Дина Сабитова - Три твоих имени Страница 2
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Автор: Дина Сабитова
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 26
- Добавлено: 2019-02-08 12:48:24
Дина Сабитова - Три твоих имени краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Дина Сабитова - Три твоих имени» бесплатно полную версию:Ритка живет в деревне с сестрой и пьющими родителями. Третьеклассницу, аккуратистку Марго взяла в свою семью медсестра детдома. Почти взрослая Гошка надеется, что дурная слава защитит ее от окружающих. Но у каждой из них есть шанс стать счастливой. И все они — одна девочка. От того, как повернется ее судьба, зависит, какое имя станет настоящим. Пронзительная история ребенка, потерявшего родителей и попавшего в детский дом, читается на одном дыхании. И все же самое сильное в этой книге — другое: в смешанном хоре голосов, рассказывающих историю Маргариты Новак, не слышно ни фальши, ни лукавства. Правда переживаний, позволяющая читателю любого пола и возраста ощутить себя на месте героев заставляет нас оглянуться и, быть может, вовремя протянуть кому-то руку помощи.
Дина Сабитова - Три твоих имени читать онлайн бесплатно
— Глупая ты, Ритка, козья шаль-то. Мамке, значит, шаль. А татке своему чего купишь?
Ритка молчит, ложкой в миске со сметаной водит. Потом говорит неохотно:
— А татке… тоже чего-нибудь. Чего ему там надо. Ну, унты новые.
Не хочется Ритке про татку говорить. Лучше про дом.
— А в доме у меня будет все как у людей, да!
Вера Муратовна оглядывает комнату:
— Это как же, Ритка, у людей?
— Ну вот как у тебя. Я к стене комод большой поставлю. На нем дорожку вязаную. Да у нас есть, бабка моя вязала. На полатях в тряпье валяется, мамке-то не надо, у нас все равно комода нету. Вот ее возьму, постираю.
— Дак ты сейчас постирай, Ритка, и дома на стол постели.
Молчит Ритка, думает. Мамка про красивую кружевную дорожку забыла, а постирает ее Ритка, мамка обрадуется. Красиво будет в доме.
В доме-то у Ритки ведь хорошо тоже. Там стол есть, кровать мамкина и таткина, еще бабкин старый сундук. На столе все время посуда копится, Ритка ее моет-моет, да не успевает перемыть: у татки с мамкой гости все время.
Но вот комода нет у них. И занавесочек, как у Веры Муратовны, нет. И на кровати нет покрывала такого красивого.
— А ты, Ритка, сама научись-ка вязать. Я вот тебя научу, хочешь? Свяжешь себе хоть дорожку, хоть скатерку.
— У меня денег нет на пряжу, — солидно вздыхает Ритка. — Не с чего заводиться хозяйством, если денег нет.
— А ты вот что. Ты ко мне на работу поступай. Вот возьми веничек да полы у меня в сенцах промети. А то у меня спина болит, радикулит. А я тебе за это ниток два клубка отдам. И вязать научу.
Ритка чистоту любит. Веник в углу уже стоит, промела Ритка сенцы, но ей мало:
— Муратовна, у тебя ведро где поганое, я полы мыть буду!
Соседка головой качает:
— В кого ж ты такая чистюля-то растешь, золотая моя? Вот тебе ведро, мой, что с тобой сделаешь…
Моет Ритка полы, а к Вере Муратовне другая соседка зашла, Моня Ваниха. За солью или за маслом. Они на крыльце разговаривают. Думают, не слышит их Ритка.
— Это ты себе батрачку наняла, что ли, за харчи, Муратовна?
— Да что ты Моня, язык твой поганый, ну помогает девчонка, сама ж знаешь, мне наклоняться тяжело с радикулитом, а тут хоть грязь развезет — все мокро да не пыльно будет.
— Смотри, переселится к тебе, не выгонишь потом. Кормишь ты их, кормишь, я гляжу, а мать-то ее больно хорошо живет.
Вера Муратовна вздыхает:
— Говорят, она молоко все свое дачникам продает, ну тем, которые у Симоновых снимают избу. А дети не то что на сметану, на снятое молоко глядят голодными глазами.
— Ой, да я бы этим дачникам-то сказа-а-ала, — цедит Ваниха, — сказа-а-ала бы про то молоко, да не буду коммерцию Новачихе перебивать.
Ритка моет в углу и помалкивает. Новачиха — это ее мать так зовут, а что такое коремция какая-то — Ритка не знает. Но не даст Ритка перебивать мамке коремцию эту, вот еще. У них с мамкой и таткой и так в доме не много богатства, и коремции нет, хорошо, хоть дачники молоко покупают.
Правда, Ритка молоко тоже любит, но его у Веры Муратовны иногда пить можно. Часто Ритка стесняется, а раза два-то в неделю заходит, когда очень уж Муратовна приглашает.
Соседки на крыльце между тем дальше беседу ведут:
— Ну и что ж ты про их молоко сказала бы? Корова у них хорошая, молоко жирное, не вкусно — не купили бы.
— Да Новачиха, она ж как муха навозная, она что корове за хвост, что за вымя, доит, рук не моет. Дачники к ним за водой на колодец ходят, а того не понимают, что у них тут под лабазом и колодец, и корова в метре стоит.
— Ну так и что?
— Как это что? И хвостом в ведро машет, и под себя ходит там же, где стоит. Оно все в земельку, а из земельки-то куда — в водичку, а водичка-то в колодце — пейте, пейте, дорогие.
— Да ну тебя, земля все очистит.
— Очистит-то очистит, а ты к ним на колодец не ходишь, почему? А кашляет Феличита. Может, у него энтот… беркулез?
