Адам Багдай - 0:1 в первом тайме Страница 15

Левый крайний «Сиренки» порядочно трусил. Если бы не ссора с Манджаро, он ни за что не решился бы на такой неосмотрительный шаг. Мальчику казалось, что он направляется сейчас не к знаменитому полузащитнику «Полонии», а прямиком в львиную пасть. Главной причиной, которая заставила его, несмотря ни на что, отважиться на подобное предприятие, было желание вернуться в свою команду. Манюсь очень сожалел, что так скоропалительно расстался с «Сиренной». Теперь, когда была возможность участвовать в большом турнире на кубок «Жиця Варшавы», страсть к футболу одержала в нем верх над страстью к бродяжничеству. Манюсю хотелось сделаться хорошим футболистом, таким, как Стефанек.

В тот раз, отобрав мяч, Стефанек, покидая поле, велел ребятам зайти за ним в понедельник в пять часов. Выла это ловушка или шутка, никто не мог сказать. Достаточно того, что никому из мальчишек и в голову не пришло подвергать себя опасности. Только Чек решился рискнуть.

«Голову мне не оторвут, — думал он. — Самое большее — услышу порядочную проповедь и получу по шее».

Несколько раз подходил мальчик к воротам стадиона, но каждый раз у него не хватало смелости войти туда. Наконец, когда часы у трамвайной остановки показали пять, он сказал себе громко: «Эх, один раз козе смерть». В воротах его остановил сторож:

— Ну-ка, давай отсюда! Ты что, не знаешь, что сюда вход воспрещен?

— Я к пану Стефанеку, — вкрадчиво улыбнулся Манюсь.

— Нельзя! Мне уж раз досталось, мяч тут как-то пропал.

Манюсь проглотил слюну и еще раз улыбнулся:

— Дорогой мой, ведь я по служебному вопросу. Меня уже ждут. От нашей беседы зависит будущее польского футбола. Вы уж, пожалуйста, пан председатель, сами справьтесь. В пять я должен быть у пана Вацека.

Сторож, обезоруженный приветливой улыбкой, махнул рукой:

— Ну иди, только помни: если наврал, я тебе уши оборву!

— Сердечно благодарен!.. — Манюсь направился к тренировочному полю.

Там он узнал, что тренировка закончилась и футболисты моются в душевой. Смелость снова покинула мальчика. Остановившись перед дверью раздевалки, он вдруг пожалел, что явился сюда. Стефанек не захочет с ним разговаривать. Если бы пришел Манджаро или Жемчужинка, другое дело. Но он, виновник всего скандала! Манюсь уже собрался повернуть к выходу, когда увидал в дверях Стефанека. В руке у него была большая спортивная сумка с эмблемой «Полонии». Одетый в светлые габардиновые брюки и рубашку с отложным воротником, он являл собой образец спортсмена, воплощение мечты ребят с Воли. Увидев Чека, он улыбнулся:

— А где же остальные? Разве ты один пришел?

Но Чек, который славился хорошо подвешенным языком, сейчас не мог выдавить из себя ни слова.

— Где твои друзья? — снова спросил Стефанек.

— Дома… — с трудом пробормотал мальчик.

— Почему же они не пришли?

— Не знаю, наверное, они… боялись.

— А ты?

— Я?.. Я тоже боялся.

Стефанек рассмеялся от всей души. Обняв мальчика за плечи, он подвел его к скамье, стоящей у спортивной площадки.

— Понравилась мне ваша игра, — начал он, когда они уселись. — Я тоже когда-то играл в такой дворовой команде. Правда, я не одалживал мячей, — подчеркнул он многозначительно.

У Манюся опустились руки — рухнули все его надежды. «Сейчас начнется», — подумал он.

Однако вместо нотации он услышал веселый голос Стефанека:

— И ты мне понравился. Есть у тебя футбольная жилка. Есть талант, а это уже много.

Манюсь с трудом проглотил слюну.

— Я… я, знаете, хотел попросить прощения за этот мяч. Не видать мне тети Франи, я сделал это только для товарищей, для команды. Без мяча какая игра…

Стефанек внимательно посмотрел на Манюся:

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать… еще не исполнилось.

— Родители есть?

— Какие там родители!.. Во время восстания погибли.

— А кто же за тобой смотрит?

— Тетя Франя смотрит, если можно так выразиться.

— А чем она занимается?

— В артели «Чистота» работает, нанимается помогать по домам. Ей по часам оплачивают, но это не стоящее занятие.

— В школу ходишь?

— Ходил, но… — Тут Манюсь запнулся.

