Юрий Третьяков - Командир особого отряда. Повести и рассказы Страница 15

— Ничего ты не знаешь! Балда ты, больше никто!

Не известно, что мог бы сделать с ней Шурка, очень злой, когда его выведут из себя, но в это время дверь в беседке раскрылась, выскочила рассерженная Перфишкина сестра, толкая впереди себя очкаря и суя ему в руку длинное копье из боевого снаряжения.

— Иди прогони! — командовала она. — Какой же ты… вареный прямо!

С другой стороны на шум спешила Перфишкина мать, и отряд оказался в окружении.

— Что тут делается? — спросила мать.

— Мама, что же это такое! — громко жаловалась Перфишкина сестра. — Ну никакого житья от него нет! Навел мальчишек полон сад, всякие глупости горланят!

— Держи его! — приказала мать и ускорила шаги.

Но виновник всего этого переполоха Перфишка, не дожидаясь, пока его задержат, согнулся, нырнул прямо в крапиву и мгновенно исчез, из виду, будто его тут вовсе и не было.

А остальной отряд во главе с командиром, воспользовавшись преимуществами неогороженного Перфишкиного сада, разбежался во все стороны, выйдя из окружения без всяких потерь.

А пленная сама куда-то делась в суматохе, к большому облегчению всего отряда и особенно его командира Шурки.

Утром командующий А. В. Сурков, завершив ночной отдых, занялся легким предварительным завтраком, одновременно разрабатывая в уме различные стратегические планы полного разгрома «кирпичей». Сперва он подумал, не присвоить ли себе звание генералиссимуса, чтоб было как у любимого полководца А. В. Суворова, но потом решил, что для этого войско, пожалуй, все-таки маловато… Вот если бы народу хоть немного прибавилось, тогда другое дело.

Размышляя над подвигами своего великого тезки, он пришел к выводу, что сегодня необходимо проделать с бойцами свой собственный «переход через Альпы» для испытания и обучения личного состава в особо тяжелых условиях. Подходящие «Альпы» Шурка давно присмотрел в одном лесном овраге: высоченные кручи, будто специально сделанные для того, чтобы их штурмовать, и обрывы, с которых хорошо скатываться вниз — на штыке, на спине или кувырком, как там получится… Это закалит бойцов и сделает их непобедимыми в будущих битвах с «кирпичами». Шуркины «Альпы» почти ничем не отличались от тех, что на картинке, только снега не было, да он и не нужен: в снегу совершать переходы хуже, то ли дело летом!..

В это время прибежал растерянный рядовой Перфишка и, запинаясь, сообщил:

— Эта… опять пришла!

— Кто? — поперхнулся глотком молока Шурка.

— Да пленная вчерашняя…

— Зачем?

— Не знаю… Сидит в штабе и никуда не уходит.

— А чего же не прогнали?

— Да мы хотели… А потом не стали… до тебя!

— Все я да я… А сами?

— Как же мы ее прямо сразу прогоним? Она заслонку принесла!

Командующий повеселел:

— А! Это хорошо! А где она ее взяла?

— Не знаем…

— Значит, ее «кирпичи» подослали! — сообразил Шурка. — Шпионка она, а никакая не пленная, я и раньше догадывался! Хочет все у нас разведать! А то разве бы «кирпичи» отдали заслонку? А вы — разини! Только немножечко задержишься, а у них уже шпионов полно!

— Где же полно, когда всего одна? — заспорил Перфишка.

— И одной хватит, чтоб все наши планы узнать! Но ничего, сейчас мы ее разоблачим! Пошли!

Командующий натянул свои резиновые сапоги, надел на руку компас, повесил на грудь бинокль и поспешил в штаб.

Но в штабе не оказалось ни самой шпионки, ни бойцов, которых она, очевидно, куда-то увела, может, даже сдаваться в плен «кирпичам».

— Все, наверно, в саду у Деда, — предположил Перфишка. — Ту рогатую гусеницу ищут… Она давно их подговаривала…

Осмотрев заслонку и увидев, что она почти не пострадала от вражеских рук «кирпичей», командующий ободрился, и они с Перфишкой направились к Деду, чтобы по дороге положить заслонку на место, узнать, как идет отыскивание рогатой гусеницы, и заодно разоблачить шпионку, прикинувшуюся мирной пленной.

У Деда бойцы уже лазили по сирени, осматривая все веточки, а Наташка командовала, будто давно тут была командующей, а не простой пленной…

На приход настоящего командующего никто не обратил внимания, только Наташка похвалилась:

— Я там твою заслонку принесла!

— Ладно… — поблагодарил ее Шурка и сразу приступил к допросу: — Почему она у тебя очутилась? Разве «кирпичи» отдадут за так заслонку? Значит, ты к «кирпичам» примыкаешь!

