Авраам Зак - Пропало лето. Спасите утопающего. Страница 16

Рука оказалась принадлежащей дежурному милиционеру.

— Приветствую вас, — улыбаясь, сказал милиционер.

— Здравствуйте, — неуверенно ответил Андрей.

— Если не секрет, откуда и куда? — осведомился милиционер.

— Я… э… я… м-м… Я из этого дома, — промямлил Андрей.

— Это я заметил. — Милиционер осветил фонариком ведро. — А что у вас здесь?

— Вещи, — неуверенно сказал Андрей.

Милиционер вытащил огромный свитер.

— Ваш? — укоризненно спросил милиционер.

— Мой… то есть папин.

Милиционер вытащил из ведра второй свитер.

— А это чей? Мамин?!

— Мамин.

— Понятно. Папин, мамин… Пройдёмте, гражданин.

— Меня ждут. Я не могу. Я утром приду.

— Не будем препираться.

— Я из своего окна вылез… — оправдывался Андрей.

— Возможно, Там разберутся.

— Где там?

— В милиции.

Милиционер усадил Андрея в коляску патрульного мотоцикла, сунул ему в руки ведро, включил фары, и мотоцикл помчался по пустынной улице…

Ребята ждали Андрея на высокой железнодорожной насыпи. В темноте они не сразу разобрали, что приближавшийся к ним мальчишка был совсем не Андрей, а тот самый Гулька, которого они меньше всего ждали. Первым учуял постороннего Шуркин Транзистор. Он с лаем бросился вниз навстречу Гульке.

— Транзистор, тихо! — прикрикнула Шурка.

— Гулька, — разочарованно сказал Яшка.

— Чего ему здесь надо? — спросила Шурка.

— Давайте я его отлуплю, — меланхолично произнёс Давай.

— Ну, чего тебе? — строго спросил Макар карабкающегося по насыпи Гулю.

— Я с вами… хочу… — кряхтя, произнёс Гуля.

— Чего с нами?

— Раков ловить.

Гуля наконец забрался на насыпь.

— Надоел ты нам ужас, — сказала Шурка.

— Давай отсюда! — Давай угрожающе двинулся к Гуле.

— Погоди, — остановил его Макар. — У матери позволения спросил? — чуть насмешливо спросил он Гулю.

Гуля не почувствовал подвоха.

— Мама отпустила, — радостно сказал он.

— Отпустила, — хихикнул Яшка. — А что ты ей наплёл?

— Сказал, раков ловить.

— Трепло! — сплюнул Яшка.

— Постой, — прервал его, улыбаясь, Макар. — А зачем тебе раки?

— На продажу, — быстро ответил Гуля. — Денег-то не хватает, тридцать два рубля сорок семь копеек.

— Это кому не хватает? — спросила насторожённо Шурка, и Транзистор снова залаял на Гульку.

— «Кому, кому»! Вам…

— И это сказал матери? — уже не улыбаясь, спросил Макар.

Гуля виновато вздохнул.

— Болтун! — презрительно сказал Макар.

— Обойдёмся без тебя, — сказал Яшка.

— Иди домой. Спи. Дети должны спать по ночам, — фыркнула Шурка.

Снова залаял Транзистор.

— Давай! Давай! — Давай плечом слегка оттолкнул Гульку, и Гулька, всхлипнув от огорчения, стал спускаться с насыпи.

— Где же Андрей? — спросил Яшка.

— Обещал принести свитер, — сказала Шурка. — Подождём ещё.

— Вечно он куда-то пропадает, — проворчал Яшка.

— Пошли, — скомандовал Макар. — Догонит!

И вся компания двинулась по шпалам, напевая песенку, в которую изредка вплетался звонкий голосок Шуркиного Транзистора.

Ночь Андрей провёл в милиции, а утром предстал перед начальником отделения.

Начальник отделения был в отличном расположении духа.

Хорошо выспавшийся, чисто побритый, он сидел за своим столом, на котором стояло ведро со свитерами.

Начальник добродушно поглядел на Андрея, заглянул в ведро и задумался. Из протокола, составленного ночью, ему было известно, что задержанный именует себя Васильковым Андреем. Начальник знал Василькова-отца, механика автопарка, и, сверив номер дома, указанный в протоколе, с адресом механика Василькова, понял, что Андрей вылезал, конечно, не из чужого дома, а из своего. Задержавший его милиционер был в городе человеком новым, в милиции работал недавно и, с точки зрения начальника, поступил совершенно правильно. Однако поскольку в действиях Андрея никакого состава преступления не было, то следовало его отпустить.

Но просто так отпустить Андрея начальник не мог, ибо органы милиции не должны рассматривать себя только как карающую руку закона. На них лежит ещё и функция воспитательная.