Стефанек коснулся не слишком приятной темы. И вообще не нравились Манюсю эти расспросы — ведь он не в комиссариате. Да и какое могло быть дело футболисту, спортсмену, до того, кто смотрит за Манюсем и ходит ли он в школу? Может, еще спросит, что Манюсь ест на завтрак и сколько они за газ платят? Мальчик поморщился и, не глядя на своего собеседника, добавил:

— Мне бы больше всего хотелось играть в футбол так, как вы. — Он стремился направить беседу по иному руслу.

Но Стефанек был неумолим. Не сводя с него своих серых проницательных глаз, он еще раз повторил:

— Значит, в школу ты не ходишь?

— Не хожу…

— Почему?

— А не знаю даже.

— И сколько ты классов кончил?

— Шесть.

— А теперь что делаешь?

Вопрос был настолько неожиданным, что Манюсь, разинув рот, уставился на «полониста» широко раскрытыми глазами.

— Болтаешься просто, да?

— Да нет, пан Вацек, зарабатываю как могу. Продаю бутылки, помогаю пани Вавжинек торговать фруктами, а иногда убираю парикмахерское заведение.

— А к учению тебя не тянет?

— Не получается что-то у меня, пан Вацек.

— Значит, ты на шести классах решил остановиться?

— Для продажи бутылок и такого образования достаточно.

— Ты что же, всю жизнь собираешься продавать бутылки?

— Если возрастет потребление, это будет выгодное занятие.

— Ах, вот что… — Стефанек покачал головой.

Стефанек был взволнован. В юности, оставшись без родителей, он точно так же был брошен в водоворот жизни. Что-то роднило его с этим мальчишкой, который сейчас, ковыряя рваной тапочкой песок дорожки, исподлобья поглядывал на него.

— Значит, — как бы про себя произнес Стефанек, — ты не хочешь сделаться настоящим футболистом?

Манюсь очнулся от своего раздумья. Сдвинув шапку на затылок, он так и сорвался со скамьи.

— Честное слово, хочу! — закричал он так искренне, что Стефанек рассмеялся.

— У хорошего футболиста не только в ногах сила, в голове у него тоже кое-что должно быть. Бессмысленно гонять мяч — это и дрессированная обезьяна сможет. Для современного футбола нужны знания, а с твоими шестью классами далеко не уедешь.

Манюсь почесал за ухом.

— Да, да, — доброжелательно улыбнувшись, подтвердил Стефанек. — А теперь скажи-ка, братец, когда у вас следующий матч?

«Наконец заговорил о деле!»— подумал Манюсь, с благодарностью глядя на «полониста».

— Мы, пан Вацек, хотим участвовать в турнире, о котором в газете писали. Это же мировое дело!

— А тренируетесь вы?

— Еще как! Паук, то есть Польдек Пеховяк, двадцать «головок» за раз отбивает, аж глаза на лоб вылазят. Ведь тренировка — это хорошая форма, а хорошая форма — это уже наполовину выигрыш, — закончил мальчик со знанием дела.

— Ну ладно. А когда у вас следующая тренировка?

И вдруг Манюсь вспомнил, что он уже не является членом «Сиренки», что Манджаро за «организацию» мяча его выставил. Однако, не желая в этом признаваться, он, не моргнув глазом, соврал:

— В среду, в пять часов, на нашем поле.

— Тогда скажи ребятам, что я приду к вам. Погляжу, как вы тренируетесь… А сейчас подожди-ка минутку, у меня есть для тебя сюрприз.

Манюсь остался один. Он до того был ошеломлен неожиданным и благоприятным оборотом этого разговора, что даже боялся поверить знаменитому футболисту. Подумать только: лучший игрок «Полонии» хочет присутствовать на их тренировке! Прославленный Стефанек явится к ним собственной персоной! Чек растерянно по-, тирал лоб, ему казалось, что все в мире вдруг переменилось. Ужасный день точно канул куда-то, а когда показался Стефанек с новехоньким мячом под мышкой, Манюсь окончательно оторопел.

— Я переговорил с руководителем нашей секции, — сказал футболист, — рассказал ему о вашем матче… словом, обо всем. Он согласился одолжить вам на время мяч, но только с тем условием, чтобы вы его берегли и не дрались на поле.

— Само собой разумеется, пан Стефанек! — закричал мальчик, не в силах оторвать восхищенный взгляд от прекрасного нового мяча.

— Вот! Передай его своим товарищам, а в среду я приду посмотреть, как вы играете.

Распрощавшись со Стефанеком, Манюсь долго не мог сообразить, что произошло. Ему казалось, что все то, что он слышал и видел минуту назад, происходило не наяву, а в каком-то прекрасном сне. И, только оглядевшись по сторонам и снова увидев бетонные ряды трибун, вход в раздевалку, где только что исчез Стефанек, залитую веселым солнечным светом траву тренировочной площадки, Манюсь окончательно пришел в себя и даже подпрыгнул от радости. Расцеловав новый мяч, он тут же помчался домой, чтобы как можно скорее поделиться с товарищами чудесной радостью.