Елена Усачева - Парадокс Ромео Страница 18

Музыка была незатейлива. Хорошо, что слушал он ее в наушниках, а то немедленно пришел бы отец и поднял на смех.

Тебе больно идти, тебе трудно дышать,У тебя вместо сердца – открытая рана.Но ты все-таки делаешь еще один шагСквозь полынь и терновник к небесам долгожданным.И однажды проснутся все ангелы,И откроются двериДля того, кто умел верить.И ненастным январским утромВ горах расцветет миндальДля того, кто умел ждать…

Пела флейта, струилась гитара, встраивался в музыку женский голос.

Всеволод нажал на паузу. К нему через компьютер пробивалась совершенно незнакомая, непонятная жизнь. И он не собирался ее впускать.

И снова что-то заставило его проверить свой список друзей. Лелик там был. Светка была. Нины не было. Она закрыла свою страницу, нельзя было посмотреть, что она сейчас делает.

Всеволод оторвал взгляд от планшета. Он почувствовал, что на поле игра начинает разворачиваться без него. Что он уже никак не может повлиять на нее. Фигуры бесцеремонно стали расхаживать по черно-белым клеточкам, нарушая правила. Так, конь ссорился с пешкой, а ферзь уступал дорогу туре. И при этом не совсем было понятно, кто с кем играет, кто на чьей стороне. И какую роль здесь отвели Всеволоду. По крайней мере, противника своего он ясно не видел. Им могло быть время, обстоятельства, но все это было слишком абстрактным, чтобы принимать это за действительность.

В какую сторону теперь течет река Меконг? В нужную или в обратную? И существует ли эта река или она ему только пригрезилась?

Всеволод выключил планшет и отправился на кухню пить чай. Через темную гостиную призывным маячком пробивалась полоска света – дверь в кабинет отца была плотно закрыта. Там стоял лось. Он чувствовал себя победителем. Часы возмущенно топорщили усики на пять минут двенадцатого. Ай-ай, как все неправильно разворачивалось.

Глава шестая

Экватор

По инерции, по въевшейся в кожу привычке, утром Всеволод из дома направился к гимназии. Пройдя половину дороги, он понял, что идет не туда. Развернулся, пошел обратно, но уже около «кладбищенского» забора с табличками стало ясно, что в школу он топает зря. Как и всю эту партию разыграл напрасно.

Он смотрел сквозь решетку на странно бурлящий двор, где опять что-то происходило. И называлось это одним словом – сумасшествие.

Кто-то пытался входить, кто-то выходил, проталкиваясь через толпу. Среди черных курток мелькнул серый с темным мехом бушлат полицейского. На крыльце появилась завуч. Она коротко обратилась к человеку в форме, и тот замер, не дойдя до крыльца. Старшеклассники на ступенях заволновались, качнулись в разные стороны. Между ними, словно кто прошел, образовалось свободное пространство. Из-за спины завуча вынырнули двое крупных парней. Получив такую же краткую инструкцию, как и полицейский, они скрылись за школой. И тут стоящие во дворе стали кричать. Разделенные пустотой старшеклассники бросали друг в друга злые слова, лица перекашивало от злобы.

«Червяки!» «Сами виноваты» «А вы кто?» «…одни неприятности…» «Только у вас…» «С вами тоже…», «Да пошли вы!» «Что ты сказал? Что? Повтори!» «Трусы!» «А сами…»

Двор закипал ненавистью. Две толпы готовы были преодолеть разделяющую их пустоту, наброситься. Мальчишки сгрудились напротив друг друга. Потемнели «ударные точки», девчонок в светлых курточках оттеснили в задние ряды, побежали первые дрогнувшие. У крыльца мелькнул бушлат участкового. Кричала завуч. Но тут одна толпа качнулась назад, стала отступать, отступать и двинулась прочь от школы, по центральной аллее. Впереди нее вышагивал худой сутуловатый человек. Он циркулем выставлял тонкие ноги, и за ним, как за Гамельнским крысоловом, тянулись редеющие храбрецы.

– Червяков своих повел, – тихо сказали у Всеволода за плечом, и он мысленно чертыхнулся. Что за дурацкая манера подкрадываться!

Белая развивала челюсть. Жвачек, судя по всему, у нее было предостаточно.

– Кто повел?

– А у них постоянно шум, – на своей волне, не слыша вопроса, прочавкала белая. – Теперь своего вундеркинда потеряли. Побежали искать.

– Куда побежали?

– Да математик. Его фамилия Червяков. Не знаешь еще, что ли? Вон-вон, гляди, чешут. А у нас же вчера была математика. Ты видел. Еще у доски отвечал.

Всеволод хорошо помнил этого хмурого учителя. Впрочем, все учителя здесь отличались хмуростью.

Белая как будто волновалась за уходящих – смотрела на утекающую за ворота толпу и быстро-быстро жевала.

