Николай Васильев - Кладоискатели (Повести) Страница 17

Мы с Петькой только глазами моргаем, не знаем, что и ответить: может, проходили, а может, нет. Что-то я не припоминаю такого.

— Нет, — говорю, — еще не проходили.

— Да и вообще такие пропорции, насколько мне помнится, в 5-м классе только во втором полугодии решают, — сказал Микол. — Куда вы, головастики, торопитесь?

Петька скорчил умильную улыбку.

— Очень уж любим математику, — сказал он. — Не терпится трудные примеры порешать.

Микол захохотал:

— Да что ты? А я слышал, что у вас по математике, кроме двоек, других отметок нет. Странно вы ее любите.

Петька заныл:

— Мико-ол! Реши, Микол! Что тебе — трудно?

Микол сунул ему в руку листок.

— Мне не трудно, только это медвежьей услугой будет называться. Раз вам реши, другой. Легко жить хотите! Нет, головастики, самим надо постараться…

Делать нечего, стали мы с Петькой стараться.

Раньше, сколько учительница нас ни уговаривала, стоило прозвенеть последнему звонку, как мы хватали портфели и бегом из школы.

Теперь мы каждый раз остаемся на дополнительные занятия. Постепенно кое-что стало для нас проясняться.

Я ведь как раньше рассуждал? Математика не для меня, сколько над ней ни сиди, все равно ничего понять невозможно. Я и не заглядывал в учебник.

Теперь, придя из школы, я не пропадаю до позднего вечера на улице, а погуляю часок-другой и за уроки. Удивительное дело: оказывается, если в классе послушаешь объяснения учительницы, то дома и примеры и задачу можно решить.

Правда, иной раз бьешься-бьешься — ничего не выходит. В таких случаях я накидывал пальто и бежал через дорогу к Вале Васильчиковой. Вале любую задачку решить — что орех разгрызть. И объясняет она очень толково.

— Тебе бы учительницей быть, — говорю я ей.

— Собираюсь, — отвечает Валя.

— Только знаешь что? Ты… Это самое… Ты не говори в классе, что я к тебе хожу, ладно?

Валя улыбается:

— Не бойся, ни одна душа не узнает.

Однажды прихожу я к Вале и в сенях нос с носом сталкиваюсь с Петькой. Под мышкой у него «Математика».

— Как? — говорю я. — И ты тоже?

Петька улыбается смущенно:

— Приходится… Только — чур! — никому!

Мог бы и не предупреждать. Не в моих интересах об этом трезвонить. Удивительно, как сама Валя не проговорилась, что помогает мне и Петьке. Валя дружит с Митькой Пупыдовым, они с первого класса за одной партой сидят. Ну, а уж если б Митька прознал — на всю школу раззвонил бы. У него никогда рот на замок не запирается, уж я-то хорошо знаю Митьку Пупыдова: болтун!

Великий день

И вот наступил великий день в нашей с Петькой жизни.

Как сейчас помню, была суббота. Первым уроком шла математика.

Евдокия Ивановна написала на доске условие задачи и спросила:

— Кто пойдет к доске?

И тут я поднял руку.

— Тебе чего, Березкин? — спрашивает Евдокия Ивановна.

В горле у меня сразу пересохло, но я встал и твердо ответил:

— Я пойду к доске.

Все ребята так и уставились на меня: сколько учимся, ни разу еще не было такого, чтобы я сам вызвался отвечать у доски.

Евдокия Ивановна, по-моему, тоже здорово удивилась, но она постаралась не подать виду, сказала коротко:

— Иди.

Я вышел к доске и принялся решать задачу. Поначалу от волнения я немного сбился, но. тут услышал за своей спиной спокойный голос учительницы:

— Не спеши, Витя, подумай хорошенько.

Я взял себя в руки, подумал хорошенько, и дальше все пошло как по маслу.

— Вот теперь правильно, — сказала Евдокия Ивановна. — Садись, Березкин, ставлю тебе «четыре». Молодец!

Мне хотелось закричать на весь класс:

«Слыхали?! Это я — молодец! Сам решил! У доски! Молодец!»

Но я молча прошел к своей парте и сел рядом с Петькой.

Чувствую, у меня даже уши от удовольствия покраснели, а рот сам собой растянулся до ушей, как у Митьки Пупыдова. Приятно, оказывается, когда тебя хвалят. Все ребята, даже Митька, смотрят на меня с улыбкой, и учительница улыбается. Оказывается, она красивая и добрая! А я-то всегда думал, что она противная и злая и что для нее главное удовольствие — это поставить мне двойку.

Только я сел, смотрю, Петька тянет руку.