Но девчонка сразу же оправдалась:

— Привет! Никуда я не примыкаю! Ихняя бабушка к нам за молоком приходила и рассказывала, что ее ребята откуда-то заслонку притащили… Я говорю: «Это одних моих знакомых заслонка, нужная!». Пошла и взяла!

— И отдали? — удивился Шурка. Девчонка тоже удивилась:

— Как же они не отдадут, если я за ней пришла? Вот так новости! Не свою заслонку присваивать! Я дам!

— А про нас ничего не расспрашивали? — допытывался Шурка.

— А я с ними и не разговаривала. Я у бабушки взяла!

— А на много человек их больше, чем нас? — задал Шурка коварный вопрос.

— Да трое всего! — вмиг разболтала девчонка военную тайну «кирпичей». — Один — маленький, а два — с вас! Их больше было, но только двое вчера гостить уехали, а одного на море увезли…

— Чепуха совсем! — обрадовался Шурка малочисленности противника, а ведь когда они с криком «ура» высыпали в атаку, казалось, что их не шестеро, а во много раз больше, и отступления, значит, совершались по ошибке…

— На целых на три человека их меньше, чем нас! — ликовал командующий. — Теперь они нам не помешают и можно спокойно переходить через «Альпы».

И Шурка рьяно включился в поиски гусеницы: что ни говори, а девчонка оказала кое-какие ценные услуги — выручила заслонку и сообщила о слабосилии «кирпичей». Да и самому очень интересно было увидеть ту страшную рогатую гусеницу, про которую рассказывал Дед, а потом узнать, какая бабочка из нее произойдет.

Однако гусеница не нашлась: хорошо замаскировалась или ее вовсе не было, а Дед наврал или забыл…

Бойцы приуныли, но командир сообщил им о своем плане «перехода через Альпы», и все опять обрадовались.

— Это в лесу? — спросила Наташка, как своя. — Вот и хорошо! Гусениц там половим!

— Некогда будет их ловить! — оборвал ее командир, чтобы она отвязалась. Но вступился самый недисциплинированный боец Перфишка, известный спорщик и любитель торговаться:

— А почему? По-моему, не помешает и гусениц половить: поштурмуем, потом половим… Еще поштурмуем, опять половим…

— Можно их заодно ловить… — поддакнул Дед. — Без отрыва…

Друг Калиныч ничего не сказал, но по глазам было видно, что он тоже не против половить гусениц…

— А Марчуков где? — вспомнил командир.

— Чук шампиньоны караулит! — сообщил начштаба. — У них под забором много наросло, а он никому не дает рвать, чтобы до больших дорастали!..

Шурка построил отряд и повел по направлению к лесу, надеясь, что пленная не выдержит трудностей похода, устанет и с полдороги убежит сама.

Для этого он избрал самый трудный маршрут:

по кочковатому болотистому лугу, где ноги то спотыкались о кочки, то проваливались в вонючую жижу;

мимо стада коров, которых побаивались даже привычные к опасностям бойцы Шуркиного отряда, особенно когда какая-нибудь вдруг уставится на тебя своими задумчивыми глазами, будто размышляя: боднуть этого или пропустить так?

сквозь густую чащу молодого ельника, колющего всех своими острыми иголками;

и, наконец, через речку, которую полагалось форсировать вплавь на самой ее глубине и быстрине!

Но девчонке оказалось все нипочем:

на лугу она легко скакала с кочки на кочку, точно голенастая болотная птица, а бойцы то и дело спотыкались, ухали ногами в черную грязь и угрюмо ворчали на командира, что он завел их в такое место, как Иван Сусанин врагов;

бесстрашно пошла прямо через стадо, где одна злая корова, пригнув к земле голову, грозно замычала, а бойцы оробели, попятились и чуть не пустились в беспорядочное отступление кто куда, но она закричала звонким голосом: «Это что за новости!» — и корова отступила сама, сделав вид, что просто хотела пошутить;

колючий ельник прошла невредимо, даже волосы не растрепала, хотя сам командир получил множество легких ранений в виде длинных царапин на руках и на щеке, разорвал воротник и чуть не выколол себе глаз, наткнувшись на острый сучок;

у реки, пока бойцы стаскивали свое верхнее обмундирование, делали свертки и прикрепляли их себе на головы с помощью ремней и веревочек, она обвязала голову платьем и свободно купалась, плавала и барахталась в воде, как лягушка, на которую и была похожа своими выпуклыми глазами и большим ртом.

Поэтому по требованию усталых бойцов командир разрешил привал и купание.

Кроме того, требовалось просушить обмундировку, которая у многих во время переправы съезжала с головы и частично обмакивалась в воду. Сам командир чуть не утопил свои сапоги, унырнувшие из-под ремня в глубину, а спасая их, уронил с головы весь сверток, намокший полностью. Сейчас все сохло на траве.