Аделаида Котовщикова - Малютка с лесного озера Страница 16

Женя завозился на подоконнике. Он сидел там, скорчившись, ко всем спиной, и без толку смотрел в чёрное стекло, за которым всё равно ничего не было видно.

Придя с собрания, бабушка отправилась к Костиным — узнать, как Лидина рука, и теперь без конца бранила Маську, а заодно и маму. Но Женя прекрасно понимал, что всё говорится не столько для мамы, сколько для него, Жени. Мама сидела на диване с каким-то вышиваньем в руках и кротко молчала. Это молчание доказывало, что она во всём согласна с бабушкой.

— Еще и от отца ему попадёт, как приедет. «Не отдам!», «Не отдам!» Кто ж это слушает такого умника-разумника? Нашёлся тоже дрессировщик! Выдрессировал зверя кусаться…

Внезапно Женя заревел:

— Я, что ли, её учил? Она сама кусается.

— А кто умеет, тот отучает! — возразила бабушка. — В цирках и тигров дрессируют. Да не из второго класса дрессировщики. Была такая махонькая, ласковая, уж правда, малютка, как Костя назвал, когда принесли её мальчики из лесу. А теперь разве это малютка?

Жене вспомнилось, как лежал серый тёплый комочек в шапке и вдруг блеснули крошечные чёрные глазки. «И зачем вы притащили эту малютку?» — упрекнул дядя Костя мальчишек. Может быть, и правда, напрасно притащили тогда Масеньку? Жила бы она у озера в чаще леса, целый день купалась, ловила бы себе рыбу, и никто бы её не ругал и не бил по носу. И не стала бы она злая, как барбос…

Жене вдруг представилось, что Лида уже умерла от заражения крови. И будто бы много всяких людей обступили Женю — тут все ребята из их класса, и Елена Сергеевна, и Владик, и Катя-львятница, и толстый математик, который учит десятиклассников и которого Женя почему-то побаивается, хоть ни разу даже голоса его не слыхал. Все эти люди стоят вокруг Жени, но на него не смотрят и говорят между собой: «Как жаль Лиду! Хоть и девчонка, а была очень даже хорошая. С ней было весело, и она всегда показывала, где что приклеить, и перестала обижаться, хоть десять раз подряд называй ее «черепахой», и пускала Маську в свою большую белую ванну, и сказала Елене Сергеевне, что это она выдумала сказку про Абэвэ. А теперь её нету. Как это так? А вот так: нигде нету — ни в школе, ни дома, ни во дворе… А всё потому, что Женя — плохой дрессировщик, не сумел Маську приручить, как надо. В зоосаду её бы скорей приручили. И там, вдобавок, на неё смотрели бы все, юннаты бы её изучали, а тут вместо изучения получилась одна беда: Маська заела Лиду, — и с кем же Женя будет теперь сидеть на парте?»

Всегда Женя ревел так, что по всей квартире было слышно, а сейчас он плакал беззвучно, потому что никогда еще не было ему так грустно.

Решение

Утром, едва открыв глаза, Женя спросил:

— Лида умерла?

Бабушка расчёсывала волосы. Она уронила гребёнку.

— Господь с тобой, Женечка! Что ты только говоришь? Приснилась тебе, что ли, такая страсть?

Женя сел на кровати:

— Значит, она живая?

— Живая, живая! — мама подошла к Жене, заглянула ему в глаза и потрепала по затылку. — Вставай скорей! Завтрак готов.

— Дурачок-то! Скажет такое! — бормотала бабушка, закалывая на затылке свою длинную, густую косу.

Всё-таки Женя пошёл в школу со стеснённым сердцем. Ему мерещилось пустое место на парте: уж, во всяком случае, прийти в школу Лида не может, — где там, когда она погрызена так, что кровь лилась ручьём. Елена Сергеевна спросит: «А где Лида Костина?» И честный Вася ответит: «Её укусила Женина выдра. Конечно, она еще жива, Лида, но…» Ничего другого и не скажешь!

Каковы же были изумление и радость Жени, когда, войдя в класс, он вдруг увидел на своей парте Лиду! Левая рука у неё была согнута в локте и подвешена на шёлковой косынке, завязанной у Лиды под косичками. Плотно забинтованная кисть руки уложена внутри косынки, а всё-таки видно хорошо, как много наверчено белого бинта. Лида была похожа на раненого. Женя много раз видел раненых в кино, когда смотрел картины про войну. Если не считать повязки, Лида была такая же, как всегда.

— Мне сегодня утром сделали первую прививку, — сообщила она Жене, едва тот подошёл. — В Пастеровском институте. Там от бешеных собак прививают. Ну, и после всяких укусов.

— Ты на меня не сердишься? — виновато пробормотал Женя.

Лида слегка пожала тем плечом, на котором не было повязки.

— Но ведь не ты меня укусил!

Что правда, то правда — не он! Женя почувствовал себя увереннее.

