Юлия Венедиктова - Армас. Зона надежды Страница 2

– Сейчас не самое лучшее время, Агата, – убеждает он, помогая распутать шнурки моих кед. – Нужно еще немного потерпеть и вернуться полностью здоровой.

– Или не вернуться. Я больше не могу там, пап. Ничего не меняется. Я устала.

Прохожу вперед, разглядывая обстановку. Это мой дом, пусть и почти незнакомый. На стенах – рисунки сестры. Кривые человечки, изображающие нашу семью. Синий папа, желтая мама и между ними красная маленькая клякса с улыбкой, выходящей за пределы головы. Меня на рисунке нет.

– Ужинать будешь? – озадаченно интересуется папа.

Прислушиваюсь к себе. Больничный суп и батончик Объекта. Я давно потеряла интерес к еде. Но сейчас, после поездки в лес… Я не то чтобы голодна… но аппетит, должно быть, признак здоровья.

– Я зверски хочу есть! – стараюсь не сфальшивить и смеюсь.

Папа смеется тоже, но вид виноватый.

– Только у меня ничего нет.

И тут до меня наконец доходит. Те бульоны, от которых я воротила нос в больнице, те набившие оскомину фрукты и соки, вылитые в унитаз… А что ели они здесь?

– Четыре яйца. Хватит?

– Мне хватит и одного.

В ванной я долго ищу свое полотенце. Все шкафы забиты дурацкими – с Машей и медведем, с феями. Мое, пушистое и голубое, прячется на дне полки.

Кажется, у меня нет дома. Есть место, где лежат мои вещи. А потом? Их сложат стопочкой и вынесут на помойку?

Яичницу мы делим строго пополам.

– А что бы ты хотела вкусного? – интересуется папа, уводя тему от главного, тяжелого и острого. – Какое-нибудь экстравагантное блюдо. Или, может, фастфуд?

– Даже так? – удивляюсь я. Что-то типа последнего желания? У меня нет аппетита, но, чтобы его порадовать, начинаю импровизировать. – Мне бы хотелось вареников. Как у бабушки в Риге были, помнишь? С вишней, с картошкой, с творогом.

– Ага, горяченькие, со сметанкой, – мечтательно подхватывает папа и подливает мне чаю. – Помнишь, как ты уронила маме на платье целую тарелку?

– Точно! А потом на нее накинулся кот и зализал все платье до дыр! Бабушкины вареники были нарасхват.

Повисает неловкая тишина. Когда люди долго не общаются, между ними зарастают любые тропинки. И ни топоры, ни газонокосилки, ни натянутые вопросы не пробьют эти заросли непонимания. Только время, проведенное вместе.

Смотрю на темноту в окне, разбавленную огоньками света. Будто в космическом корабле сижу, приземлившемся в чужой мир.

Пока папа убирает посуду, иду в свою комнату. Маленькая каморка, которую так и не успела обжить. Стерильная чистота. Все вещи, разносчики пыли, упакованы мамой в коробки. Все мелочи, безделушки, составляющие мою жизнь, убраны с глаз долой. На столе только вечный календарь показывает 7 января. Меняю кубик на второе июня и падаю на кровать. Ноги гудят, перед глазами все плывет. За последние полгода это, пожалуй, лучший день в моей жизни. Вспоминаю Суворова, его брови домиком, белочку Анюту, благополучно вернувшуюся из леса. И только одного человека гоню из своих воспоминаний, но перед глазами все равно встает его удивленно-радостное лицо. Я не должна об этом думать, я должна выпить таблетку.

Сегодня я сбежала из больницы, где меня уже пять лет лечат от тяжелой болезни. Сбежала от капельниц, бесконечных осмотров. Пустых надежд. И если это значит, что я подписала себе смертельный приговор… Пусть так. Единственное, чего я хочу, – подарить себе время. Безбашенное, свободное, не зависящее от других. Время для себя и тех, кого люблю, но так редко вижу.

И будь что будет.

Начало лета. Начало новой жизни. Или начало конца.

Воскресенье.

Ничего не бывает зря

Как здорово. Проснуться не по расписанию, не от бесцеремонного появления медсестры. Самой устанавливать границы собственного утра.

Распахиваю шторы пошире, чтобы безмятежное июньское небо раскрасило голубым все окно.

Ночью мне снилась Баффи, молодая добрая овчарка. И я снова вспоминаю нашу первую встречу с Вадимом.

Было 7 января. Я чувствовала себя на редкость хорошо, и доктор Гриб, мой врач, включил человечность и отпустил домой аж до вечера. Я не могла позволить себе бездарно распорядиться ценными часами и из дома тут же позвонила Объекту.

Мы приехали в «Армас» в разгар праздничных посиделок. Там было весело, вкусно и самое главное – никаких потеряшек. Все звонки, от которых вздрагивала Ольга, были поздравительными. А потом и вовсе привезли новые комплекты оборудования – спонсорский подарок на Рождество. Праздник удался.

