Вера Иванова - Приключения и первая любовь Страница 15

Однако ангел-хранитель не подвел и на этот раз, потому что, так и не дойдя до кромки воды, едва заметной среди ряски, девушка все же развернулась и побрела обратно – как раненый зверь, стремящийся найти укрытие.

Здесь, в густом подлеске, Инна и остановилась – несчастная, грязная, заплаканная, с разбитыми коленками и сердцем… Каким желанным представляла она этот день в недавних мечтах – и какая катастрофа ждала на самом деле! Слезы сами собой хлынули из глаз, она бросилась на траву и долго безутешно плакала, пока не забылась тяжелым сном.

Она не знала, сколько времени проспала, и не помнила снов, но проснулась в слезах – во сне перед ее мысленным взором прошли события последнего года.

Она поняла вдруг, что все это время обманывала себя, питалась иллюзиями. Ведь уже тогда, ровно год назад, в тот самый первый день был написан дальнейший сценарий их с Германом отношений.

В его присутствии она постоянно чувствовала себя недотепой: краснела, бледнела, отвечала невпопад или несла какую-то чушь. Парень был старше всего на два года, но казалось – на все десять, так он подавлял ее своим превосходством, каждый раз подчеркивая ее «неполноценность» и вознося себя на пьедестал.

Инна перессорилась с подругами – те пытались открыть ей глаза, но влюбленная ничего не хотела слушать и видела в их заботе лишь проявление зависти и ревности.

Но теперь все изменилось. Просто удивительно, до чего же долго она не замечала очевидного – что полностью подпала под влияние этого парня, потеряла собственную индивидуальность.

Инне припомнились многозначительные мелочи: Герман, например, обожал сладкое – пирожные, торты и конфеты он мог поглощать тоннами. А спортсменка Инна всегда была на жесткой диете, и во время их встреч, которые неизменно заканчивались визитом в кондитерскую, девушка только и делала, что глотала слюнки, глядя, как любимый уписывает одно пирожное за другим… Или же то, как небрежно относился он к ней в присутствии посторонних – мог резко оборвать, высмеять, сделать едкое замечание… Как будто ему нравилось специально портить ей настроение!

Инна еще долго лежала в траве, вспоминая и другие случаи собственной любовной близорукости, – а потом вдруг услышала гул сразу нескольких вертолетов.

Это было так странно, что на мгновение она забыла о своих бедах и, вскочив, сквозь пелену слез пыталась разглядеть, чем же вызвана такая активность в воздухе.

Вертолетов она не увидела, но взгляд ее наткнулся на вспыхнувший неподалеку сполох яркого пламени. Столб огня взвился высоко над верхушками елей, но она еще несколько мгновений стояла, остолбенев, пока не поняла, что это самый настоящий пожар.

Огонь наступал, и инстинкт самосохранения заставил Инну опрометью броситься прочь. Она помчалась напролом, не разбирая дороги, продираясь сквозь заросли и отчаянно молясь о спасении.

Дым сгустился, в неподвижном душном воздухе стало трудно дышать. Несколько минут она брела как в тумане – вслепую, на ощупь, кашляя и натыкаясь на стволы. Потом вспомнила, что надо делать, и, вытащив из рюкзака бутылку с водой, быстро намочила бандану и приложила к лицу, закрыв нос и рот.

Дышать сразу стало легче, но она поняла вдруг, что заблудилась и теперь не смогла бы найти дорогу обратно, даже если бы и захотела.

Когда паника достигла критической точки, она полезла в карман за спасительным телефоном – и обнаружила, что его там нет. Она обшарила все карманы и рюкзак – телефон и планшет исчезли.

Это было последней каплей, переполнившей чашу неудач ужасного дня, но плакать Инна больше не собиралась. «Ну нет, не дождетесь!» – погрозила она кулаком неизвестно кому, потом в сердцах пнула ногой шишку.

Здоровая злость помогла прийти в себя и собраться. Возникший ниоткуда порыв ветра немного рассеял дым, и Инна вдруг увидела впереди просвет. Схватив рюкзак, она ринулась туда, и лес перед ней расступился, стало светлее, она очутилась на полянке – и услышала жалобный детский плач.

– Миша, ау! Братик, ты где? Я больше не играю! Найди меня поскорее! Я заблудилась! – умолял совсем рядом какой-то ребенок.

Нина изо всех сил налегала на весла. Воздух был сизым от дыма и едко пах гарью, но пожара она не видела.

Однако едва Нина заставила Уточку повернуть за мыс, как увидела плывущий по воде островок огня.

