Яан Раннап - Агу Сихвка говорит правду Страница 19

Теперь в Капаской начальной школе рекорд в беге на пятьсот метров выше, чем в какой-нибудь даже средней школе. Но добиться этого без коллективизма, конечно, было бы невозможно.

Сила спорта столь велика, что может оказать действие даже там, где поучения классной руководительницы не дают результатов. Так случилось в нашем классе осенью прошлого года, когда было объявлено соревнование по бегу между классами, а у нас как раз девчонки были в ссоре с мальчиками.

Тогда Кийлике сказал:

— Ради спорта и во имя победы заключим перемирие. Сейчас только коллективизм может помочь нам обогнать в беге шестой "а".

И все как один сделались коллективистами и на большой перемене переставили свой компот на стол класса "а", чтобы наши соперники наелись до отвала и не смогли бегать.

Человек предполагает, бог располагает, говорит бабушка Кийлике, и это верно, хотя бога не существует.

Если бы преподаватель физкультуры провел бег сразу же после большой перемены, как было запланировано, мы бы непременно, благодаря коллективизму, опередили шестой "а", но соревнование было отложено.

Я написал, что спорт — великий воспитатель коллективизма, и привел тому примеры. Какой вид спорта больше всего воспитывает коллективизм — сказать трудно. Я лично думаю, что это лыжи, потому что на лыжных соревнованиях частенько более слабых лыжников тащат за собой на буксире и так приводят к финишу, если это командные состязания, как, например, Кейлаский марафон. Но Кийлике утверждает, что в смысле воспитания коллективизма еще лучше зимнее плавание, потому что «моржи» всегда держатся вместе — сначала в проруби, потом в больничной палате.

Поскольку был звонок, я уже не успеваю написать заключение.

КАК Я ПОЛУЧИЛ ДВОЙКУ ПО ПРИРОДОВЕДЕНИЮ

ПЛАН СОЧИНЕНИЯ

1. Дружба с Юханом Кийлике.

2. Приятель с приятеля сдирает шкуру.

3. Случай с моим одеялом.

4. Кийлике бежит среди ночи в школу.

5. Каменным углем нельзя топить железную печь.

6. Заключительное слово.

Если рассказывать все, как оно было, по порядку, я должен начать с прошлой осени. В первый же день учебы, когда наш любимый шестой класс был уже весь в сборе, ко мне подошел Юхан Кийлике и сказал:

— Послушай, Агу, давай дружить, сядем в этом году за одну парту.

В пятом классе я дружил с Сулевом Калкуном. Но летом Сулев взял у меня на время велосипедный насос со шлангом, а вернул без шланга. Мы с ним поссорились, и наша дружба кончилась. Я ничего не имел против нового друга и ответил:

— Ну что же, Юхан, давай. Я согласен.

Теперь я должен рассказать о дне своего рождения, который был седьмого октября. Отец подарил мне десять рублей и разрешил купить на них, что я захочу. Я собирался купить себе волейбольный мяч и сетку, но мой новый друг Юхан Кийлике пошел со мною в магазин и уговорил меня приобрести снасти для ловли рыбы. И я купил за три рубля спиннинг, потом еще катушку для спиннинга вместе с леской — это тоже стоило три рубля. И еще две дорожки, за них я заплатил пятьдесят копеек. Кийлике тоже купил себе спиннинговую катушку, он занял у меня для этого два рубля пятьдесят копеек Юхан Кийлике обещал вернуть долг, когда день рождения будет у него самого. Как только мы вышли из магазина, Кийлике предложил не откладывать дела в долгий ящик, а попытать счастья на рыбалке немедленно. Мы сказали себе «ни пуха ни пера!» и отправились к реке Арту.

На берегу Кийлике смастерил себе спиннинг из орешины и нескольких кусочков проволоки. Потом сказал:

— Чего это мы просто так дурака валяем. Давай соревноваться, кто больше рыбы поймает.

Он решил пройти немного вверх по течению реки. А мне пришлось остаться на Сомбуской излучине, потому что после первого же заброса блесны леска у меня запуталась, и я никак не мог намотать ее обратно на катушку.

Через некоторое время я услышал громкий возглас Кийлике. Мой друг сообщил, что у него на крючке добыча. Юхан вытянул из воды большую рыбину. Это была щука.

Я сразу пошел на то место, где стоял Кийлике, чтобы покидать там блесну, а Кийлике вернулся на Сомбускую излучину, где прежде ловил я. Через некоторое время он снова крикнул:

— Что-то есть!

И он вытянул еще одну щуку, точь-в-точь такую же, как первая.

Минут через десять блесну Кийлике схватила третья рыбина. Но когда он тянул ее к берегу, она застряла в камышах и сорвалась с крючка.

