Ника Муратова - Гавань разбитых ракушек Страница 16

— Мне надо идти.

— Так и не передумала?

Ольга покачала головой и крепко сжала губы.

— Я всегда готова к… к разговору, — тихо сказала Марина Владимировна. — И я люблю тебя.

— Пока, мама.

— Счастливо.

Ольга отошла и глубоко вздохнула. За ней наблюдала не одна пара любопытных глаз, и она взяла себя в руки. Выпрямилась и направилась к группе коллег из схожей по профилю НПО. Они ее понимали, и болтать о всяких пустяках, а не о пользе проектов было куда приятнее, чем пыжиться и доказывать, что ты не верблюд и твои работодатели тоже.

К вечеру она так устала, что сил не было даже идти ужинать. Когда она заявила Денису об этом, он просто сказал «хорошо» и положил трубку. Через полтора часа он стоял на пороге ее квартирки с коробками китайской еды.

— Ого! Доставка на дом?

— А что делать. Я голоден, а ужинать в одиночестве неохота.

— Только из-за этого?

— Только. Так, ты коробки у меня из рук возьмешь или будешь задавать дурацкие вопросы?

Она поставила коробки на журнальный столик и уселась на диване, распаковывая их.

— М-м-м, пахнет шикарно! Что там?

— Все подряд. Лапша, курица, соусы и еще какая-то фигня.

— Если хочешь пива, есть в холодильнике.

— Ничего себе прием! Я ей еду принес, а она даже пива не может сама на стол поставить.

Но за пивом пошел. Бокалы даже искать не стал. И так сойдет. Пикник так пикник. Ольга ловко орудовала палочками, уплетая лапшу за обе щеки. Он повертел палочки в руках и пошел на кухню за вилкой. Палочками он есть умел, но не любил. Вилка казалась роднее как-то.

— Как все прошло?

— Я тебе запись принесла. Наши на камеру все записали.

— А по твоим ощущениям?

— Нормально. Только Калахан что-то все к стенке жался. Обычно он любит пяткой в грудь себя бить, а тут что-то заскромничал.

— Странно. Что-то задумал. Или заподозрил. Вечная игра — кто кого. Но он-то, если что, быстро деру даст, а тебе расхлебывать.

— А ты на что?

— На меня надейся, но сама не плошай. Ешь, а то остынет.

Она отхлебнула пива.

— Кстати, не знала, что у тебя есть брат!

— Пашку видела?

— Ну да. Так удивилась. Ты не говорил никогда.

Он пожал плечами и продолжал есть, усердно накручивая длинную лапшу на вилку.

— Что-то ты не очень настроен о нем рассказывать.

— Да нет. Нормально все.

— Вы такие разные.

— Бывает. У него своя дорога, у меня своя. Предпочитаю, чтобы на моей он пробегал как можно реже.

— Почему?

Он поставил коробочку с едой на стол.

— Ну что ты пристала?

— Интересно же!

— А мне неинтересно.

— Хорошо.

Она вздохнула и продолжила манипуляции деревянными палочками. Так и вертелось на языке рассказать о матери, но не решилась. Не могла дать оценку своим ощущениям, не знала, как рассказать об этом. Денис больше не говорил с ней на тему брошенного ребенка, значит, не нашел еще ничего. Она старалась не думать об этом.

— Кстати, Пашка звал на день рождения свой. Хочешь пойти?

Ольга удивленно вскинула брови.

— Я?

— Нет, стенка, что за твоей спиной.

— Нет, ну а я с какого фонаря там заявлюсь?

— С моего фонаря. Так и скажешь — слезла с фонаря Дениса и заявилась. Пойдет?

Он даже не улыбался, когда говорил это. Она рассмеялась и коснулась его руки.

— Двусмысленно рассуждаете, товарищ.

— Каждый в меру своей испорченности, гражданочка, так что пойдите в зеркало посмотритесь.

— Нет, я лучше проверю предположение опытным путем.

— Это как?

Ольга уселась ему на колени и приблизилась близко-близко к его лицу. От него пахло дождем. Странно, при абсолютно сухой погоде за окном в комнате, наполненной запахами китайской кухни, от его кожи тем не менее пахло дождем.

Глава 8

Ольга сто раз пожалела, что пришла на этот злосчастный день рождения. Денис поначалу стоял рядом с ней, а потом предоставил ее самой себе, принявшись болтать с разными людьми. Она никого не знала, кроме, собственно, виновника торжества Паши, да и тот со своей вечной ухмылочкой ей не нравился. Гостей Паша собрал на даче своего друга, пригласил около пятнадцати человек, многие друг друга знали, и многие из них, по всей видимости, знали Дениса. К Ольге проявляли интерес, знакомились, но то ли оттого, что побаивались Дениса, то ли из-за неприступного вида самой Ольги мужчины общались с ней очень осторожно, нейтрально, а женщин на вечере было всего три: Ольга, жена одного из гостей Милена и явившаяся с кем-то Динара. Когда позже Ольга пыталась вспомнить, с кем же она пришла, она так и не смогла воссоздать картину ее появления. Динара, казалось, тоже была относительно новенькой в компании, но очень быстро вписалась, став чуть ли не центром внимания.