— Значит, ты от меня не пересядешь?

— Очень надо мне без конца пересаживаться!

Помолчав, Женя поинтересовался:

— А больно делают прививку?

Слегка вздохнув и устремив взгляд куда-то вперед, Лида ответила:

— Конечно, больно! И рука здорово болит. Что ж! Придётся потерпеть.

Такая покорность поразила Женю. Если бы Лида его упрекала, Женя стал бы оправдываться, и обычная бойкость вернулась бы к нему. Но Лида неожиданно спокойно и храбро переносила своё несчастье и даже словом не обмолвилась, кто в нём виноват, и Женю опять охватило раскаяние.

Он молча сел на своё место, отодвинулся на край скамейки, чтобы нечаянно не толкнуть Лиду, и так смирно просидел весь урок, что Елена Сергеевна внимательно посмотрела на него:

— Здоров ли ты, Сомов?

С Лидой и Лидиной мамой, которая сама привела дочку в школу, учительница поговорила еще до уроков, поэтому о Лидиной руке не расспрашивала.

После звонка Женя, помявшись, спросил Лиду:

— Ты, значит, никогда больше ко мне не придёшь?

— Почему же не приду?

— А как же… ведь у меня… вдруг опять… Нет уж! — Женя решительно махнул рукой и кинулся за Васей Грачёвым, который уходил из класса:

— Вася! Вася! Подожди!

Елена Сергеевна поморщилась:

— Сомов, ты кричишь, точно ты в лесу или в поле, а не в классе.

— Женя, ты куда? — позвала Лида. — Посиди со мной. Мне можно в коридор не выходить, чтобы руку не ушибли.

Женя оглянулся:

— Я скоро приду!

Взволнованно и по-всегдашнему торопливо он что-то сказал Васе, и они побежали в другой конец коридора, где находился шестой класс, в котором учился Владик.

«Юннатовский профессор» с серьёзным видом выслушал друзей. Нахмурился и двумя пальцами ухватил Женю за ухо:

— Будешь меня другой раз толкать и выгонять? — потом улыбнулся. — Не беспокойся! Всё будет в порядке…

Подарок

Высокий широкоплечий человек, которого Владик называл по имени и отчеству, — а как, Женя от волнения тут же забыл, — принял мальчиков в комнате, где на стенах висели таблицы с изображением разных животных.

— Приехала, значит, выдра Маська? — сказал он приветливо. — Очень приятно.

Вася показал на Женю:

— Это он дарит Маську в зоосад.

— Мы очень благодарны Жене Сомову за подарок, — ответил человек и попросил какую-то девушку. — Принеси, пожалуйста, клетку.

— Она в клетке будет жить? — упавшим голосом спросил Женя. — Она не любит, когда запертая.

— Совсем немножко посидит в клетке, — успокоил его зоолог. — Только пока мы её познакомим с другими выдрами. А то еще на улицу выскочит отсюда.

Ошеломлённая ездой в трамвае Маська сперва негромко и часто чокала, будто квохтала по-куриному. Когда её выпустили из кошолки, она засновала по полу. А теперь занялась свежей морковкой, которую ей преподнёс зоолог.

«Нет, этот дяденька Маську не обидит», — подумал Женя и немножко успокоился.

— Это Владик ему сказал, как тебя зовут, — шептал Вася в Женино ухо. — Еще по телефону, наверно, сказал.

— Я бы вам весь зоопарк показал! — с сожалением говорил Владик. — Да в школу опоздаем к двум часам. Ну, мы в воскресенье приедем!

Зоолог со всеми попрощался за руку, ещё раз поблагодарил Женю, и мальчики уехали. Жене было как-то не по себе, он сердито молчал весь обратный путь.

Поглядев на него, Владик сказал:

— Ей будет там хорошо. Честное пионерское.

Дома Марья Сидоровна ждала Женю с разогретым обедом. Под конец она угостила его только что испечённым сладким пирогом.

«Празднует, что Маськи нет», — неприязненно подумал Женя, но два куска пирога всё-таки съел. А старушка и не скрывала своей радости. Не замечая или не желая замечать Жениного надутого вида, она обращалась с ним ласково, как с родным внуком.

В школе Женя вдруг чуть не поссорился с Лидой. Узнав поразительную новость — Маська в зоосаду! — девочка сильно обиделась:

— Что же вы мне не сказали?! Я бы тоже поехала. Фу, какие противные! И какое вы имели право без меня везти Маську? Ведь укусила она меня!

— Тебя бы всё равно мама не пустила — в трамвае ехать с больной рукой, — возразил Вася. — Мы еще туда съездим все вместе двадцать раз.

Из дому Женя увёз свою выдру, никого не предупредив, можно сказать, похитил её. Марья Сидоровна сама видела, как Владик зашёл за Женей и Васей и как Женя увязывал Маську в кошолку. И, конечно, с великой радостью рассказала об этом маме и бабушке, когда они пришли с работы.