Люси Монтгомери - История Энн Ширли. Книга 3 Страница 17

Лесли, казалось, получала огромное удовольствие от этих походов на маяк и искрилась остроумием и весельем. В ее присутствии разговор становился особенно оживленным. Даже когда сама Лесли ничего не говорила, она как бы вдохновляла других. Рассказы капитана Джима звучали увлекательнее, Джильберт больше острил, а у Энн разыгрывалось воображение.

— Лесли рождена, чтобы блистать в столичных интеллектуальных кругах, — поделилась как-то Энн с Джильбертом по дороге домой. — Как обидно, что такая яркая личность пропадает впустую в бухте Четырех Ветров!

— Видно, ты не слушала нас, когда в прошлый раз мы с капитаном Джимом обсуждали эту тему. Мы пришли к утешительному выводу, что Создатель, наверно, не хуже нас знает, как руководить миром, и такой вещи, как «жизнь, потраченная впустую», просто не бывает — разве что человек сам выбрасывает свои способности на ветер и зря прожигает жизнь, — а Лесли Мор ничего подобного не делает. Между прочим, некоторые, может быть, считают, что бакалавр искусств Редмондского университета «пропадает впустую» замужем за провинциальным лекарем.

— Джильберт!

— Если бы ты вышла замуж за Роя Гарднера, то блистала бы в интеллектуальных кругах далеко от бухты Четырех Ветров.

— Джильберт Блайт!

— Но ты же была одно время в него влюблена, Энн.

— Джильберт, я никогда не была в него влюблена. Мне просто так показалось. И тебе это отлично известно. Ты знаешь, что я не променяю наше счастливое гнездышко ни на один королевский дворец.

В ответ Джильберт сжал ее в объятиях, и оба они начисто забыли про бедную Лесли, идущую через поля к дому, который не был ни дворцом, ни счастливым гнездышком.

Над грустным темным морем поднялась луна, но дальний берег бухты, где угадывались темные низины и мерцали окна домов, еще оставался в тени.

— Посмотри, Джильберт! — воскликнула Энн. — Правда, эта цепочка огней над гаванью кажется золотым ожерельем? А вон и наш дом! Как я рада, что оставила свет в гостиной. Терпеть не могу приходить в темный дом. Это наш свет, Джильберт!

— Да, Энн, это — наш путеводный маяк. Если у тебя есть дом, а в нем любимая рыжекудрая жена, то чего еще хотеть от жизни?

— Ну, можно захотеть и еще кое-чего, — счастливым голосом прошептала Энн. — Ой, Джильберт, я никак не дождусь весны.

Глава пятнадцатая РОЖДЕСТВО В БУХТЕ ЧЕТЫРЕХ ВЕТРОВ

Поначалу Энн с Джильбертом собирались на Рождество в Эвонли, но потом решили остаться в Четырех Ветрах.

— Я хочу провести наше первое Рождество в собственном доме, — объявила Энн.

И они не поехали в Эвонли, а вместо этого к ним на Рождество приехали Марилла, миссис Рэйчел Линд, Дора и Дэви. У Мариллы был такой вид, точно она совершила кругосветное путешествие. Она ни разу не выезжала из Эвонли дальше чем на шестьдесят миль и ни разу не справляла Рождество где-нибудь кроме Грингейбла.

Миссис Рэйчел, убежденная, что женщина с университетской степенью не способна приготовить настоящий рождественский пирог, привезла с собой огромный сливовый пудинг. Но в остальном она одобрила, как Энн содержит дом.

Когда они с Мариллой ложились спать в комнате для гостей, миссис Линд сказала:

— Энн — прекрасная хозяйка. Я заглянула в хлебницу и помойное ведро. По ним я сужу о том, как женщина ведет хозяйство. Так вот, в ведре не было ничего, что могло бы еще пригодиться, а в хлебнице не оказалось заплесневелых корок. Разумеется, это — твое воспитание, Марилла, но ведь потом она три года провела в университете. И я заметила, что мое полосатое покрывало лежит у них на постели, а перед камином на полу расстелен мой плетеный коврик. И я сразу почувствовала себя дома.

Первое Рождество в доме Энн удалось на славу. День выдался ясный, накануне выпал снег, а незамерзшая бухта голубела и искрилась на солнце.

К обеду пришли капитан Джим и мисс Корнелия. Энн пригласила и Лесли с Диком, но Лесли отказалась, сказав, что они всегда празднуют Рождество у дяди Айзека.

— Ей так лучше, — сказала мисс Корнелия. — Она не хочет показывать Дика посторонним. Для Лесли Рождество — тяжелая пора. Когда был жив ее отец, они старались, чтобы в доме в этот день был настоящий праздник.

