Борис Костин - Митины открытия Страница 15

Вася лежал на кровати, держался руками за живот и стонал. В его глазах стояли слёзы.

— Ты чего, Вась?

Маринка, держась от брата подальше, засмеялась и сказала:

— Это он черники с черёмухой объелся, а она не поспела. Зато стал чемпионом…

Вот оно какое, деревенское лето! Растит лето урожай, сушит сено, румянит щёки и красит ребячьи языки и зубы в чёрный-пречёрный цвет.

Бабушки и дедушки

К концу лета Митя знал в деревне почти всех. И его, конечно, все знали. Целыми днями носился он с ребятами по улице, купался в Петляйке и загорал на её берегу, ходил с бабушкой по грибы, по ягоды, а перед сном пил парное козье молоко и ел булку со свежим земляничным или черничным вареньем. Хорошо Мите было, привольно! Да не только ему, всем ребятам много радости доставило лето.

Как-то раз, поздним субботним вечером, пошёл Митя с папой к Дроновым за молоком. У бабушки была только коза Майка, и когда приехали на лето гости, молока не стало хватать.

Коров пригнали давным-давно, и, конечно, давно бы пора баночке с молоком стоять в погребке — в бабушкином холодильнике, но папе всё было некогда. Он смотрел по телевизору у соседей футбол. Но вот матч окончился, и Митя с папой пошли к Мишиному дому.

Митя любил эти походы перед сном. Пустой бидончик до Дроновых нёс сам, а на обратном пути молоко нёс папа. Что поделаешь! Как-то раз Митя с бидончиком в руках кинулся ловить красивую вечернюю бабочку, споткнулся о камень, спрятавшийся в траве, и, конечно, они остались без молока. С тех пор домой с молоком шёл папа, а мальчик шагал рядом с отцом налегке.

Ходить с папой было очень интересно. В каждом доме у него были знакомые, которые сообщали папе интересные новости, а Мите — не будем уж этого скрывать — частенько доставалось кое-что повкуснее.

Вечер был тёплый, спокойный, над дорогой мелькали ночные бабочки, на лугу кричал коростель. Где-то очень высоко в небе гудел самолёт.

Окончив дневные дела и уложив спать малышню, выходили люди посидеть у дома на скамеечке, поговорить с соседями, вспомнить многое, что когда-то было пережито, а то и просто рассказать какую-нибудь удивительную историю.

Митя шёл вдоль деревни и смотрел на скамейки. Вот на одной завалинке сидят две пожилые женщины и говорят о чём-то, вот на брёвнах у забора разместились Вася с бабушкой, а чуть поодаль, на крылечке, сидят дачники-москвичи со своим сердитым голубоглазым сиамским котом.

Много скамеек, завалинок и крылечек миновали папа с Митей: тихих, на которых сидели молчаливые старушки, спокойных, где велись неторопливые разговоры, и даже одну весёлую, у которой вокруг Коли Вагина с его баяном шумела и смеялась деревенская молодежь и слышались задорные частушки.

— Пап, — сказал вдруг Митя. — А почему на скамейках сидят одни бабушки, а дедушек мало?

Папа ответил не сразу, с минуту шагал молча. Потом спросил:

— А ты знаешь, почему тебя назвали Митей?

— Знаю! Бабушка Даша говорила, что у нас так дедушку звали.

Подойдя к дому, папа отдал бабушке бидончик и сел на скамейку под окнами.

— Да, Митя, мы с мамой назвали тебя в честь деда, моего отца. Был он солдатом и погиб на войне за год до Победы. Фронт был далеко отсюда, над деревней лишь изредка немецкие самолёты летали, а вот с войны много солдат не пришло. Погибли они за Родину, за то, чтобы в каждой семье теперь была радость и чтобы вам, ребятам, жилось так, как живётся теперь. Ты видел памятник у правления?

— Видел, папа. Там солдат с автоматом и золотые буквы. И ещё орден, на котором винтовка и сабля.

— Запомни, сынок. Это памятник павшим героям, памятник и твоему деду. Двадцать девять солдат не вернулись в нашу деревню. Они были бы сейчас тоже дедушками и тоже, наверное, сидели бы на этих скамеечках. А они лежат в чужой земле, у тех городов и деревень, которые освободили ценой своей жизни.

Папа говорил негромко и непрерывно курил, хотя мама, если бы это увидела, непременно заругала его.

Митя слушал отца и как бы заново видел портрет деда на стене и две медали рядом с портретом.

— Не забыли люди погибших солдат, Митя. Каждый год в день Победы у памятника бывает митинг, и лучшие цветы всей деревни кладут к его подножью. И ты, сын, помни про деда. Всю жизнь помни. Он погиб героем.

На следующий день папа помогал чинить комбайн в поле и не видел Митю, не знал, чем занимается сын. Проходя мимо правления, папа посмотрел на памятник, освещенный заходящим солнцем.

У ног солдата, держащего в руках автомат, лежали свежие полевые цветы — много больших и маленьких букетов, положенных сюда детскими руками.

