Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб Страница 19

Учительницы Галин Петровны было что-то не видать, зато Мишанин отец, откуда ни возьмись, очутился рядом с теткой Федотьевной и весело помахал Мишане.

А Васька Грузчик подошел к Гусю и сказал:

— Здорово, Гусь! Вижу, чего ты сюда заявился со своей ватагой! Хочешь тут какого-нибудь шороху наделать, правильно я догадался? Но только напрасно ты трудился, шел: придется тебе это дело отставить до другого разу…

— Эт-то почему? — по-петушиному вскинул голову Гусь.

— Да потому вот… — И, склонившись к Гусю, Васька грозно спросил: — Ты меня знаешь?

— А как же, Вась, кто же тебя не знает…

— Ну вот… — оскалился Васька. — Хочешь смотреть — смотри… Сядь вот, на травке, и смотри… Вон хорошее, место — вы, хлопцы, рассаживайтесь, не стесняйтесь… А будешь не давать спектакль показывать…

Он опять склонился к Гусю и грозно прошептал:

— Удушу! Понял? Понял, говорю?

— Понял, — ответил Гусь и скромно сел на землю.

Притихшие разбойники расположились вокруг него.

Колюнька съежился, втянул голову в плечи и тоже присел, испуганно моргая. Он незаметно выкинул из кармана камень, а палку положил рядом и все тихонько отсовывал ее подальше, а потом и вовсе пересел от нее в другое место.

— Ладно, поглядим малость, чего они тут будут ломаться… — пробурчал Гусь для успокоения своих подчиненных.

Скоро Васька Грузчик опять подошел и миролюбиво попросил:

— Эй, Гусь, ты лучше присматривай-ка тут за порядком, а то мне некогда!

— Это я могу! — обрадовался Гусь и, взяв Колюнькину палку, приступил к наведению порядка, расхаживая среди зрителей и тыча палкой тех, до кого не мог дотянуться рукой: — А ну, давай у меня сидеть смирна-а!.. А ну, попробуй у меня кто баловаться! Не болтай ты, косой, ногами своими грязными, пока я тебе другой глаз не поправил! А ты, голова клином, куда огрызок кидаешь? Подними, пока я его тебе за шиворот не запихнул! На базар пришел — огрызки тут кидать? Мишань, тресни вон того, сопатого, в картузе, чего он все копошится, покоя ему нету?..

В это время откуда-то с хохотом и гиком явилась еще одна неизвестная малочисленная шайка и сразу начала высматривать, что бы ей такого натворить.

Гусь подошел к их вожаку и, ни слова не говоря, дал ему по голове.

— Ты что, саб-ба-ака! — взвыл тот, схватившись за ушибленное место, а Васька Грузчик крикнул от ворот:

— Эй, Гусь, так нельзя!

Гусь с недоумением уставился на него, и Васька пояснил:

— Надо добром…

Гусь кивнул и обратился к побитому:

— Садитесь, располагайтесь, вот местечко!.. А если пришел мешать, то… ты меня знаешь?

— Знаю я тебя, гусиная морда, папомню!..

— Тихо! — показал кулачище Гусь. — Присаживайтесь, располагайтесь, не стесняйтесь! Кто пошевелится — удушу!

Однако на таких условиях чужая шайка не пожелала смотреть спектакль и с угрозами удалилась, а Васька сказал Гусю:

— Нет, так не выйдет… Прекрати, сядь. А то самого прогоню!

— А что? Гляди, какой порядок: никто не пикнет!..

— От такого порядка все остальные зрители разбегутся. Сиди, смотри, ничего не делай…

— Как хочешь… — скромно пожал плечами Гусь. — Я думал, как лучше…

Вместе со своими подчиненными он уселся впереди самого первого ряда и принялся смирно смотреть на ворота, за которыми слышались возгласы и суета.

Но вот ворота открылись, и спектакль про Волка-разбойника начался.

На сцене-дворе изображалась какая-то полянка или лужайка, посреди которой торчал пень, а сбоку росло дерево.

Трава была настоящая, и дерево настоящее — антоновская яблоня, многим зрителям очень даже знакомая, а пень был откуда-то принесен и поставлен так, что можно подумать, будто он все время тут находился.

На дереве сидела девчонка, одетая в птицу, и представляла кукушку, потому что все время кричала «ку-ку» — очень похоже, а под деревом стоял, задумавшись, журавль с голыми, тонкими и длинными ногами, длинным бумажным носом, босой, но в большущих картонных очках.

— Глянь, журавль! — громко заржал Гусь при виде журавля, но из ворот выглянул Васька, и он смолк, сделав вид, что сильно заинтересован зрелищем.

— Я журавля знаю! — радостно сообщил Лаптяня. — Это Жорка! Я с ним в пионерлагере вместе был! Длиньше и тоньшей его никого нету! Хорошего они журавля нашли. А кукушка не такая: у ней полосы поперек!..