В самом деле, что это ещё за номера — вылезать по ночам из окон с вёдрами, набитыми шерстяными свитерами! Если все начнут вылезать по ночам пусть даже из своих окон, то милиция не сможет отличить жулика от честного человека, и начнётся такая неразбериха, что и в страшном сне не приснится.

И неизвестно ещё, подумал также начальник, чем может кончить юноша, способный в два часа ночи спускаться по водосточным трубам с вёдрами в руках, и как в дальнейшем он будет применять свои акробатические способности.

Начальник всё раздумывал, с чего бы начать беседу, как вдруг заметил, что Андрей внимательно разглядывает что-то за его спиной.

Начальнику не надо было оглядываться, чтобы понять, что именно разглядывал Андрей. За его спиной висел большой красочный плакат:

ПОДВИГИ СОТРУДНИКОВ МИЛИЦИИ.

Решив, что задержанный сам даёт повод к началу разговора, начальник, кивнув на плакат, сочувственно спросил:

— Стыдно?

— Нет, не стыдно, — нахмурившись, отвернулся Андрей.

— Выходит, не осознал, — вздохнул начальник. — Придётся потолковать.

— А чего толковать? — пробурчал Андрей.

— Вы, гражданин Васильков, не на уроке, а в милиции, так что, извините, придётся послушать, что я вам скажу.

Андрей покорно опустил голову.

— Мы с вами, товарищ Васильков, живём в замечательное время. Наши герои-космонавты штурмуют космос. Наши мужественные полярники, дорогой товарищ, днём и ночью бороздят Арктику и Антарктику. Дня не проходит, Андрюша, чтобы кто-нибудь не совершил подвиг или героический поступок. Да чего там далеко ходить. У нас, в нашем городе, сегодня, буквально вот-вот несколько часов назад…

Андрей поднял голову, взглянул на начальника.

А начальнику тем временем пришла в голову отличная, как ему показалось, мысль.

— Марченко! — крикнул начальник.

В комнате мгновенно появился милиционер, задержавший ночью Андрея.

— Вот какое дело, Марченко. Возьмёшь товарища Василькова и проедешься с ним в депо. Пусть поглядит, послушает, подумает, ума-разума наберётся.

И вот уже патрульный мотоцикл, управляемый Марченко, с Андреем, сидящим в обнимку со своим злополучным ведром, несётся по улицам города. На крутых виражах коляска поднимается над мостовой, шарахаются прохожие.

На здании депо висел плакат:

СЛАВА ГЕРОЯМ!

Большая толпа окружила поворотный круг, с помощью которого любой тепловоз или вагон можно было выкатить на один из многочисленных путей, ведущих в депо.

Когда мотоцикл Марченко въехал на территорию депо, Андрей услышал громовую овацию.

На медленно вращающемся поворотном кругу стояли все его друзья — Яшка, босиком, с закатанными до колен штанами; Давай в длинной рубашке навыпуск, с ведром в руках; Шурка со своим Транзистором и, наконец, сам Макар, обнажённый до пояса, с мокрой рубашкой на плече.

Истово аплодировали железнодорожники.

Медленно и торжественно вращался поворотный круг.

Транзистор весело бегал по кругу, но, заметив хмурого усача, не аплодирующего его хозяйке, остановился возле него и неодобрительно залаял. Усач удивлённо взглянул на скотча и стал хлопать.

Круг остановился, и к ребятам подошёл пожилой железнодорожник. Под аплодисменты он пожал руки всем четверым. И когда смолкла овация, он заговорил:

— Дорогие друзья! Сегодня на рассвете вот эти молодые люди…

Лёгкий смешок пробежал по толпе.

— Да, да, молодые люди, наши товарищи, настоящие граждане, — продолжал пожилой железнодорожник. — Вот эти четверо совершили замечательный подвиг. Обнаружив повреждённый рельс, они остановили пассажирский состав, тем самым предотвратив крушение.

Раздались аплодисменты. Марченко победоносно и вместе с тем укоризненно взглянул на Андрея. «А ты, такой-сякой, по ночам чёрт те чем занимаешься», — как бы говорил его взгляд.

Андрей тяжело вздохнул и ещё глубже погрузился в коляску.

— Они спасли пятьсот тридцать шесть пассажиров, пятьсот тридцать шесть человеческих жизней!.. — патетически восклицал оратор. — Вы только подумайте, товарищи!

Под грохот аплодисментов на поворотный круг вышла дородная женщина с двумя хозяйственными сумками.

— Разрешите же, товарищи, от вашего имени, — продолжал оратор, — вручить героям памятные подарки!

Женщина вытащила из сумки большие сигнальные фонари.

— Пусть эти фонарики…

Слова оратора утонули в шуме аплодисментов, и тут же послышался гром духового оркестра. Тепловоз выкатил на поворотный круг открытую платформу, на которой оркестр исполнял туш.