Татьяна Леванова - Море, мечты, Марина и ее рыбки Страница 17

— Можно у тебя спросить?

Тот так удивился, должно быть, в его глазах я была табуреткой, что тихо-мирно служила по назначению, и неожиданно обрела дар речи.

— Знаешь, в четверг состоится выставка… — нет, не то говорю, парнишка сразу помрачнел, — меня почти заставили участвовать, а я такая посредственность, в моих картинах ничего оригинального…

— Картинах? — переспросил Жора.

— Ну да, Анжела узнала, что я рисую красками, маслом и акварелью, и настучала Амине Михайловне, а я, правда, нигде не училась рисовать, меня ожидает позор…

— А я-то тут при чем? — резонно заметил сосед. В его красиво очерченных глазах явственно читалось презрение.

— Говорят, у тебя очень оригинальные скульптуры, правда, я их никогда не видела, может, если я увижу их до выставки, мне это добавит храбрости?

— С чего бы это?

— Думаю, что они не такие уж оригинальные.

— Да?

— Да! — он повелся, и я решила захлопнуть ловушку. — Сначала я подумала, что мои примитивные картины хотят выставить лишь для того, чтобы оттенить оригинальность твоих скульптур. Но если у тебя всего лишь мышки с ушками из раковин…

— Мышки?! — Жора вскочил. — Поехали!

— Куда? — даже испугалась я.

— Автобус скоро. Ты из поселка Камушки, я живу в соседнем с тобой доме. Из моего окна видно окно комнаты твоей сестры.

— Не может быть!

— Может! Ты весь август сидела на берегу на камушке, я тебя часто видел.

— Почему я тебя не видела?

— Потому что не хотела. Идем же! Я покажу тебе своих «мышек», а ты мне — свою мазню. Тогда и решим, кто оригинал!

Скорчив самую недовольную физиономию, я постаралась скрыть свое ликование. Ай да Марина, умница, хитрюга. Впрочем, он пока не сказал, что будет участвовать в выставке, значит, победа пока не полная.

Жора и в самом деле жил в соседнем доме с таким же крашенным известкой белым забором. В саду в кресле дремала очень старая бабушка, и больше дома никого не было. Расположение комнат оказалось очень похоже на наше, с одной лишь разницей — второго этажа в доме не было. Мы поднялись из кухни прямо на чердак. В круглое, как у меня, окошко пробивались лучи солнца, танцевала пыль, я перешагивала через старые чемоданы, поломанные стулья, пока мы не подошли к длинному и узкому верстаку. Прямо за ним я увидела дверь, наверное, это и была комната Жоры.

— Смотри, а потом угадай, что это, — сосед широким жестом окинул верстак, и я поняла, что то, что я приняла сначала за комки цветной бумаги и прочий мусор, оказалось фигурками из склеенных между собой, покрытых лаком разноцветных ракушек.

— Ой, какой пират смешной, — я наклонилась поближе.

Одноногий пират сидел на сундуке из раковин и курил пластилиновую трубку, у него был огромный нос из длинной витой ракушки, рядом была здоровенная муха с крыльями из черных мидий, больших и маленьких, потом мой взгляд упал на несколько забавных мордочек на лапках, подобно колобку, у одной был высунут язык, у другой, лопоухой, сердито наморщен нос, наверное, это о них Анжела отозвалась презрительно «зверюшки».

— Они же все живые! — удивленно воскликнула я. — Как же можно было сделать это из ракушек?

— Я сначала просто собираю раковины, — признался Жора, — идеи приходят потом. Словно они подсказывают мне. Ты права, они все живые. И очень обижаются, если их не понимают и не любят. А вот ты поняла.

Он достал из-под верстака огромную коробку и бережно вынул оттуда две удивительные вещи: каравеллу с перламутровыми парусами и замок с тонкими ажурными башенками. Все это тоже было сделано из раковин, склеенных, выпиленных с бесконечным терпением. Я жадно рассматривала это чудо, боясь, как бы Жора не убрал их снова в коробку до того, как я разгляжу их как следует.

— Я делал это почти год. Каравеллу закончил в августе, а замок — на той неделе. Я никому их не показывал.

— Почему? — печально спросила я. — Это необыкновенно…

— Как ты интересно произносишь это слово, — улыбнулся Жора, — так просто и легко. А вот Инка закатывает глаза и стонет — ниииабыыыкнаванааа…

— Инка?

— Инесса. Мы когда-то дружили, но от ее манеры восхищаться тем, что она называет «цивильным», меня тошнит. И все эти словечки — необыкновенно, изумительно, кулл, лузер…

Я вздрогнула, услышав фирменное словцо моей «сестренки». Это не укрылось от взгляда Жоры.

