Валерий Воскобойников - Утренние прогулки Страница 17

У тех людей в литровых банках плавали мальки - этих мальков они выловили из озера.

А один старик хлестал воду спиннингом и шепотом рассказывал, какая огромная здесь живет щука и старая - она всю рыбу съела, и ее надо обязательно поймать, а то и мальков переест. Я постоял у озера, потом поднялся назад, в парк, сел на скамейку и снова стал думать про папу.

Наверно, вид у меня был грустный и больной, потому что, когда мимо прошла старушка с плачущим ребенком, она сказала:

- Вон мальчик сидит совсем больной тяжелой болезнью и не плачет, а ты - ревешь.

И мне сразу так себя стало жалко, что я пошел домой и не выходил до вечера.

А на следующий день начались ливни и грозы.

Только выйдешь из дома - а тут по небу ползет, переваливается тяжелая черная туча и уже заранее громыхает.

Когда мы ехали в электричке вместе с мамой из лагеря, сзади сидел летчик с другом и рассказывал про грозу. Он однажды видел, как навстречу молнии с неба в ту же секунду вылетает огненный столб из земли, и они посередине встречаются - между небом и землей.

А друг сказал, что такое науке неизвестно.

Я уже тогда решил, что обязательно буду наблюдать за грозой. И теперь я стал следить за молниями из окна. Взял мамин бинокль и смотрел на тучи. Конечно, было страшно, как будто я - Рихман - друг Ломоносова, погибший при исследовании грозы. Но я все равно не отходил от окна и смотрел в бинокль на тучи, в которых мелькали молнии. Некоторые я даже успевал разглядывать, как они пролетали по небу зигзагами. Жаль, фотоаппарата у меня не было. Был бы аппарат, я бы их наснимал, сделал бы фотографии и все было бы тогда ясно. Потому что за некоторыми молниями я не успевал следить.

Утром мама сказала:

- Поехали, по рекам попутешествуем. Я давно хотела показать тебе город.

Она собрала еду, мы поехали к реке Фонтанке, взяли лодку на лодочной станции и поплыли по городу.

В нашем городе много красивых мест, и река Фонтанка течет как раз по этим местам.

Мы с мамой гребли вместе: правым веслом - она, левым - я.

Жаль, что у нас не было рулевого: приходилось часто оглядываться. Один раз мы слегка протаранили мост.

- Ты весло глубоко не заводи, слушай мою команду. - И мама начала командовать: - Раз - два. Раз - два.

Поблизости тоже плыла лодка, и там сидели четверо людей. Они увидели нас и решили-с нами соревноваться.

- А ну-ка, налегли! - сказала мама. - Не давай им обходить. - Она стала считать громче: - Раз - два. Раз - два!

В той лодке тоже гребли двое взрослых - правда, она сидела глубже, чем наша.

Я уже устал, а лодка не отставала.

- Вперед, еще чуть быстрей! - говорила мама. - Сейчас они выдохнутся.

Я уже греб из последних сил, а мама все командовала:

- Вперед! Ты должен воспитывать в себе спортивную злость!

Гребцы на той лодке вдруг положили весла. Они, наверно, устали больше нас.

А у меня уже появились новые силы, и я тоже стал командовать:

- Раз - два! Раз - два!

- Молодец, - сказала мама. - Всегда надо преодолевать свою слабость… Хотя папу твоего я так и не научила грести.

Мимо нас промчались две моторные лодки, от них шли высокие волны, и мы покачались на этих волнах. Мы гребли уже спокойно, потому что те четверо совсем отстали.

- Поплыли вон к тем ступенькам, - сказала мама.

В том месте к воде можно было спуститься по каменной лестнице.

Мама остановила лодку.

- На этой ступеньке я первый раз ждала твоего папу, после того как мы вернулись из туристского похода. А вон в том доме я жила. - Мама показала на старинный дом с высокими каменными статуями. Эти статуи поддерживали балконы. - Твой папа каждый день приходил под балкон и стучал по водосточной трубе три раза. Я сразу узнавала, что это - он.

Пока мама рассказывала, по каменным ступеням спустился пожилой человек.

- Девушка, - попросил он, - перевезите меня на другой берег.

Мы с мамой удивились - ведь недалеко был мост. А еще - я не люблю, когда маму называют девушкой. Хоть она и молодо выглядит, и к ней так часто обращаются, но каждый раз мне становится неприятно. Неужели они не видят, что у нее уже большой сын?

- У меня ноги болят, и до моста мне идти трудно. А в доме напротив живет мой старинный приятель. Меня всегда лодочники перевозят.

Мама помогла старику сойти в лодку, и мы перевезли его к старинному приятелю.

Мы еще долго плавали по реке Фонтанке, даже обедали в лодке. Ели те бутерброды, которые приготовила дома мама.

На другое утро мама варила кашу, я пошел за хлебом и маслом.