— Да бог с тобой, Ваниха, наговоришь еще. Фельдшер давно бы уж погнала его лечиться, просто курит он много, вот и кашляет. А Ритка в школу пойдет, будут детей проверять, сразу будет ясно, здоровы там дома у них или как.
— Или как, — хмыкает Ваниха. — А то тебе не видно как.
Ритка на крыльцо вышла, поганое ведро тащит вперегиб:
— Посторонись, Муратовна, я ведро выплесну!
— Какая у тебя работница золотая, — запела Ваниха громко.
Ритка на нее только зыркнула глазами.
И промолчала.
А глаза у Ритки такие — их Ваниха боится. Один глаз у Ритки зеленый, а другой карий.
Говорят, сглазить может Ритка. Вот бы Ваниху сглазить, только не умеет она, не знает как.
Несет Ритка ведро к забору и шепчет: «Чтоб ты сглазилась, Ваниха, чтоб ты сглазилась!»
Ушла Ваниха.
Может, еще сглазится. Попозже.
А Муратовна Ритку нахваливает. Потому что пол Ритка очень чисто моет, все досочки блестят. Любит Ритка чистоту.
— Вот твои клубочки, а вот крючок, — говорит ей Вера Муратовна. — А вот так петелька делается, на пальчик оборачивается…
Ритка старается. Вяжет длинную цепочку. Муратовна сказала — свяжешь пять метров ровной цепочки, будешь столбики вязать. А из столбиков — можно любую кружевную красоту сделать.
Вечером, когда Ритка засыпает дома, уткнувшись в Гель-кино плечо, перед ней тянется бесконечная цепочка петелек, одна за другой, одна за другой… «И вовсе не навозная муха моя мамка, — сонно думает Ритка. — И вовсе она у меня красивая. Ее только умыть и накрасить. Я вырасту, научусь, свяжу ей кружевную шаль… козявую…»
Глава 4
Как сберечь здоровье
Мир устроен очень просто.
В центре мира стоит деревня Большая Шеча. Одна сторона наша, вот эта, а та сторона — чужая, там Сосновка. Дачники приезжают и смеются: как это у вас две стороны деревни по-разному называются? А так всегда было, с самого начала жизни. От Сосновки проулок, там и вовсе Загибаловка, и живут там неведомые загибаловцы, Риткины односельчане с ними не дружат.
В одну сторону от деревни луга, там клубника растет дикая. В другую сторону — безымянные овраги тянутся и речка течет по имени Шечка, а самый главный овраг называется Каменный лог. По низу лога течет ручей, туда татка коров водит на водопой.
Еще в мире есть Средняя Шеча, сразу за Большой, если по дороге ехать. Ее крыши виднеются за полем.
В этот мир откуда-то приезжают каждое лето дачники, и два раза в день проходит по деревне зименский автобус.
Ритка никогда не задумывалась, откуда дачники и почему автобус зименский. Так было, так есть и так будет во веки веков.
Утром Ритка просыпается поздно. Татка стадо погнал, хотел Ритку с собой взять, да пожалел вдруг. Пусть поспит еще Ритка.
— Только приходи в обед, а то скучно мне без тебя, — гудит татка над Риткиным ухом.
Так что собирается Ритка.
А Гелька за ней ходит, ноет:
— Я дома одна не останусь, с тобой пойду, только давай поедим сначала, и хлеба еще с собой возьмем!
Мамки дома нет, но у Ритки и Гельки праздник: в подпечке стоит пузатенький чугунок с мелкой вареной картошкой в мундире. Картошка вся в глазках и бочки у нее зеленые. Гелька таскает картошку прямо из чугунка, а Ритка делает себе кушанье по-взрослому. Картошку режет краешками в эмалированную миску, солит и подсолнечным маслом поливает. Вкусно. Гелька всухомятку пузо набила, теперь в Риткину тарелку тянется.
— Сама накроши, — сердито отпихивает ее Ритка.
— Я ножа боюсь, порежусь, — ноет Гелька.
Вот же горюшко. Ритка крошит еще картошки, в две алюминиевых липких кружки наливает воды:
— Завтракай, Гелька. Сейчас к татке пойдем, будем искать, куда он сегодня стадо погнал.
Гелька чавкает картошкой, и Ритка царапает вилкой уже по дну.
Жужжит у края стекла залетевшая от соседей пчела, бормочет радио.
И говорят по радио про здоровье.
Здоровье Ритку очень интересует.
Татка и мамка у Ритки все время болеют. Сперва к ним гости приходят, они веселятся, песни поют, и шумят иногда, и даже дерутся. Как маленькие, думает Ритка. Маленькие тоже дерутся и шумят.
А потом мамка валится спать, и ее не добудишься.
— Ох, болею я, Ритка, не трогай ты меня за-ради-господи.
И татка болеет.
Чем они болеют, не знает Ритка. Волнуется за них. Совсем старые стали у нее татка и мамка. Вдруг еще помрут — куда тогда пойдут Ритка с Гелькой?
Как-то раз Ритка проснулась ночью и подумала, что все однажды умрут. И она тоже. Хотела было Ритка зареветь о себе. Потому что умирать ей очень страшно. Но потом она подумала: сперва, конечно, помрут татка и мамка.
Вот как померла бабка Лидия Игнатьевна, которую Ритка и не видела никогда. Вся Лидия Игнатьевна — только серая фотка на стене, мухами обсиженная. Кофточка у Бабки белая в горошек. То ли в горошек, то ли опять эти мухи. Брови у Бабки черные, строгие. И глаза строгие. Это таткина мамка была. Вот была — а теперь только фотка на стене.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.