Нельзя сказать, чтобы миссис Линд и мисс Корнелия очень понравились друг другу. Но они и не повздорили. Миссис Линд почти все время провела на кухне, помогая Энн, а Джильберт развлекал капитана Джима и мисс Корнелию — или, вернее, они развлекали его своей обычной дружеской перебранкой.

— Давно уже в этом доме не справляли Рождество, миссис Блайт, — заметил капитан Джим. — Мисс Рассел всегда уезжала на Рождество в город. Но я был приглашен на первый рождественский обед в этом доме — его приготовила жена учителя. С тех пор прошло шестьдесят лет. День был очень похож на сегодняшний — снежок побелил холмы, а бухта синела, как в июне. Я был совсем мальчишкой, и меня в первый раз официально пригласили в гости. Я до того стеснялся, что почти ничего не ел.

— Это проходит со временем, особенно у мужчин, — заверила мисс Корнелия, яростно работая спицами. Она не могла сидеть без дела даже на Рождество. Дети рождаются и в будни, и в праздники, и в бедном рыбацком домике как раз появился новорожденный. Мисс Корнелия отослала этому семейству свой рождественский обед и теперь со спокойной совестью собиралась встретить Рождество у друзей.

— Ты же знаешь, Корнелия, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — сказал капитан Джим.

— Может, и так, если у него вообще есть сердце, — возразила мисс Корнелия. — Наверно, поэтому женщины и убиваются за плитой. Бедняжка Амелия Бакстер, которая умерла на прошлое Рождество, перед смертью сказала, что это — первое Рождество за всю ее замужнюю жизнь, когда ей не нужно готовить праздничный обед на двадцать персон. Надо же так заездить женщину, что она рада отдохнуть хоть в гробу. Ее нет на свете уже год, и надо полагать, что Хорас Бакстер скоро начнет искать себе новую кухарку.

— По-моему, уже начал, — капитан Джим подмигнул Джильберту. — Слышал я, будто он заходил к тебе в прошлое воскресенье в костюме и накрахмаленной рубашке.

— Нет, не заходил. А как зашел, так тут же и вышел бы. Я могла его заполучить давным-давно, когда он еще был свеженький. А подержанный товар мне не нужен, тем более такой. Можете себе представить — в прошлом году у Хораса Бакстера были денежные трудности и он молился Богу, чтобы тот помог ему из них выбраться. А когда умерла его жена, он получил за нее страховку и заявил, что, видно, Бог услышал его молитву. Одно слово — мужчина!

— А откуда тебе это известно, Корнелия?

— Методистский пастор сказал, если только можно верить методисту. То же самое сказал и Роберт Бакстер, но на его-то слова и вовсе нельзя положиться. Этот не упустит случая соврать.

— Полно, Корнелия, не так уж много он врет, просто очень часто меняет свои мнения.

— А кажется, что врет всякий раз, когда его слушаешь. Но, само собой, вы, мужчины, стоите друг за дружку. А мне Роберт Бакстер не по нутру. Подумать только — перешел к методистам потому лишь, что пресвитерианский хор случайно запел псалом «Вот идут жених с невестой», когда они с Маргарет вошли в церковь на следующее воскресенье после свадьбы. Да хоть бы и так — пусть не опаздывают! Он заявил, что, дескать, хор это сделал нарочно, чтобы его оскорбить. Подумаешь, тоже мне шишка! Но у них все семейство такое: чересчур много о себе воображают. Его брат Элифалет говорил, что его все время подзуживает дьявол — будто дьяволу больше и делать нечего, как его подзуживать.

— Ну, не знаю, — задумчиво произнес капитан Джим. — Элифалет Бакстер жил совсем один — даже кошки или собаки у него не было. А когда человек один, то так и жди, что начнет якшаться с дьяволом. Ему надо сделать выбор — с Богом он или с дьяволом. Если дьявол все время подзуживал Элифалета, то, значит, он выбрал себе его в товарищи.

— Одно слово — мужчина, — подытожила мисс Корнелия и умолкла, поглощенная укладыванием сборочек на платьице. Но вскоре капитан Джим опять ее задел, заметив словно бы между прочим:

— А я в прошлое воскресенье был в методистской часовне.

— Лучше бы сидел дома и читал Библию, — взвилась мисс Корнелия.

— Полно, Корнелия, какой вред в том, чтобы зайти к методистам, когда в твоей собственной церкви нет службы? Я уже семьдесят шесть лет как пресвитерианин.

— Ты подаешь плохой пример, — заявила мисс Корнелия.

— А потом, — с усмешкой в глазах продолжал капитан Джим, — мне хотелось послушать хорошее пение. Ты же не можешь отрицать, Корнелия, что у методистов отличный хор, а в нашей церкви, после того как хористы между собой перессорились, поют отвратительно.

— Ну и что? Они стараются как могут, а для Господа Бога нет разницы между пением вороны и соловья!