Вдруг ко мне подошли двое из чужой школы. По виду они учились классе в пятом или в шестом.

- Дай пятьдесят копеек, - сказал один.

- Нету у меня, - ответил я, хоть в кармане и лежал рубль.

Я пошел быстрее, чтобы с ними не разговаривать.

Но они тоже пошли быстрее.

- А куда ты идешь? В магазин ведь?

- Куда надо, туда и иду.

На улице было полно людей, а они приставали ко мне среди бела дня и не боялись. Я мог бы крикнуть на всю улицу: «Помогите!» Но конечно не кричал, а говорил так же тихо, как и они.

- Видишь бритву? - сказал один. - Порежем тебе щеки - на всю жизнь будешь уродом.

- Нет у меня денег.

- Хуже ведь будет, если порежем. Ты что, слов не понимаешь? - стал уговаривать меня второй. - Скажи матери, что потерял, она тебе еще даст.

Я молчал.

- Думаешь, нам охота тебя резать? А придется, если не дашь пятьдесят копеек, - снова сказал второй.

Я уже слышал про таких людей. В нашем классе у нескольких ребят отняли деньги на улице. Даже у Коли Алексеенко - он собирал взносы в Красный Крест, и эти деньги у него отняли. Никому ведь не хочется ходить с разрезанной щекой. Я слышал, что у этих людей отнимать деньги называется «бомбить».

Магазин был уже близко, но тут первый схватил меня за руку и сказал совсем тихо:

- Пошли за угол, чего с ним разговаривать. А пискнет - так прямо тут ему порежем, обе щеки.

И вдруг я увидел, что с другой стороны улицы к нам бежит Андрей.

«Теперь уж точно отнимут», - подумал я и уже полез в карман, чтобы отдать им рубль, лишь бы они поскорей отвязались.

Но Андрей вдруг с разбегу оттолкнул того, первого, который держал бритву и тащил меня за угол.

- Ты чего, мы пошутили, - сразу сказал второй.

Андрей пихнул его в плечо, и он свалился на кучу мусора.

- Мы и милицию позвать можем, - пропищал второй оттуда, с кучи.

Но Андрей не стал его слушать.

- Увижу, кто его трогает, - и он показал на меня, - фарш с макаронами сделаю.

- Шуток, что ли, не понимаешь. Мы шутим, а ты - толкаешься, - снова сказал второй. Он уже поднялся и отряхивал брюки.

Тут рядом с нами остановился автобус, и они оба оглянулись, а потом сразу в него запрыгнули. Автобус закрыл дверцы и поехал.

- Ты не бойся, - сказал мне Андрей, - я тебе всегда помогу, только крикни. - И он пошел рядом со мной. - У нас тоже отец ушел. Я еще был в детском саду, когда он ушел. Всех детей увели домой, а я один сижу в группе и реву. Меня отец первым всегда забирал, а тут - нет. Потом мать пришла и говорит: «А нас папа бросил». Понял? Во как. Она говорит: ты его уважай. А я - ненавижу. Я знаешь, что хочу? Я хочу узнать, где он живет, и стекло ему выбить. Я силу специально качаю, чтоб его не бояться. Он раза два к нам приезжал, так я в комнате заперся и не выходил. Он у дверей канючит, умоляет, чтоб я вышел, а я ему так и кричу: «Я тебя ненавижу, и иди отсюда, если ты нас бросил!»

Он так все мне рассказывал про своего отца, а я до самого магазина молчал и только слушал.

- Ты своего тоже ненавидишь? - спросил он. - Мы им все отомстим, они еще пожалеют.

Он конечно хотел от меня услышать, что я тоже буду теперь своему папе мстить. И хоть он меня только что спас, и за это надо было ему сказать что-нибудь приятное, я все-таки не сказал ничего про папу.

У магазина он остановился.

- Если что, ты меня только крикни - и я сразу тут.

В пятницу мне позвонил Федор Матвеевич. Я его сразу узнал по голосу.

- Что дома сидишь? - спросил он.

- Да так.

- А мама - тоже дома?

- Мама работает - экзамены принимает.

- Собирайся в лес за грибами. Хочешь?

- Хочу.

- Ну вот. Спроси у мамы и собирайся. Сапоги готовь, корзину. А я за тобой вечером заеду. Я с работы звоню.

Пришла мама и стала меня готовить. Я померил ее резиновые сапоги, они были мне почти как раз, если с шерстяным носком.

Мама отдала мне свой складной нож в специальных кожаных ножнах. В ноже были вилка, ложка, лезвия, штопор и открывалка консервов. Корзина тоже у нас была. И мы стали ждать Федора Матвеевича.

- Отпускаете, Маша? - спросил он. - А то поехали вместе.

- Я бы с удовольствием, - сказала мама, - только экзамены.

Мы попили чаю на дорогу и вышли из дома. Мама нас проводила до электрички.