Мишель Пейвер - Изгнанник Страница 15

Аки хотел было ответить, но его отец, вождь племени Кабана, повернулся к нему с таким рычанием, что бедный Аки даже пригнулся, явно опасаясь, что тот его ударит.

Все кончено. Торак понимал, что увидел уже более чем достаточно. Давно пора было бежать отсюда! Как же он был глуп, решив, что теперь племя Ворона с распростертыми объятиями примет его обратно! Теперь они не примут его обратно никогда!

От быстрого бега рана у него на груди открылась, и ему стало так больно, что даже дыхание перехватило. «Одно движение — и мы направим тебя туда, куда нужно нам, сколько бы ты ни сопротивлялся…» — снова возникло в его памяти шипение Повелительницы Змей.

Захватив спрятанный в укромном месте спальный мешок и прочие пожитки, Торак бросился назад, но выбрал другой путь, желая сбить с толку своих возможных преследователей. Однако, увидев на бегу сквозь деревья жилища людей Ворона, остановился. На стоянке не было ни души.

Опасность нарастала с каждым мгновением — и все же он никак не мог заставить себя уйти. Теперь он понимал, что навсегда покидает этих людей, и ему необходимо было — пусть и в последний раз — ощутить свою к ним близость. Ему необходимо было с ними попрощаться.

Торак быстро нашел жилище вождя и заглянул внутрь. У входа на столбе висел топор Фин-Кединна, его лук и его рыболовные снасти. Но там не было ничего из снаряжения Ренн, что показалось ему очень странным.

Топор Фин-Кединна.

Это был чудесный топор — лезвие из полированного зеленоватого камня, массивная ясеневая рукоять, отлично ложившаяся в руку. Когда пальцы Торака сомкнулись на этой рукояти, он, казалось, почувствовал всю силу вождя племени, всю его мощную волю. Своего топора Торак лишился еще там, на Дальнем Севере, и Фин-Кединн все собирался помочь ему сделать новый. Он вообще еще многому собирался научить Торака…

Торак сильнее сжал рукоять топора. Украсть у мужчины его топор — одно из самых тяжких преступлений. А украсть топор у Фин-Кединна…

Но топор был необходим ему.

Сам толком не сознавая, что делает, Торак сунул топор за пояс и двинулся дальше, надеясь все же отыскать жилище Ренн. Он понимал, что задерживаться здесь — сущее безумие, но не мог уйти, не отыскав ее дом. И был очень удивлен, обнаружив, что теперь она живет вместе с Саеунн: он догадался об этом по кислому, противному запаху старой колдуньи. До чего же Ренн, наверное, ненавидит этот запах!

Ему больно было видеть, что оружие Ренн неопрятной кучей свалено в углу. Ее обожаемый лук небрежно свисал с поперечной балки. Торак погладил ее лук, и ему показалось, что он слышит голос Ренн, насмешливый, добрый. Впервые он встретился с ней, когда люди Ворона были его врагами, когда ему пришлось сражаться с ними, спасая свою жизнь. И он хорошо помнил, как Ренн тогда принесла ему целую чашку целебного сока бузины. «Это всего лишь справедливо», — сказала она тогда.

На ее циновке, сплетенной из ивовых ветвей, лежал новый мешочек для трав; Торак этого мешочка еще у нее не видал; должно быть, она сшила его недавно, после того, как отдала ему свой, из лапки лебедя. Торак развязал мешочек и среди сушеных грибов и прядок волос с изумлением увидел тот белый камешек, на котором прошлым летом в страшной спешке изобразил метку своего племени. Значит, Ренн все это время хранила его подарок…

Пальцы Торака невольно сжались, пряча камешек в ладони. Так она, пожалуй, лучше всего поймет, что он никогда уже не вернется назад.

Он быстро бежал вверх по течению реки, пригибаясь к земле и стараясь держаться прибрежных зарослей. Он успел уйти не так далеко, когда услыхал звуки погони, пока еще не очень громкие, но уже достаточно яростные.

Вряд ли это был Аки. Этот кабанчик наверняка наделал бы гораздо больше шума. А его преследователи, кто бы они ни были, действовали очень умело: двигались почти бесшумно и старались все время оставаться в тени.

Да, они действовали умело, но у него, Торака, умения было больше.

Река здесь текла довольно медленно и была глубока. Пробираясь среди полузатопленных ольховин, Торак снял башмаки, связал их и повесил на шею. Затем, пристроив колчан, лук и спальный мешок на голову, вошел в воду. От холода у него перехватило дыхание, но он, скрипя зубами, продолжал идти, пока вода не достигла уровня груди.