В память дедушкам, которые не пришли с войны.

Как Митя помогал пионерам

В поле поспела рожь — густая, высокая.

Когда Митя с мамой первый раз были на этом поле, мама сказала:

— Смотри, Митя, это хлеб растёт. Видишь, какие чудесные колосья наливаются.

— Хлеб? — удивился мальчик. — А он ещё не поспел?

— Нет.

— А когда поспеет, то на каждом колоске вырастет по буханке?

Мама засмеялась.

— Что ты, глупыш! Ты забыл, что буханки пекут?

Мама сорвала колосок, растерла его в руках и показала мальчику мягкие зеленоватые зёрна.

— Когда рожь поспеет, эти зёрнышки станут крупнее, твёрже. Тогда её будут убирать. Скосят рожь, обмолотят, свезут зерно на мельницу и смелют, сделают из зерна муку. Потом уже и буханки можно печь. Хоть и пекут хлеб в печке, всё равно говорят, что он в поле родился.

Так вот как мука́ получается!

Не раз, проходя мимо этого поля, Митя рвал во ржи васильки. Нравились они Мите — синие-синие в жёлтой ржи.

Бабушка всегда ворчала:

— Ишь, расплодились! Красивые, ничего не скажешь, только не тут бы им расти — в лесу где-нибудь. Одно слово — сорняк.

— Почему, бабушка?

— Хлебу расти мешают. И убирать такое поле труднее, много зерна теряется.

…И вот в поле вышел комбайн, он вёз на прицепе фургон-соломокопнитель.

— Мам, пойдём посмотрим, как комбайн рожь косит. Пойдём, а? — начал упрашивать Митя.

Но маме было некогда, мама стирала. Не пошла она с мальчиком смотреть на комбайн.

В это время хлопнула калитка, во двор вошли Вася с Мишей.

— А мы куда пойдём завтра… — с таинственным видом сообщил Миша.

— Куда?

— С пионерами в поле колоски собирать. С барабаном, с горном! Пионеры колхозу помогают, а мы будем пионерам помогать. Заодно на комбайне покатаемся. Папа обещал.

— А я пойду?

— Ты попроси пионервожатую. Тётя Валя возьмёт, она добрая. Меня и Мишку сразу взяла.

Наутро Митя, Вася и Миша собрались в поле. У Миши через плечо висела в зелёном чехле солдатская фляжка с водой, Вася был в старой папиной соломенной шляпе, а Митя держал в руках свёрток с ватрушками.

Это мама посоветовала взять.

Наконец — трам-та-ра-рам, трам-та-ра-рам, тру-ту-ту, тру-ту-ту! — раздались барабанная дробь и звуки пионерского горна.

Это идут пионеры. Впереди барабанщик с горнистом, а за ними — мальчики и девочки, все в алых пионерских галстуках.

Ребятам даже завидно стало — почему они не пионеры?

— Ну, готовы, хлопцы? Становитесь сзади в строй. А вы, Елена Игнатьевна, не беспокойтесь за Митю. Ребята его не обидят.

Поле огромное. Половина его — золотистая от ржи, а на другой, уже убранной, ровными рядами темнеют кучки копён. Это солома.

— Отряд, стой! Вот на этом поле после комбайна остаются колоски, — сказала пионервожатая. — Если их не собрать, они пропадут. А пропадать им нельзя — это хлеб. Мы должны собрать все колоски, все до единого! Сейчас десять часов. Поработаем до двенадцати, а там — купаться.

Пионеры растянулись по полю цепочкой.

Митя, Вася и Миша шли рядом и собирали колоски в пёструю наволочку, которую захватил Вася. Колосков было немного, и попадались они редко. Но местами, где рожь была повалена ветром и где комбайн не мог её чисто скосить, колосья лежали у самой земли целыми кучками, и здесь Васина наволочка наполнялась очень быстро.

Сначала всё шло хорошо, мальчикам нравилось работать вместе с пионерами. Но потом Митя стал уставать. Но признаваться в этом он ни за что не хотел: ведь Вася и Миша работают и не жалуются, а что он — слабее их?

Только однажды ребята остановились и попили из Мишиной фляжки. Тёплая вода показалась им очень вкусной. Потом съели Митины ватрушки.

— Ну, как дела, хлопчики? — подошла к ним пионервожатая.

— Вот уже сколько собрали. Почти полная. А две наволочки уже в мешок высыпали.

— Молодцы, ребятишки! Работаете, как настоящие пионеры. — Только вот что, герои: наберёте третью наволочку — и довольно. Тебя, Миша, давно папа на комбайне дожидается.

…Вывалив колоски в мешок, ребята помчались к комбайну. Большой и неутомимый, шёл он по краю поля, оставляя за собой копны соломы и колючую стерню. На мостике комбайна стоял в замасленном и запылённом комбинезоне дядя Федя, Мишин папа, и держался за ручки штурвала. Увидев ребят, он остановил машину и крикнул: