Тамара Лихоталь - Одно лето на краю света Страница 17

Жека вошёл в капитанскую рубку, крепко сжал в руках штурвал и попробовал повернуть его. Штурвал послушно повернулся. Это было большим счастьем — вот так сжимать и поворачивать штурвал корабля. Итак, теперь у Жеки имелся свой собственный корабль. А у корабля непременно должен быть капитан, и Жека торжественно назначил себя капитаном. Но одному капитану с таким большим кораблём было не справиться. Нужен был и рулевой, который, получая команды капитана, мог вести корабль. Жека назначил себя не только капитаном, но и рулевым. Понадобились и матросы. Ими тоже стал Жека. Работы у него было по горло. Как капитан он отдавал команду и, тотчас став рулевым, бежал к штурвалу, потом кубарем скатывался по лесенке в трюм, топая так, как могла бы топать вся матросская команда. Жека как раз вёл корабль по штормовому океану, когда к нему подошла мама. Занятый упорной борьбой с разбушевавшимися волнами, Жека даже не заметил, как она приблизилась.

— Жека! — раздался сквозь свист урагана в Жекиных ушах мамин голос.

— Мама! — закричал Жека. — Нас несёт на скалы! Рулевой! Держать влево! Есть, капитан, держать влево!

— Ты сегодня обедать собираешься, капитан? — спросила мама. — Или я теперь каждый раз должна буду бегать сюда звать тебя?

Жека не сразу выпустил из рук штурвал — обед ведь мог подождать ещё немного, а бросать летящий на скалы корабль было невозможно. И Жека сказал маме:

— Поднимайся на борт! Сейчас нас выбросит на берег!

В этот раз мама не стала спорить. Она, как и Жека, вскарабкалась на борт, прошлась по палубе, заглянула в трюм и даже взяла в руки штурвал, который Жека ей доверил. Всё-таки мама была женой пограничника и многому научилась, живя на границе. Это она сама ему сказала сегодняшней ночью.

Они благополучно выбросились на берег и уже собирались идти обедать, как Жека вспомнил, что не знает названия своего корабля. Название у него, конечно, было, но прочитать его Жека не мог, не могла и мама. Жека сначала огорчился, а потом подумал и сказал:

— А можно я его сам назову?

— Можно, — сказала мама.

Жека опять задумался. Не очень это, оказывается, просто: вот так, сразу, придумать название кораблю. Но Жека придумал.

— Знаю! — закричал он. — Давай назовём его «Малыш»!

— Давай, — согласилась мама.

«Так готовит Гена рóжки, что съедают всё до крошки»

Эти стихи, сочинённые Юрочкой Снегурочкой, появились в стенной газете. Они были написаны красивым почерком редактора стенгазеты Алёши немного пониже приказа начальника заставы. А в приказе отмечалась отличная работа Гены. Все радовались и поздравляли Гену, а он ходил какой-то чудной — не то печальный, не то испуганный. Однажды спросил Володю:

— Ты, случайно, не видел, когда отправляли почту, майор моим письма не послал?

— Видел. Послал. Вот такое толстое! — радостно сказал Володя.

А Гена ещё больше загрустил.

— Да ты чего? — приставал к нему Володя.

И Жека удивлялся: чего Гене-то беспокоиться? Отец часто писал письма родителям солдат. Не жаловался даже, если солдат провинится. А уж про Гену он, конечно, написал самое хорошее. А Гена вдруг опустил виновато голову и сказал:

— Зачем я только это письмо написал!

Вот тут-то и стало понятно, отчего Гена такой печальный. Письмо Лиде он тогда послал. А в письме этом расписал сопки на океанском берегу, суровую солдатскую жизнь. Не написал только, что работает поваром. В самом деле! Разве не мог он, как другие ребята, ходить в береговые наряды с оружием и рацией, дежурить на верхнем посту или стоять ночным часовым? Он и просил об этом. А начальник заставы отвечал:

— Важно не кем ты служишь, а как. — И добавлял шутливо: — Да ребята меня самого съедят, если я лишу их такого повара.

А уж после того как Гена даже в тот страшный шторм сумел вовремя накормить солдат, и отдал майор приказ о его отличной работе.

— Что же теперь будет? — мучился Гена. — Мама, получив письмо с благодарностью самого начальника заставы, конечно, прочтёт его своим приятельницам. Городок, где живут его родители, а главное, где живёт Лида, невелик. Новости распространяются, как по телеграфу. Вот тебе и сопки, и суровая пограничная жизнь! И стоит там на посту повар в белом колпаке!

— Обижаешь ты Лиду, — сказал Володя.

— Почему это? — Лицо у Гены стало не печальное, а сердитое.