– А чего, значит, алгебры не будет? Зачетно. У нас она первая. Пока туда, пока обратно…

– Туда? – не выдержал такого потока сознания Всеволод.

– Ну, куда-то. Куда бегают вундеркинды?

– На край света.

– Значит, скоро вернутся.

Она широко улыбнулась. Ее мир был понятен и прекрасен.

– Край света далеко, – тихо напомнил Всеволод.

– Да ладно, за углом. – Она расхохоталась, широко открывая рот и запрокидывая голову. – Я пошутила. Не парься. Сейчас сбегают к своему Сидорову и в школу заявятся. А ты чего не идешь на урок? Или вундеркинды не учатся?

– Я не вундеркинд. – Он был ошарашен. Он был раздавлен.

– А кто же ты?

– Я одаренный.

– Ой, одаренный, – фыркнула белая. – Чего меня в друзья не добавил?

– А мы уже стали друзьями?

– А чего, нет, что ли? Гордый, что ли? Натка из-за него вены вскрыла, а он тут морду воротит. Телефончик-то дай.

В руке появилась старенькая «Нокия».

– Ничего она не вскрывала. Она писала мне. Вечером.

– Ой, – взгляд белой поскучнел, телефон исчез в кулаке. – Значит, вскроет. Долго ли? Она постоянно про это орет. Сказала, что, если ты ей не позвонишь до двенадцати дня, точно вскроет. Гони телефон, звонить будем.

– Не собираюсь я никому звонить! – Всеволод отступал, но белая каким-то фантастическим образом оказывалась рядом. Не подходила, а именно исчезала там, где только что стояла, и возникала перед ним.

– Ну, не звони, – податливо соглашалась со всем белая. – Пошли к ней. А то теперь неделю дома сидеть будет, на школу забьет. А мне чего делать? И так тоска. С Воробьем хоть повеселее.

Белая юркнула ладошкой под его локоть и мягко направила вдоль забора. Они успели сделать несколько шагов, прежде чем Всеволод вырвал свою руку.

– Никуда я не пойду! – Он сдержался, чтобы не отряхнуться после ее прикосновения.

– Ну, чего тебе? Тяжело, что ли?

– Тяжело!

– Да ладно! Человек страдает, а ему плевать!

– Я тут при чем?

– Как при чем? Она же в тебя влюбилась.

Всеволод открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл его. Это было какое-то наваждение, морок, справиться с которым невозможно. Все-таки инопланетяне. Он их не понимал. Язык русский, но какой-то неправильно русский.

Белая коротко хохотнула и стала жевать активней.

– А я говорила, что она тебе не покатит. Скажи, я лучше!

Она снова оказалась у него под локтем.

– Слушай, а можно вообще в этой истории без меня обойтись? – Всеволод дергал локтем в надежде освободиться, но держали его крепко.

– Чего, так плохо все? – не сдавалась белая.

– Совсем плохо.

– Типа, та сопливая тебе больше нравится?

– Слушайте! – Всеволод в очередной раз стряхнул с себя белую. – Никто мне не нравится! Что за фантазии?

– Голубой, что ли? – на секунду нахмурилась белая.

Всеволод сжал зубы, чтобы не выругаться.

– Ну, тогда все поправимо! – ринулась она, чтобы снова подхватить под локоть. Всеволод выставил вперед руки, не давая это сделать.

И увидел Соколова.

Он медленно шел вдоль забора, с интересом глядя на происходящее. Конечно, вокруг шло много людей. И навстречу, и за ним. Были даже те, кто обгонял Андрея. А один парень так просто пересек ему дорогу, перелез через забор и побежал к школе. Соколов среди всего этого движения шел как будто отдельно. Медленно-медленно. Как в дурном фильме.

– Ну и что это у нас здесь за красота такая? – тихо спросил он.

– А ты чего на урок опаздываешь? – накинулась на него белая. – Я тебя жду-жду.

– Не скучаешь, – перебил ее Соколов и тяжело посмотрел на Всеволода.

– А это мы к Наташке идем. – Белая ухватила все-таки Всеволода за локоть. – Ее надо из дома вытащить. Нечего ей уроки прогуливать. Кстати, алгебры не будет. Червяков ушел.

– А чего вдвоем? – не отвлекался Соколов.

– А он дороги не знает. – В голосе белой появилась угроза.

– По карте пускай идет. – Соколов не отступал.

– Так, я не поняла, ты чего привязался? В школу идешь? Вот и иди! Или ботинки жмут?

Соколов усмехнулся. Нехорошо так. И Всеволод понял, что настало время бежать.

– Давайте вы тут сами, без меня разберетесь, – стал отступать он.

– Куда? – ухватила его за рукав куртки белая.

– Туда!

– К Натке?

– Да идите вы со своей Наткой!

Ухмылка Соколова стала еще тяжелее.

– А как же Наташка?

– Ничего с ней не будет!