Владимир Разумневич - Веснушки — от хорошего настроения Страница 19

Мирон убегает искать Мерлина. Стасик с незваными гостями приближается к подвалу, где расположен тир. Вихрастый Родька юркает глазами во все стороны и делится своими впечатлениями с Батовым:

— Видел бомбометатель на крепости? А вон ракета болтается. Они палками могут вертеть так и эдак, фокусники! Вон тренировочная качалка… Я же, ёлки-палки, говорил… Всё в точности!

Стасику Родькина болтовня кажется очень подозрительной. Что бы это могло означать — «всё в точности»? Выходит, он своему командиру обо всём этом уже докладывал. Но откуда Родька мог знать, что находится во дворе интерната? Его же здесь никогда прежде не было?

Подбегает Колька Мерлин. Докладывает Стасику:

— Прибыл как приказано. Петька уже собрал кролиководов. Можете в тир захо…

Колька не договаривает. Испуганно таращит глаза. Дёргает Стасика за рукав и шепчет:

— Глянь на ноги… Не на свои! А вон того, мохнатого…

И лишь тут Стасик замечает, во что обут Родька. Под грязными висячими концами широченных штанов прячутся футбольные бутсы. Шипы оставляют в снегу глубокие впадины. Так вот они, чужие бутсы! Теперь ясно, кому принадлежит таинственный след возле сеновала.

Глава VII. Мирные переговоры

Стасик пропускает гостей вперёд, щёлкает выключателем перед дверью в подвал. Тир озаряется электрическим светом.

— Здо́рово у вас! Похлеще, чем в нашем штабе! — искренне восхищается Родька, разглядывая макет танка на столе, потом переводит взгляд на мишени, изображающие лесных хищников. — Шакала вон как испуляли — живого места не осталось. Так ему и надо, живодёру!

Бригада кролиководов в полном сборе. Ребята насторожённо и с любопытством рассматривают гостей из Студёных Ключей.

Степан Батов снимает куртку, вешает её на стул, и, поправив на груди галстук, начинает неторопливо:

— Честно должен признаться, товарищи интернатовцы, в прошлый раз, когда вы за лизунцами приходили, я поступил не по-товарищески. Мне за это на совете дружины нахлобучку дали. Потребовали, чтобы я извинился. Вот я и пришёл…

Сразу становится тихо. Прекращает разговор Тома с Титовым, перестаёт ёрзать на стуле Колька Мерлин, а Стасик, катавший по столу красный карандаш, осторожно кладёт его рядом с игрушечным танком. Молчание нарушает Родька:

— Мы не с пустыми руками извиняться пришли. — Он сбрасывает с плеч рюкзак, развязывает его. — Смотрите — лизунцы! От нас в подарок!

Невыдержанный Колька Мерлин вскакивает со стула:

— Вот обрадовал! Ха! Тащи обратно. У нас этих лизунцов ныне во сколько! По горло…

— Я не знаю, где вы их достали, — отвечает за Родьку Стёпа, и дрогнувшие ресницы его оставляют тревожную тень на щеках. — Но мы принесли вам все свои запасы соли. Вы должны учесть этот факт.

— Испугались нахлобучки, значит? — торжествует Колька Мерлин. — Видно, крепко вам дали, коли вы — на попятную! В тот раз жмотничали, а тут вдруг совесть заговорила!

Родька Пирожков сверкает глазами:

— Что сказанул! Мы вовсе и не из-за жадности. Вам отдадим, а самим что? На бобах остаться? А нам, может, в Первомайский праздник тоже хочется в первой колонне промаршировать…

Стёпка косится на своего заместителя.

— При чём тут первомайская колонна? — не понимает Мирон.

Родька, не обращая внимания на косой Стёпин взгляд, продолжает высказываться:

— Да вы что, ёлки-палки, с неба свалились? Не слышали разве: Первого мая пионеров, которые за кроликами лучше всех будут ухаживать, пригласят в город открывать демонстрацию вместе со спортсменами. Почёт! Кто пожелает в хвосте плестись?!

— Так вон в чём дело! — выкрикивает Колька Мерлин. — Вы, значит, решили, что без лизунцов интернат вперёд не вырвется? Хитры, ничего не скажешь! Добренькими прикинулись, с извинениями пришли…

— Никто и не прикидывался! Заранее, как мы, надо было запасаться. Сами ротозеи, а теперь — с больной головы на здоровую.