Хорошенько упершись ногами в дно, чтобы не снесло течением, он остановился и прислушался. Вода громко чавкала, подступая к самому Лесу. Вскоре Торак услышал осторожные, крадущиеся шаги, и кто-то с берега тихо окликнул его по имени.

Он весь напрягся.

— Торак! — прошипела Ренн. — Ты где?

Он не ответил.

Потом послышался другой голос:

— Эй, сородич, это я!

Торак вздрогнул.

— Мы тут одни, клянусь! — хриплым шепотом сказал Бейл. — Выходи! Я тебе ничего плохого не сделаю! Ренн все мне рассказала. Я знаю, что ты изгнанник, но мы по-прежнему родня! Я хочу тебе помочь!

Торак стиснул зубы. Ренн уже и так рисковала собственной жизнью, чтобы помочь ему, и это ничем не помогло. Нет, не мог он подвергнуть ее и Бейла новой опасности!

Как и все Охотники, Ренн и Бейл умели ждать. Умел это и Торак.

Наконец он услышал, как Бейл со вздохом сказал Ренн:

— Ладно, пошли.

— Нет! — запротестовала она.

Торак услышал, как зашуршали ветки, — это Ренн пробиралась к самой воде — и вдруг увидел ее. Но она его пока не видела.

— Торак! — Теперь она, уже не сдерживаясь, говорила в полный голос. — Я же знаю, что ты здесь! Я же это чувствую! Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста, отзовись! Позволь нам помочь тебе!

Не отвечать Бейлу было очень трудно, но не обращать внимания на мольбы Ренн было куда сложнее. Тораку еще никогда в жизни не было так тяжело. Ему невыносимо хотелось крикнуть, ответить ей, подать хоть какой-нибудь знак, который поняла бы только она одна… «Уходи, уходи назад, в лагерь, — безмолвно молил он ее. — Я не могу этого вынести».

Бейл положил руку Ренн на плечо:

— Идем. Его либо здесь нет, либо он не хочет, чтобы мы нашли его.

Она сердито стряхнула его руку. Но когда Бейл молча двинулся по направлению к стоянке, через некоторое время последовала за ним.

Торак еще немного подождал, пока не удостоверился окончательно, что они ушли, а затем медленно побрел по воде назад к берегу. Ноги у него онемели от холода. Он натянул башмаки, но почти их не чувствовал. Из раны на груди сочилась теплая кровь. «Вот и хорошо, — думал он, — пусть течет».

Он не дал себе возможности толком прийти в себя и снова побежал вдоль берега вверх по течению реки; бежал он так, словно за что-то себя наказывал, словно хотел совсем лишить себя способности думать. Но все же в конце концов был вынужден остановиться и перевести дыхание. Ноги не держали его, и он мешком сполз по стволу росшего на опушке дерева. Вскоре должно было взойти солнце. В отдалении слышался лай собак.

Вдруг Торак обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке тот камешек, который вытащил у Ренн из мешочка с целебными травами. Некоторое время он тупо смотрел на пунктирные линии, которые, как он привык считать, являлись меткой его племени; теперь они были просто пятнами охры, лишенными всякого смысла.

«Это тот, прежний Торак считал метку племени Волка своей», — мрачно сказал он себе.

Только теперь ему стало ясно, что последние полмесяца он всего лишь играл в изгнанника, выискивая любой предлог, чтобы оставаться поближе к племени Ворона. Он вел себя, как тот молодой лось, жалобными криками звавший свою мать. Если он, как и тот лось, не научится выживать в Лесу самостоятельно, то непременно погибнет. Нет уж, он, Торак, подобной ошибки не совершит!

Пальцы его невольно стиснули камешек, украденный у Ренн: «Оставь его. Оставь все это в прошлом».

Он сунул камешек в развилку дерева и бросился бежать.

Туман каплями оседал на листьях папоротника; он был такой густой, что казалось, будто листва дерева подернута инеем. Камешек, оставленный Тораком, уютно устроился в развилке коричневых ветвей.

Самец косули вышел на поляну и принялся щипать траву. Запела малиновка. Проснулся черный дрозд. Всходило солнце, разгоняя ночной туман.

Самец косули вдруг встревожился, резко поднял голову и мгновенно исчез в чаще. Малиновка и дрозд с пронзительным писком сорвались с ветвей дерева.

Какая-то тень легла на его ствол.

Лес затаил дыхание.

Из-за ствола вынырнула чья-то зеленая рука и взяла из развилки оставленный Тораком камень.

Глава одиннадцатая

— Он здесь, — сказал Аки. — Я прямо-таки носом чую.

— А я нет, — откликнулась девушка из племени Ивы; она, задыхаясь, сражалась с течением и очень старалась не отстать от Аки. — Может, он вовсе не на восток, а на юг направился? Родом-то он ведь оттуда.