Открыл шкаф.