Но Володя и внимания не обратил:

— Это только не очень умным людям кажется, что если граница, то непременно каждый день должны быть завлекательные приключения, погони, поиски, засады. И в кино это показывают, и в детективах пишут. И сами мы, по правде говоря, заливаем в наших письмах, особенно девушкам. А в жизни — ты сам это знаешь — на границе хоть и трудная, но служба. Учёба почище, чем в школе. И дел себе солдат не выбирает: это, мол, с удовольствием, а тем пусть дядя займётся. И скучно бывает, и однообразно. Но главное — знать, что рядом с тобой верный, надёжный товарищ. Я уверен: Лида поймёт это.

Жека слушал и думал: ему тоже бывает скучно, но он уверен — с ним рядом надёжные друзья.

Буланка и Орлик

Через несколько дней после шторма на хозяйственном дворе Володя Кольчугин седлал Орлика, молодого резвого конька. Солдаты говорили, что Орлик ходкий, хотя и с капризами. Вот Володя вынес из сарая седло, закрепил его на спине Орлика. Вторая лошадь, Буланка, стояла ещё не осёдланная.

— Ты куда? — спросил Жека.

— Обогревательный домик надо в порядок привести, — ответил Володя. — Его во время шторма здорово потрепало. Мы должны были ехать вдвоём с Сашей, но он дежурит на посту технического наблюдения. Придётся одному.

— А можно я с тобой? — Жека посмотрел на Володю умоляющими глазами. Володя подумал и сказал:

— Спросись у мамы.

Жека в пять минут слетал домой и обратно.

— Отпустила! Можно! — ещё издали закричал он, едва переводя дыхание.

Володя стал седлать Буланку. Жека стоял, смотрел и думал: «Неужели Володя седлает Буланку для меня? Значит, они оба поедут каждый на своей лошади. Вот это да!» До сих пор, если кто-нибудь из солдат сажал Жеку на Буланку, то вёл её на поводу. Ночью в шторм они ехали на Буланке вместе с мамой. А теперь он поедет сам! Жеке даже стало немного страшновато: а вдруг Буланка не станет его слушаться? Но Володя прочитал тревожные Жекины мысли.

— Я поеду впереди, а Буланка сама пойдёт вслед за Орликом. Только поводья не очень натягивай. — Он подхватил Жеку и посадил его в седло. Потом вскочил на Орлика.

— Мы в какой домик поедем? За скалами?

— Нет, в другую сторону.

Жека был немного разочарован. Если бы они поехали к скалам, может быть, увидели бы Малыша. Жека был уверен, что непременно узнает его среди других нерп. Но и в другую сторону ехать верхом было замечательно!

Утро было ясное. Океан потихоньку шлёпал о берег. Впереди бежал Орлик, а Буланка, как и сказал Володя, шла следом за ним. Володя иногда оглядывался на Жеку:

— Ну, ты как там?

— Нормально, — отвечал Жека. По правде говоря, он и сейчас ещё немного побаивался, особенно когда Буланка убыстряла ход, но старался не показать виду.

Сопки отступили далеко от берега, и кругом тянулась песчаная равнина, на которой торчало много больших серых камней да ещё кое-где пучками выбивалась из-под песка трава. Умница Буланка, выбирая дорогу, ловко обходила камни. Вдруг из травяных зарослей, почти из-под самых Буланкиных копыт, вылетела птица, да так неожиданно, что Жека крепко натянул поводья. Буланке это не понравилось, она рассердилась и осела на задние ноги. Жека чуть не вылетел из седла. Но Буланка уже по-прежнему послушно шла за Орликом. Жека так старался справиться с Буланкой, что не следил за дорогой, а когда посмотрел вперёд, то не поверил своим глазам: вдали им навстречу двигались два камня.

— Володя! Володя! — закричал Жека.

— Тебе чего? — Володя попридержал Орлика, и их лошади поравнялись.

— Вон камни движутся, — испуганно проговорил Жека, показывая вперёд рукой. — Видишь?

Володя посмотрел и засмеялся:

— Это наши ребята, береговой дозор.

И правда, вскоре уже можно было разглядеть двух солдат с автоматами. А ещё через некоторое время Жека узнал Алёшу и Женю. Поравнявшись, они приостановились.

— Ну, как обход? — спросил Жека, очень довольный, что Алёша и Женя видят его верхом на лошади.

— На границе всё спокойно, Евгений Борисович, — отвечал Алёша. — А ты, я вижу, заправским джигитом стал. Счастливо! — кивнул он Володе и Жеке, а Жене сказал: — Двинули! — И они зашагали дальше.

Жека оглянулся. Позади простиралась равнина, на которой в беспорядке лежали камни и виднелись удаляющиеся фигурки солдат. Алёша приостановился и что-то говорил по рации. Может быть, он докладывал дежурному, что встретил на маршруте Володю и Жеку.