Стёпке Батову надоедает Родькино разглагольствование:

— Вы не слушайте его. Это он в горячке. Никто вас ни в чём не обвиняет. Нам совестно за свой прошлый поступок. Мы обязаны были помочь вам. Не помогли. Так вот, — Стёпка почему-то смотрит лишь на Тому Асееву, которая сидит перед ним, рядом с Борькой Титовым, — чистосердечно прошу извинить меня и моих товарищей. И вовсе не потому, что кто-то нас ругал. Мы сами всё осознали…

Томе нравится, как держится и как говорит Батов. Вежливо, как ей кажется, честно. А ресницы… Ни у одного из мальчишек Тома не видела таких красивых ресниц. И одет опрятно, словно на экскурсию в музей собрался. И слова культурные употребляет: «учесть этот факт», «честно признаться», «сами всё осознали»… Не думала Тома, что в Студёных Ключах у мальчишек такой командир. Стасик изображал его совсем другим — злым и нахальным. А он вон какой…

— Что это ты на него уставилась? — ревнивым шёпотом спрашивает сидящий сбоку Борька Титов. — На противника надо смотреть грозно. Иначе — предательство! Растаяла перед противником номер один!

— Номер один за границей живёт. А этот в пионерском галстуке…

Стасик слышит их шёпот и предупреждает Тому:

— Перестань шушукаться, Асеева! Ведёшь себя, как на базаре… — и поворачивает голову в сторону выступающего: — Ну, допустим, мы вас извиняем. Что из этого?

— А вот что, — сдержанно, не повышая голоса, отвечает Батов, и Томе кажется, что при этом его внимательные глаза глянули на неё с интересом, приветливо. — Мы пришли не только с извинением, но и…

— С лизунцами! — насмешливо продолжает за Батова Колька Мерлин. — Мы это уже слышали и видели. Скажите чего-нибудь новенькое.

Стёпка Батов невозмутим:

— Так вот, я повторяю: мы пришли к вам не только извиняться, но и вызвать вас на соревнование по разведению кроликов.

— Они у нас и без соревнования разводятся! — бросает в ответ Мирон. — Побольше вашего!

— Количественно ваша крольчатая армия уступает нашей ровно на два с половиной процента — подсчитано с точностью до одного кролика.

— Каждый наш кролик десятерых ваших стоит — и по весу и по пуху! — тут же отвечает Колька Мерлин.

— Ишь ты, «два с половиной процента»! — бурчит Мирон. — Вам надо в бухгалтеры записываться, а не в кролиководы…

Стёпка Батов слушает их с невозмутимым видом, словно это его не касается. Разглядывает мишени на стенке, гладит ладонью макет танка. Потом взгляд его снова останавливается на Томе Асеевой. Она ёрзает на табуретке. Ей непонятна враждебность мальчишек к Батову. Честно и прямо, без увёрток признался он, что поступил неправильно, и даже прощения попросил. А его ругают. Ведь он понял свою ошибку и теперь благородно подаёт руку для примирения. Почему же, в таком случае, надо отказываться от соревнования?

Тома сердита на своих мальчишек, не разделяет их безрассудной воинственности. И она поднимается, чтобы в открытую сказать то, что думает:

— Я не хочу, чтобы вы ругались. Другой бы на месте Батова… Э-э, да что там! Разве это плохо, что Студёные Ключи хотят жить с интернатом в мире и дружбе?

— Не слушайте её! — кричит Борька. — Ей Стёпкины ресницы вскружили голову. Вот она и заговаривается…

— Да что вы на нашего командира нападаете? — вновь подаёт голос Родька Пирожков. — Он правду говорит. Мы хотим, как честные люди, чин чином, по всем правилам с вами соревноваться.

— «Чин чином, по всем правилам»! — ехидно передразнивает его Мирон. — А прошлой осенью не вы ли пулемёт с трещоткой у нас украли?

Колька Мерлин как ужаленный подскакивает на стуле и тычет пальцем в Родьку:

— Это он! Это он! Я точно знаю… Не хотел говорить… Думал, сами признаются. А теперь скажу, чтобы вы все знали, какие они «честные люди». Помните — следы у сеновала? Кто туда забирался? Вот этот тип в бутсах! Его следы! Точно установлено. За крольчатником наблюдение вёл. Кроликов наших хотел похитить. Да, видно, кто-то ему помешал. И после этого они ещё о честности болтают, соревноваться с нами задумали! Тьфу! И слушать не желаю!

— Пусть сейчас же признается, — грозит Родьке кулаком Мирон, — зачем на сеновал лазил и что в интернате вынюхивал? Пусть не думает, что это ему сойдёт с рук. Не выйдет!

Вместо Родьки, который испуганно прижался к продырявленному картонному шакалу на стенке, отвечает Стёпка Батов:

— Он не виноват. Это я посылал его в разведку.

— Вот тебе «мир и дружба»! — Борька Титов толкает Тому в бок локтем. — А сам к нам шпиона подсылает.

Мальчишки гневно шумят, не дают Батову говорить.

Но постепенно гул в комнате утихает. И тогда Батов снова берёт слово:

— Я посылал Пирожкова вовсе не шпионить за вами. Нет! Я поручил ему сосчитать, сколько в настоящее время у вас кроликов. Только и всего.