Ольга наблюдала за Динарой с чувством досады и восхищения. Она была хороша, вызывающе, откровенно хороша. Ее внешность обладала не тем типом красоты, который лишь угадывается поначалу и раскрывается только при более близком знакомстве, нет, ее красота бросалась в глаза немедленно, приковывала внимание, и мужчины моментально реагировали, не пропуская ее появление мимо себя. Дина, как называла себя Динара, была высока ростом и не пыталась скрадывать рост плоской обувью — она смело носила каблуки и ощущала себя на них весьма комфортно. Ее черные волосы прямым блестящим каскадом спадали чуть ниже плеч, а чуть смугловатая кожа мерцала здоровой матовостью. Она смотрела прямо в глаза собеседнику, широко улыбалась, обнажая ровные белые зубы, непринужденно смеялась, слегка откидывая при этом голову назад. Ее жесты и мимика выдавали в ней натуру уверенную, без комплексов, твердо знающую себе цену и свои намерения.

Досада Ольги была понятна. Дина, моложе ее лет на семь-восемь, сияла уверенностью и красотой, привлекая всеобщее внимание. На нее реагировали все — мужчины неизменно пытались найти повод заговорить с ней и получали в ответ порцию внимания, на которое Дина не скупилась. Она знала, с кем и как разговаривать. У женщин она, пожалуй, пользовалась несколько иным вниманием — замужние дамы чувствовали в ней опасность, ее смех и выражение глаз сигналили о тревоге, о том, что за мужчинами необходимо присмотреть, иначе они охотно упадут в омут этой откровенной женской власти. Одинокие женщины завидовали ей — она отнимала у них внимание потенциальных партнеров, она была ярче их, красивее, привлекательнее. Ее появление вызывало невольное сравнение с ней других женщин, и сравнение, как правило, было в ее пользу, что, естественно, мало кому нравилось.

И все же Ольга не могла не признать, что восхищается Диной. Лет шесть-семь назад она сама была чем-то похожа на нее. Молода, уверенна, остра на язык. Она знала, каково это — быть центром внимания. Правда, она никогда не обладала такой яркой внешностью, но все же умела привлечь к себе интерес мужчин. Она тогда не понимала, почему женщины не любят ее. Она не понимала, что плохого в том, что на нее все смотрят. Ей казалось, что если она не флиртует ни с кем намеренно, то она ни перед кем не должна держать ответ за разбитые сердца. Теперь, когда ей было за кого опасаться, она поняла причину женского единения против подобных самородков. Они, сами того не ведая, ставят под угрозу отношения всех пар, попадающих в радиус их действия.

Ольга не продержалась долго в роли примы. Ей помешала ее гордыня, она стала слишком много внимания уделять своему статусу, намного реже смеяться и беззаботно разговаривать: Ольга начала более бережно обращаться со своей энергией. Серьезность казалась ей более уместной, а одиночество стало намного более необходимо, чем многоликое общество, к которому когда-то она стремилась как к единственному источнику питания ее уверенности и энергии. Разрыв с семьей, появление Дениса только усугубили ее стремление к укреплению границ личного пространства. У нее появилось много ценного, которое хотелось уберечь от посторонних взглядов и непрошеных вторжений.

Динара же, казалось, пока еще находилась в той фазе своей жизни, когда внимание, как заряд бодрости, было необходимо в безграничных количествах, и она всеми силами искала его. Энергии в итоге накапливалось столько, что ее не жалко было растрачивать даже на мимолетные улыбки и минутные разговоры с незнакомцами. Дина представляла собою опасность, причем весьма реальную, ибо Ольга не могла не заметить, что, хотя Дина и болтает с кем попало и не пропускает ни одной дискуссии, на Дениса она смотрит чаще, чем на других. Когда Денис остановился около нее, она взяла его за руку и тут же отпустила, засмеявшись, словно нашалившая школьница.

То, что Денис был знаком с Динарой, не скрывалось от Ольги, но все же ей было неприятно и странно наблюдать за тем, как они обменивались многозначительными (или ей показалось?) взглядами и как Родионов принес ей бокал вина, а затем сам смешал ей коктейль из кампари и апельсинового сока. Ольга отчаянно ревновала. При этом она всегда считала себя выше всякого собственничества. Видимо, еще просто не настал ее час. А теперь, когда этот не особо примечательный и сложный мужчина просто общается с другой девушкой, ее всю колотит изнутри. С чего вдруг Денис стал настолько ей дорог? Что такого она получает от него, чтобы дрожать за каждый волосок на его теле? Неожиданный друг заменил ей и мать, и отца, и любовника? Или же это просто та самая миллион раз описанная химическая реакция, когда невозможно уже контролировать свои мысли и поступки, потому что пульт управления давно передан в другие руки? Надо было дожить до двадцати восьми лет, чтобы вдруг оценить, на что способно твое сердце. И тело.