Затем раздалось страшное рычанье, от которого Колюнька вздрогнул и начал, не мигая, смотреть на сцену.

Выскочил Волк в страшной волчьей маске, с костью, торчащей из пасти, в лохматой вывороченной шубе. Рыча, он принялся носиться по сцене, потом прилег, свернувшись, на пеньке.

У Волка были широкие, как у Васьки Грузчика, плечи, и Гусь изо всей мочи зааплодировал и заорал:

— Вася! Ура! Давай, давай!

Волк привстал, повернулся к Гусю и укоризненно покачал головой, ничего не оказав, возможно, оттого, что рот был занят костью, но Гусь понял и притих.

Потом появились Заяц и Зайчиха с ушами и даже хвостиками.

Колюнька счастливо рассмеялся — так понравились ему зайцы!

Сначала зайцы робко выглядывали из-за куста сирени, Кукушка манила их к себе под дерево, но они не шли, пока Волк совсем не скорчился и не замолк: не то помер, не то заснул. Тогда зайцы осмелели и перебежали под дерево.

— Ниночка наша зайчиху-то представляеть, — сказала Мишаниному отцу тетка Федотьевна. — Деловая девка, бядовая, чисто прахтикантка! Намедни мне встрелась: я, грит, бабушка, играю зайчиху! Вот табе и Николашка!

Встав над Волком, Зайчиха звонким голосом принялась, декламировать:

Что волки жадны, всякий знает!Волк, евши, никогда костей не разбирает!Зато на одного из них пришла беда:Он костью чуть не подавился!..

Тетка Федотьевна обернулась к зрителям и, показывая; большим пальцем на Николашку, одобрительно сказала:

— Ишь!

Мишаня подтолкнул Глеба:

— Твоя! А ты говоришь, обдурил!..

Глеб молча и важно кивнул, со вниманием следя за игрой Николашки.

Зато Роза и Лариска начали всячески показывать свое презрение к Николашке, считая, что она никуда не годная артистка: пожимали плечами, кривили губы, фыркали и пересмеивались.

Дальше Волк опять вскочил, зарычал, испугав зайцев и Колюньку, но заметил Журавля и начал показывать на кость, знаками предлагая вытащить ее. Все объяснила с дерева Кукушка:

По счастью, близко тут журавль случился,Вот кой-как знаками сталВолк его манитьИ просит горю подсобить!..

Дальше Журавль вытащил кость, а Волк, как известно, вместо благодарности хотел его съесть, но раздумал и не съел.

Журавль благополучно скрылся и больше не показывался, только раз промелькнул в глубине двора, уже в брюках, без клюва и без очков.

Лаптяня не удержался, чтоб не помахать ему с криком:

— Жорка! И я тут!

Но Журавль сделал вид, что не заметил.

На его место вышел Ягненок, и дальше все пошло по басне «Волк и Ягненок».

Зайцы в ней почти не участвовали, только сидели за кустом и дрожали от злодейства Волка.

Ягненок оказался хорошим знакомым Колюньки, каким-то Фрицем, и Колюнька сильно за него переживал, но, к его удовольствию, Волк Ягненка не съел, как ожидалось, а сам попался охотникам и после разных уловок, к которым прибегал для спасения своей жизни, был в конце концов застрелен из настоящего ружья.

Ворота закрылись, и зрители стали расходиться.

Многие остались, чтобы повидать артистов в обычной обстановке и побеседовать с ними.

Колюнька остался дожидаться Ягненка и всем рассказывал:

— Мы с ним ходили на Полевую — дразнить индюка! Индюк там живет. Скажешь ему: «Индий, индий, красный нос, поросеночка унес!» Он про поросеночка не любит, чтоб ему говорили, сразу красную, соплю выпускает: гурлы, гурлы! А как скажешь: «Индю в городе поймали, красны сопли оторвали!» — так и побежит за тобой, чтоб клюнуть! Мы сколько раз с Фрицем ходили… и ни разу нас индюк не догнал!..

Мишане и Глебу пришлось возвращаться вместе с Мишаниным отцом, теткой Федотьевной и Аккуратистовой матерью. Гусь и Братец Кролик плелись следом.

— Ну до чего чудесную пьеску разыграли! — восторгалась тетка Федотьевна. — Я этих пьесков в нардоме переглядела прямо массу и скажу откровенно: актрискам приезжим наша Николашка ни на вот толечкя ни уступить!..

— Чепуха! — вмешался в разговор Гусь. — Подумаешь, важность! А Николашке — слабо!

— Заяц не похож, — поддержал его Братец Кролик. — Он прыгает боком, и уши у него не такие длинные. Я зайца в несколько раз лучше могу сыграть!..

Братец Кролик еще больше округлил свои круглые глаза, задвигал длинной верхней губой, поджал руки и вытянул шею, будто это заяц привстал на задние лапки.

— Ах, беси! — восхитилась тетка Федотьевна и посоветовала: — Вы, рябяты, туды и проситеся!.. Аи вы хужея? Да вы будете поудалей!