Настроение у Кийлике сразу испортилось, и он заторопился домой. Мы стали собираться, но не успели еще смотать удочки, как Юхана Кийлике окликнул старик, который удил неподалеку:

— Эй, мальчик! Давай, неси рыбу назад! Долго ты ее показывать будешь? — И старик быстро зашагал в нашу сторону.

Я понял, что Кийлике вытаскивал из воды все время одну и ту же щуку. Он попросил ее у старика на время, будто бы для того, чтобы показать мне. А теперь эта щука — на дне реки. Я боялся, что старик раскричится. Но старик кричать на нас не стал. Оказывается, он получил от Кийлике в залог рубль.

Рубль этот, разумеется, был мой. Последний рубль из тех десяти, которые отец подарил мне на день рождения. Всю дорогу домой во мне так и кипела злость на Кийлике. Я сказал:

— Теперь мне ясно, как приятель с приятеля шкуру сдирает.

— Из-за этого еще не стоит злиться, — ответил Кийлике. Я возмутился:

— Как это не стоит, если все, что ты говоришь, сплошной обман?

Кийлике возразил:

— Никакой это не обман. Это — розыгрыш. Настоящие друзья всегда друг друга разыгрывают.

Но потом Кийлике сказал, что так и быть, пусть будет, как я хочу, он не станет больше подшучивать надо мною. Пускай у нас будет дружба без розыгрыша. И я перестал на него сердиться.

Но своего слова Кийлике не сдержал. Это выяснилось, как только мы поселились на зиму в интернате. Всем известно, что жилые комнаты учеников в то время находились еще в старом здании, отдельно от нового школьного корпуса, который выстроили на другом конце поселка. Так вот, Кийлике среди ночи поднялся с постели, зацепил крючком блесны угол моего одеяла, снова лег и начал крутить катушку спиннинга. Я натяну на себя одеяло, только успею задремать, а оно снова сползает на пол. И так раз десять подряд.

Это был уже второй розыгрыш, который устроил мне Кийлике. И я не мог этого так оставить. Надо было что-нибудь выдумать и расквитаться с другом.

Вначале я хотел потихоньку среди ночи зашить рукава куртки и штанины брюк Юхана Кийлике. Но нитка оказалась очень толстая и не пролезала в иголку — это может подтвердить Виктор Каур. Тогда я разработал другой план: сунуть в ботинок Кийлике дохлого мышонка. Но этот план тоже оказался неудачным.

Мышонка взять было негде.

Как всем известно, по внутреннему распорядку нашего интерната ученики ложатся спать в половине одиннадцатого вечера, а в одиннадцать в интернате уже должен царить ночной покой. Однажды, когда Юхан Кийлике захрапел, — а это значило, что он как следует заснул, — мы, все остальные ребята из нашей комнаты, поднялись с кроватей, заправили постели и оделись. Мы поставили наши комнатные часы и те часы, которые висят в интернатском коридоре, на три четверти восьмого. После этого все взяли под мышки свои ранцы с книгами, а я растолкал Кийлике и закричал:

— Ай-ай-ай! Ты что, оглох, что ли? Воспитатель Лепинг уже давно приходил нас будить.

И мы все выбежали за дверь, как бывает по утрам, когда надо спешить в школу, чтобы не опоздать. В коридоре мы спрятались в одно маленькое помещение — называть его я не буду — и стали смотреть в щелку дверей. Через две-три минуты из нашей комнаты с быстротой пушечного ядра вылетел Кийлике — шарф волочится по полу, ботинки не зашнурованы — и кинулся на улицу.

Мы быстренько перевели стрелки часов на правильное время, разделись, погасили свет и юркнули в свои постели.

Я сказал:

— Интересно, досвистит Кийлике до самой школы или по дороге раскумекает, в чем дело, и пробежит только половину поселка.

Топп сказал:

— Ясное дело, досвистит. Сейчас ночь от раннего утра не отличишь, одинаково темно. Я возразил:

— Но возле кинотеатра есть часы. Он может на них посмотреть. Каур со мной не согласился.

— Часы возле кино не в счет. Всем известно, что они врут напропалую. — И он был прав, Кийлике вернулся назад не скоро. Он сопел, словно бычок, и в сердцах швырнул свой портфель на пол, но мы ничего не слышали, мы спали глубоким сном.

Может показаться, будто я отклонился от основной темы сочинения, но это не так. Я должен был рассказать обо всем этом, чтобы всем было понятно, почему пятнадцатого мая я стал топить в интернате печь. К этому времени наша дружба с Кийлике оставалась точно такой же, как я уже описал. Другими словами, он старался, где только можно, устроить мне дружеский розыгрыш, и я каждый раз старался не остаться перед ним в долгу. А в мае началась эта жаркая погода, — эта духота, и как-то вечером Юхан Кийлике разохался: