Вера и Марина Воробей - Дар Нептуна Страница 17

– Это ты из-за Артема?

– Да при чем здесь Артем? Пойми, этот парень не для тебя.

– Нет, – твердо сказала Ира. – Егор хороший, и мне с ним хорошо. И вообще, я не собираюсь выбирать себе друзей, исходя из твоего вкуса и желания.

Мама смерила ее непримиримым взглядом.

– Ну это мы еще посмотрим! А сейчас живо раздевайся и в постель! – Оставив за собой последнее слово, мама ушла в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

А Ира постояла в коридоре всего с секунду, а потом схватила ключи и выбежала за дверь. В ней все кипело от негодования. Она слышала, как мама кричала: «Ира, немедленно вернись!» Но даже не обернулась и не замедлила шаг.

Был бы отец дома, он бы ее понял! Не вернусь домой до тех пор, пока он не приедет из Краснодара, думала Ира, звоня в дверь Егора. А куда ей еще было идти среди ночи? Об Ане, тете Соне она даже не вспомнила.

– Ты? – Егор втянул ее за руку в квартиру. – Что случилось? – Он был растрепан, в одних джинсах, над верхней губой смешные белые усы от молока. – Что ты молчишь?

– Я с матерью поругалась. – Ира прислонилась к двери.

– Та-аак. Из-за меня? – сообразил Егор, и на его щеке дернулся мускул.

– Из-за нас, – поправила Ира.

Он взглянул ей в глаза и севшим голосом переспросил:

– Нас?

– Да, нас. – Ира подняла руку и будто во сне провела пальцем, стирая белую полосу с верхней губы Егора. Он тяжело сглотнул. – Молоко, – пояснила она.

– Кефир, – бессмысленно поправил он.

– А где твои?

– Их нет. В гостях заночевали.

– Вот и хорошо, а я у тебя заночую, – обрадовалась Ира, что никому ничего объяснять не нужно, и взялась за молнию на куртке.

– Ир, подожди!

– А что такое? – обернулась она.

– Господи! – простонал Егор. – Ну имей же сострадание! Нет, ты, конечно, снимай куртку, – поспешно произнес он. – Пошли на кухню, поговорим.

– Вот, – вздохнула Ира, коротко обрисовав ситуацию, естественно, умолчав кое-какие неприятные для их будущего детали, – я не выдержала и ушла.

– Напрасно. – Егор поднялся, стал мерить кухню широкими шагами. У него получалось четыре шага туда, четыре обратно, а кухня у них была приличная, не то что у Иры. – Нужно было рассказать матери, чем мы занимались все это время, куда сегодня ездили.

– Я хотела, а она набросилась на меня, что я к тебе на мотик села, и вообще.

– А что, твоя мама – ярая противница мотоциклов? – изогнул бровь Егор, ошеломленный такой несправедливостью.

– Да, в общем-то, понимаешь… – замялась Ира, прежде чем признаться, – у нас на днях родственник папы на мотоцикле насмерть разбился, вот она и задергалась. Она мне об этом, конечно, не сказала (она мне другой пример привела, мысленно подогрела свою обиду Ира), но я и так понимаю, не маленькая.

– Тем более глупо с твоей стороны такой шум поднимать, – взвешенно заявил Егор. – Мать, наверное, с ума сходит. Вставай!

– Что?

– Иди позвони ей. – Егор кивнул в сторону комнаты. – Скажи, что ты у меня.

– Не пойду! – уперлась Ира на манер тупого барана.

Ведь понимала, что Егор прав, что она маме сердце разбивает своим глупым жестоким поступком, а что-то в ней плохое проснулось, темное. По принципу – чем хуже мне, тем лучше. Хорошо, хоть Егор оказался умнее. Он взял Иру за руку и повел в комнату.

– Ладно, поступим иначе. Сейчас мы пойдем к тебе домой…

– Нет!

– Да. И когда мы придем, ты будешь сидеть и молчать, а говорить с твоей мамой буду я.

– Нет! – твердила Ира.

Ей только этого разговора между мамой и Егором не хватает, тогда можно вообще из дома съезжать. Но Егор был неумолим. Он умел, когда хотел, настоять на своем.

– Значит, так. Помнится, у меня в запасе есть одно желание? – Ира насторожилась. – Так вот. Я хочу, чтобы ты меня послушалась, и без разговоров.

Одним этим словом «желание» Егор выбил у Иры почву из-под ног. Она пошла с ним и, честно сказать, чувствовала себя при этом гораздо лучше, чем тогда, когда входила к нему в квартиру, переполненная обидой на весь мир.

А спустя час, когда ночь уже опустилась на город, Галина Сергеевна произнесла следующие слова:

– Извини меня, Егор. Если бы Ира мне сразу все рассказала, что вы таким благородным делом заняты, а то напустила тумана, вот я и сорвалась.

– Что вы, Галина Сергеевна, это я должен просить у вас прощения. Наверное, я действительно не должен был сажать Иру на мотоцикл, не узнав, как вы к этому относитесь. Но вы, честно говоря, напрасно волнуетесь, я не лихачу на дорогах. Отец приучил, что это не только моя безопасность, но и безопасность других людей. – А чуть помолчав, добавил со скрытой горечью: – А от всех неприятностей в жизни все равно не застрахуешься.

– Это ты верно заметил. – Мама шумно высморкалась в платок.

А потом они пили кофе, разговаривали, и Ира чувствовала, как тают хрупкие осколки льда между самыми дорогими ей людьми…

– Я, наверное, пойду, – сказал Егор спустя некоторое время.

– Ну куда же ты, уже ночь, – опомнилась мама, суетливо вскакивая. – Давай я тебе на кухне постелю. Не очень удобно, правда, на раскладушке, но зато идти никуда не нужно.

Егор улыбнулся и вежливо отказался:

– Ничего, мне полезно прогуляться.

– Мам, я выйду на минуточку, – попросила Ира, переглянувшись с ним.

Через минуточку или чуть больше Галина Сергеевна осторожно приоткрыла дверь и, увидев целующихся дочь и Егора, чуть помешкав, так же бесшумно прикрыла ее. На губах женщины играла легкая улыбка, возможно, она вспоминала свою молодость…

Но не только в квартире у Дмитриевых горел свет в столь поздний час. Не спалось и Лене Серовой. Девушка проснулась внезапно среди ночи. Сердце беспокойно билось, отмеряя секунды рваными, неровными толчками. Ей что-то снилось. Приятное и в то же время тревожное. Это уже было с ней однажды. Было не так давно, перед самой болезнью ба. Ей снилась мама! Как и в прошлый раз, она словно предупреждала Лену с небес о чем-то. Только в этом сне мама была веселая и красивая, как на фотографии, где ей девятнадцать лет. Волнистые белокурые пряди падали волнами на грудь, губы подкрашены перламутровой помадой, голубые глаза сверкают в ожидании счастья. И платье на ней было любимое – шифоновое, с неярким абстрактным рисунком. Лена недавно его себе переделала. И убрать-то в талии пришлось всего ничего. Не зря говорят, что она вылитая мама – и лицом, и фигурой.

«Эх, мама, мамочка! Как рано ты ушла от нас с Катькой. Ушла насовсем. Сначала папа, а потом ты…»

Лена почувствовала, как на глаза набегают слезы. Этот сон заставил ее вернуться в прошлое…

Но это, как вы конечно же догадались, совсем другая история.