В девять Суворов поручил Объекту доставить меня в больницу. И мы даже почти дошли, но «мистер грациозность» растянулся на дороге и подвернул лодыжку. Я предложила вызвать «скорую» или позвать Суворова. Но Объект категорично отмел оба варианта. Врачей он боялся до колик в животе, даже ко мне в больницу приходил тихий и застенчивый. А перед Суворовым не хотел показываться беспомощным.

– Он уже отбивал тебя у полиции, вытягивал из болота и даже расплачивался за тебя в кафе, когда ты схватил ватрушку и бросился наутек. Думаешь, вывих лодыжки заставит его относиться к тебе хуже?

– Объявили новый поиск, и я забыл расплатиться…

– Да ладно, ладно. Я же знаю, ты не вор. Ну, поддался разок природному инстинкту – добыл еду силой. С кем не бывает.

– Издеваешься над ослабевшим другом… Вот если бы были у меня сейчас обе ноги рабочие, я б как встал да как дал тебе пинка!

– Да будь у тебя хоть четыре рабочие ноги, ты бы так не сделал.

– Это правда. Любовь очень зла и несправедлива, – вздохнул Объект, устремляя взор в звездное небо. – И за какие такие грехи ты мне досталась, Агата?

– Лучше подумай, за какие грехи мы оба достались несчастному Суворову…

– В этот раз он окончательно во мне разочаруется. Не рассказывай ему, пожалуйста, какой я слабак. Я уж лучше отлежусь немного, и пойдем дальше.

– Ты же так воспаление легких заработаешь! Ну куда ты ползешь, Саша?!

– Я же тебя провожаю, – неподдельно удивился вопросу Объект.

– Давай лучше я тебя провожу.

– Такого задания не было!

Иногда рядом с Объектом я чувствую себя воспитательницей ясельной группы детского сада. И в тот раз взяла ситуацию в свои руки. И даже попыталась придать несчастному вертикальное положение. Выбилась из сил.

Мы долго стояли, подпирая друг друга. Со стороны – будто два влюбленных. При этом я тихо ненавидела его упорство, а он наглаживал ногу и тихонечко подвывал.

В таком состоянии нас и застала игривая овчарка. Она сделала самое удивленное собачье лицо, на какое только была способна, и обошла нас по кругу.

– И-и-и-и, – еще протяжнее загудел Объект.

– Она не собирается тебя есть, – успокоила я. Хоть и сомневалась: ведь от него вечно пахнет продуктовым магазином.

– А если она нас. ну, это… пометит…

За решением этого философского вопроса мы не заметили появления хозяина собаки. Молодой парень, моего примерно возраста, так же недоуменно нас оглядел и спросил:

– Помощь нужна?

– Да, – нехотя отозвался Объект.

«Ты сам напросился», – подумала я, передавая Объекта этому добровольцу.

Украдкой я разглядывала тонкий прямой нос парня, выбившуюся из-под шапки прядь темных волос. Интересно, какого цвета глаза?

К счастью, Объект жил неподалеку. К еще большему счастью, на первом этаже. Мы сдали его изумленной матери и облегченно вывалились из подъезда.

– Передохнем? – спросил парень и первым плюхнулся на скамейку. – Говорил мне папа: ходи в качалку. Месяц посещения спортзала не дает тебе права называться профессиональным спортсменом!

Я едва улыбнулась. Эта дистанция далась мне с большим трудом. Овчарка потерлась лбом о мои колени и завиляла хвостом.

– Отличная собачка.

– Ага, зовут Баффи. Отец взял щенка, пока я отдыхал в лагере. Хвастался: «Я взял самого лучшего кобелька во всем городе и назвал Буффоном». Это футболист такой, его любимый вратарь.

– Упс, какой облом.

– Да уж! Я приехал и мигом распознал в Буффоне девчонку. Но она и правда замечательная. Если хочешь обрести верного друга, собака – самый подходящий кандидат.

– Хм, мне и Объекта хватает…

– Того парня? А почему «Объект»?

– Это секрет. Из серии «О чем стыдно рассказать в новой компании». Поэтому для чужих он просто Саша.

– А что у него за полоска с символами на куртке? Интересная такая.

– Эта нашивка указывает, что Объект – доброволец поискового отряда «Армас».

– Клады, что ли, ищет?

– Людей. Они часто теряются, если не в курсе.

– В курсе. Просто…

– Не обращал внимания, понимаю. Ладно, проехали.

– Нет, не проехали! Расскажи поподробнее.

Он и вправду казался заинтересованным.

– У нас есть отряд по поиску людей. Его организовал один очень хороший человек пять лет назад. Люди должны знать, что, если их ребенок не вернулся из школы, им есть куда прибежать или позвонить. Мы не берем денег и не получаем их. Мы просто добровольцы, которым не все равно. Пафосно, конечно, звучит. Просто у нас такие люди… О них книжки надо писать и ордена давать. Или хотя бы не мешать, когда они ищут.