— Ах, да, вы же сестры с Инкиной подружкой, как я мог забыть. Тебя тоже приняли в Супергерлы?

— Куда?

— Это их клуб.

— Во-первых, мы с Леной не сестры, просто наши родители поженились. Во-вторых, с Ласковыми стервочками у нас перманентная война.

— Как ты их назвала? — закашлялся от смеха Жора.

Я повторила.

— В точку. Ну, теперь пошли к тебе, покажешь свою мазню. Только вот не хотелось бы столкнуться с Ласковыми стервочками у вас дома. А то меня стошнит, и тебе придется отмывать пол…

— Сегодня не тот день, — сказала я. — Сегодня они собираются у Инессы.

Когда мы пришли к нам, мама не шила, а сидела в гостиной с книгой в руках.

— Привет, это Жора, мой сосед по парте, мне надо ему показать картины, которые я приготовила к выставке, — быстро сказала я, увидев, как у нее округлился рот при виде нас, — а почему ты сегодня не шьешь?

— Устала немного, — ответила мама, растерянно разглядывая Жору, — а вы тоже к выставке готовитесь?

Прежде чем Жора успел что-то сказать, я выпалила:

— Мама, он такое с раковинами делает, никогда ничего подобного не видела! Невероятно просто, унего талант, не то, что у меня…

— Ты тоже способная девочка, — дипломатично сказала мама, — мне очень нравится вот этот рыцарь…

Она явно не столько хотела говорить о картинах, сколько напомнить мне о существовании Миши. В другое время меня бы позабавила подобная реакция, но Жора уже заинтересовался портретом и спросил:

— Это ты рисовала?

— Согласна, не блестяще, лицо статичное, неживое, цвета мультяшные, пойдем, я тебе покажу то, что нарисовала на берегу.

— Вы кушать не хотите?

— Нет, я только что из дома, я вам сосед, — объяснил Жора и мы пошли наверх.

Картины, приготовленные к выставке, сохли лицом к стене, лишь рыцарь, которым я все-таки не была довольна, покоился на мольберте. Я не знала, что еще добавить, то подтемняла плащ, чтобы он казался намокшим, то добавляла бликов на воде. Но сейчас меня это не очень волновало. Я порадовалась про себя, что не поленилась утром заправить постель и убрала одежду в шкаф, перевернула картины и отступила к аквариуму, чтобы рыбки подсказали мне, что Жора на самом деле думает о моих картинах.

— Ты училась в художественной школе? — спросил он.

— Нет, говорю же. Меня не приняли из-за зрения.

— А я учился, но потом бросил. И знаешь, что я тебе скажу? У тебя очень верно рассчитана перспектива и пропорции, настоящий талант. Тебе обязательно надо учиться.

— Мне казалось, картины у меня мультяшные, например это ведь не настоящая лошадь.

— А это уже твой стиль. Знаешь, я поражен!

— Но тебе что-то не нравится? — настойчиво спросила я, подталкиваемая рыбками.

— Знаешь, меня озадачил твой всадник. Он устал, он возвращается из дальнего похода, он ссутулился, словно ранен, но…

— Что?

— Я бы добавил вторую руку, словно он зажимает рану, и между пальцами — капельку гранатового цвета, словно кровь сочится медленно, и рана смертельная.

— Да, наверное, ты прав, — согласилась я. — Честно, я сама долго думала, почему он едет так, первоначальный вариант был совсем другой.

— А эта девушка, которая мне кажется его прекрасной дамой, она почувствовала, что он едет, израненный, и бросилась к нему навстречу. Ее дорогое платье испорчено песком и морской водой, но ей не жаль его, ей нужно спасти рыцаря, она выбивается из сил, но добежит, и он упадет с коня, чтобы испустить последний вздох на ее руках…

Я с подозрением посмотрела на Жору, не издевается ли он? Но рыбки мне подсказывали, что он сам взволнован придуманной им историей. Похоже, он и в самом деле романтик!

— Мне пришла в голову классная идея, — сказал мой сосед нерешительно, — если только ты не обидишься.

— Давай, говори.

— Если объединить на выставке наши экспонаты? То есть представь, повесить рядом рыцаря и девушку, словно они бегут навстречу друг другу, а между ними поставить замок из раковин, словно это их дом. Будет рыцарская легенда.

— А рядом с пиратским кораблем — твоего пирата. Он спасся после кораблекрушения, сидит, курит, думает, что ему дальше делать.

— А с двумя морскими пейзажами — каравеллу!

— Здорово! — я была так захвачена новой идеей, что не сразу заметила, что Жора сам согласился участвовать в выставке, и мне не нужно его уговаривать.

— Вообще-то сначала я не собирался никому показывать замок и каравеллу, — тихо сказал Жора, — считай, что это заслуга твоих картин.