Несколько сцепившихся веток пылали ярким пламенем и вот-вот должны были врезаться в берег – там, откуда выступала заросшая сухим тростником коса. Еще несколько мгновений – и пожар ворвется в нетронутый лес по другую сторону реки…

Резким сильным гребком Нина направила лодку наперерез огненному плоту. На полном ходу она врезалась в маленький промежуток между огнем и тростником, и от сильного толчка пылающие ветки распались. Часть, зашипев, погасла, но некоторые упали в лодку.

Нина инстинктивно отшатнулась на другой борт, Уточка резко качнулась, зачерпнула воды – и девушка опрокинулась в реку.

Вынырнув, она уцепилась за лодку – и вовремя: течение уже волокло их к середине реки. Нина попыталась залезть обратно, но борт был высоко и ей не удалось подтянуться. Однако попавшая в лодку вода погасила горящие ветки.

Дальше пришлось плыть рядом с лодкой – к счастью, совсем недолго. Вскоре показался «берег мотоциклистов» – так окрестила это место Нина. Доплыв до мелководья, она вытолкнула лодку на песок и выбралась из воды.

Место, где она побывала только вчера, стало неузнаваемым.

Почерневшие стволы с обидой тянули к ней изломанные ветви. Струйки сизого дыма курились над кучками пепла, в которые превратились куртины сухой травы.

Инны нигде не было, и никто не отозвался на крик.

Нина сделала несколько осторожных шагов – ноги утонули в мягком, еще теплом пепле, черные облачка взметнулись в воздух. Стало страшно. Высоко подпрыгивая, Нина бросилась вверх по склону напролом через обгоревшие заросли.

Эвакуация заканчивалась. Переполненные автобусы цепочкой выстроились у ворот.

Перекличку произвели наспех: пришли тревожные вести о том, что пожар перерезал подъездную дорогу и выехать на главную трассу можно только по узкой извилистой грунтовой ветке.

Федор вернулся к отряду в самый последний момент, когда водитель уже закрывал двери.

Автобус тронулся, а Федор, отдышавшись, крикнул в салон:

– Все здесь? Никого не забыли?

– Никого! – ответил ему нестройный хор.

– Тихонина! А где Тихонина? – Вожатый встревоженно оглядел автобус, пересчитал пассажиров «по головам» – и сердце упало. Он вытащил мобильник и с досадой увидел, что тот отключился.

– Кого?! Кого мы забыли?! – побелела Марина Ивановна.

– Нину. Тихонину, – одними губами прошептал Федор.

– Опять?! – негодующе посмотрела на него коллега.

Но Федор только отмахнулся, вытягивая из груды сумок велосипед:

– Чей?

– Мой, – с готовностью отозвался Авдей. – Одолжить? Бери, мне не жалко!

– Марина Ивановна, не сообщайте пока никому, я найду ее! – пообещал Федор, протискивая велосипед по проходу.

Когда он пробирался мимо кресла Артамона, парень схватил его за рукав.

– Нина… Она… На лодке уплыла, – с трудом произнес он. – Я сам видел.

– И никому не сказал?! Эх ты! – Федор обжег парня укоризненным взглядом.

– Она… Не велела, – буркнул Артамон, щеки его полыхали.

– А куда? Куда она направилась?

– Я не знаю. – Витек опустил глаза.

– Сергей Борисыч, притормози на повороте! – крикнул Федор.

Выбравшись из автобуса, он вскочил на велосипед и на полной скорости помчался обратно в лагерь.

Водитель свернул на проселок, автобус с четвертым отрядом медленно, натужно переваливаясь, двинулся по ухабам и кочкам.

Девчонки взвизгнули, Марина Ивановна начала успокаивать их, но и сама чуть не упала с сиденья, когда автобус ухнул в очередную рытвину. Салон наполнился всхлипами, причитаниями и плачем.

Вцепившись в руль, водитель крикнул:

– Поменяйтесь местами! Парни с девчонками, сядьте кому как хочется.

Долго уговаривать испуганных пассажиров не пришлось – вскоре все сиденья были заняты парочками. Настроение в салоне выровнялось, и то, что недавно казалось страшным, теперь воспринималось с юмором и шутками.

– А давайте стихи читать! – воскликнул Авдей. – Зря я, что ли, свою роль выучил?

Предложение было одобрено, и салон огласился стихами Пушкина – кто-то читал по бумажке роль, кто-то – другие стихи.

– А давайте все-таки поставим «Царевну»! Дома, когда вернемся. А репетировать у нас в школе можно, – предложила Варя, исполнявшая роль Чернавки.

Идея была с воодушевлением поддержана и на некоторое время отвлекла и развлекла всех.

И вот наконец торжествующий водитель вырулил с грунтовки на трассу, и автобус остановился.

Пассажиры вышли, мальчики с девочками разошлись в разные стороны.