Тут уж и Евдокия Ивановна не смогла скрыть своего удивления:

— Как, Баранов, и ты хочешь отвечать?

— Хочу.

Что бы вы думали? Петька решил пример, как будто с чужой тетради списал, ни разу нигде не запнулся, только мел поскрипывал.

— Хорошо, Петя, — сказала Евдокия Ивановна, — Пять!

На перемене ребята окружили нашу парту.

— Ну, вы сегодня даете, парни! — сказал Митька Пупыдов. — Даже Валя Васильчикова вам, наверное, завидует.

— Не болтай! — со смехом остановила его Валя. — Не завидую, а радуюсь. Молодцы!

Весь день мы с Петькой чувствовали себя именинниками.

Последним уроком был удмуртский язык.

Алевтина Игнатьевна сказала, как только вошла в класс:

— Баранов и Березкин, сегодня в учительской только и разговору, что о ваших успехах. Мне, как классной руководительнице, было очень приятно услышать от Евдокии Ивановны, что вы взялись за ум. Только вы вот что скажите: уж если вы начинаете одолевать такой трудный предмет, как математика, неужели по остальным дисциплинам вы не в силах подняться выше тройки? Я уверена, что вы можете хорошо учиться: ребята вы толковые.

Что тут будешь делать? Пришлось нам с Петькой взяться и за остальные предметы. Хоть они и не имеют отношения к поискам клада, да как-то не хочется после всех похвал снова услышать презрительное:

«Эх вы, лентяи…»

Одним словом, засели мы с Петькой за учебники.

Кусок старой клеенки

Время не стоит на месте. Прошла холодная зима, промчалась дружная весна. Наступили последние майские дни, конец учебного года.

Долго мы с Петькой терпели, но с приходом теплых дней наше терпение кончилось.

— В овраге уже, наверное, подсохло, — сказал однажды Петька. — Пора идти за кладом.

Ту хитрую пропорцию с десятичными дробями мы давно решили, и решить ее, оказывается, было совсем не трудно. Теперь мы знали, что икс равен 24, значит, от дуплистой липы надо сделать 24 шага. Поэтому Петька и сказал: «Пора идти за кладом», а не «искать клад». Чего его искать? Нужно просто пойти и взять.

Еще зимой мы с Петькой договорились, что поездку на сибирскую стройку пока отложим. Кому мы там, неученые, нужны? Вот закончим 8 классов, научимся на трактористов или бульдозеристов, тогда нам в любом колхозе, на любой стройке будут рады. А золото Очея мы все равно добудем, не бросать же начатое дело на середине!

И вот мы снова отправились в лес. Пришли на круглую поляну, отсчитали от липы 24 шага. Смотрим — старый пень. В широкую щель засунут кусок старой клеенки. Развернули — с изнанки чернильным карандашом написано:

«Тому, кто ищет клад, ровно в полдень 30 мая нужно быть в том месте, куда упадет тень большой ели».

Большая ель росла тут же, на краю поляны, в окружении молоденьких елочек.

— 30 мая? — переспросил Петька. — Так ведь завтра — 30 мая! Как же мы придем? Завтра — последний день занятий, Нюра Алексеева объявила, что в 12 часов будет пионерский сбор.

— А помнишь, дядя Никита рассказывал, что богач про большую ель поминал? Все сходится. Клад зарыт на этой поляне.

— Сбежим со сбора, — решил Петька. — А то придется потом целый год ждать нового 30 мая: в другой день тень от большой ели ляжет на другое место, не станем же мы перекапывать всю поляну!

Петька повертел в руках кусок клеенки, проворчал:

— Богач называется! Не мог для такого важного дела поновее клеенку найти… Сразу видно, сквалыга!

Мне, конечно, не хотелось заступаться за богача, но, справедливости ради, я сказал:

— Может, она в его время новой была, да от времени постарела… А то, что он сквалыга, — это точно. Вон как свое золото запрятал, с собаками не найдешь.

Петька самодовольно улыбнулся:

— Ну, мы-то, считай, уже нашли. Надо только завтрашнего полудня дождаться.

Нашли

На другой день занятий в школе не было. Нам только раздали дневники.

У нас с Петькой — сплошь четверки! Даже не верится.

И Алевтина Игнатьевна, и директор школы, поздравляя наш класс с окончанием учебного года, особо отметили успехи двух учеников — Баранова и Березкина, которые из двоечников стали ударниками.

Когда классное собрание закончилось, Нюра Алексеева напомнила:

— Ровно в двенадцать — сбор! Приходите, ребята, в школьный двор к одиннадцати, договорились?

— Придем, — ответили все.

Все, кроме нас с Петькой.