Елена Усачева - Рыцарь на коньках Страница 2

Он перегнулся через парту и дернул за болтающийся хвостик.

– Плотникова! – Восторгу его не было предела. – Ты чего? Наизнанку свитер надела?

Аня тревожно шевельнулась, потянула себя за рукав, пытаясь нащупать шов. Повернула к Щукину мгновенно зардевшуюся щеку.

– Совсем, что ли? – покрутила она пальцем у виска и с тревогой глянула на учительницу. – Можно выйти?

Когда дверь за Аней закрылась, у Лехи в голове созрел гениальный план. За оставшееся до звонка время он обмозговал его со всех сторон и на перемене выдал получившийся расклад.

– Давайте сделаем так, чтобы Плотникова... – Щукин удобней устроился на подоконнике и довольно щелкнул пальцами. – Ну, не знаю... – Он выдал еще пару щелчков и для верности хлопнул в ладоши. – Ну, чтобы она перестала задирать нос. Доведем ее до слез.

– К ней только сунься, она на нас всех девчонок натравит... – Шейко почесал ногу, укушенную позднеосенним комаром. – Как начнет орать, бабы нас затопчут.

– Не боись, – довольно жмурился Леха – сидеть под солнцем на подоконнике было жарко. – Мы придумаем что-нибудь такое... Короче, наша возьмет. Мы ее доведем до того, что она сама приползет к нам на коленях просить прощения.

И он смахнул с подоконника скомканный листок бумаги.

– Вот такой мы им футбол устроим! – Серега Махин провел бумажку вокруг себя и отфутболил Вальке. Тот мыском ботинка подбросил ее пару раз в воздух. Хотел сделать это третий раз, но оступился и чуть не грохнулся на идущую по коридору Ленку Носову.

– Ненормальный, – отпихнула его Ленка и с шипением потерла оттоптанную ногу. – Баран!

Серега уже открыл рот, чтобы ответить, но Щукин дернул его за рукав.

– Есть идея! – быстро зашептал он. – Как ты думаешь, что Плотниковой больше всего нравится?

Вопрос был странный. Даже более чем странный. Как можно знать то, что в принципе не доступно пониманию? Как можно влезть в голову этих инопланетянок? А даже если и залезешь, что узнаешь? Дрессировщик, входящий в клетку к хищнику, и тот лучше представляет, что творится под косматыми челками его подопечных. Дельфины более понятные существа, чем эти девчонки.

Приятели переглянулись, потом посмотрели по сторонам, словно на стенах должны были проявиться подсказки, каждый глазами отследил проходившую мимо девчонку, и их взгляды снова встретились.

– Выпендриваться, – вынес свой приговор Махин.

– Да дуры они все! – шумно вздохнул Шейко. Сделал он это так громко, что пробегавшие мимо девчонки захихикали. Валька выразительно повел бровью: мол, что я говорил.

Щукин махнул рукой и уставился в окно.

Все это было не то. Леха посмотрел, как молодняк носится среди опавшей красоты, как взвихряются под ногами разноцветные сухие листья.

– Дуры, говоришь? – Щукин хлопнул ладонью по подоконнику. – Я знаю, что надо сделать, чтобы она перестала выпендриваться.

– В глаз дать, – кровожадно предложил Шейко.

– Выставить ее на посмешище, – смягчил приговор Махин.

– Нет! – Леха снова припечатал ладонь к подоконнику. – Пошли наверх.

– Чего там? – помчался за ним Серега. – А с Плотниковой чего?

– Все будет! – Щукин не спешил делиться своим открытием.

– Звонок скоро! – заволновался Шейко.

– Успеем.

Леха взбежал на пятый этаж и остановился на пороге актового зала.

Зал как зал, ничего особенного. Ряды дряхлых кресел с порезанными сиденьями, кое-где отсутствие кресла компенсировал не менее дряхлый стул, вид которого рождал воспоминания о войне 1812 года, когда разбитые наполеоновские войска отступали по старой Смоленской дороге. После них в графских усадьбах оставались как раз такие стулья.

Пыльные серые портьеры прикрывали высокие окна. На узких подоконниках рядом с доисторическими надписями первых учеников школы ухитрялись умещаться фантики и рваные тетрадные листочки учеников нынешних. На стенах висели забытые с позапрошлогоднего праздника мишура, блестки и украшенный разноцветным дождиком восклицательный знак. Под всем этим притулился стенд с информацией о противопожарной безопасности. Сквозь полумрак проглядывалась сцена с ритуальным красным занавесом и белым задником.

– Это подойдет!

Леха одним прыжком вскочил на сцену и исчез в облаках пыли, взметнувшихся из шторы.

– А чего делать-то будем? – Валька чихнул. Потом чихнул еще раз, еще и, чтобы не упасть, схватился за портьеру. Крепежи наверху предупреждающе затрещали.

– Жираф! – Щукин ткнул пальцем в рыдающего от пыли Шейко. – Все они соберутся здесь, а ты будешь сидеть за занавеской. – Он обвел рукой пустой зал. – И все узнаешь.

Друзья непонимающе уставились на косые ряды кресел.

– И чего? – шмыгнул носом Валька, смахивая со щеки набежавшую от чихания слезу.

– Мы ее расколем! Они все придут в эту школу Гарри Поттера, хотя бы раз, но придут. Анька тоже будет здесь, она у них станет главной принцессой. Стоит только узнать, чем они будут заниматься, и считай, что слабое место Плотниковой у нас в кармане.

– И чего? – Шейко был не против замутить какую-нибудь каверзу против одноклассницы, но сидеть за пыльным занавесом ему не хотелось. Шестым чувством он понимал, что добром это не кончится.

– Ничего! – Леха спрыгнул со сцены. – Надоела.

– Ага! – согласно кивнул Махин, и судьба Плотниковой с этого момента была решена.

Школа чародейства и волшебства

Нельзя сказать, чтобы Шейко так уж сильно волновала Плотникова. Живет себе и живет, в школу ходит. Он даже не замечал, как девчонки невольно стали ей подражать. Подумаешь, волосы отрезали! Подумаешь, сменили брюки на узкие юбки.

Плотникова, как и все девчонки, его не интересовала. А вот очередная затея Щукина очень даже грела душу.

Но Леха молчал. Вернее, обещал все рассказать только после того, как Валька принесет ему верные сведения с первого занятия Школы Принцесс. Поэтому 15 сентября с трех часов Шейко засел в своем углу, устроившись под сценой около ледяной батареи. Чтобы не чихать, он заткнул нос ватой.

Само предприятие поначалу виделось ему безобидным развлечением. Ну, посидит он, ну, послушает. Девчонки часик поносятся по актовому залу, а потом быстренько разбредутся по домам. И только когда в дверях появилась первая «принцесса», в душе Шейко вновь появились нехорошие предчувствия.

Зал заполнялся медленно. Пришли Плотникова с Куркиной, девчонки из параллельного класса, парочка малышей. Последней появилась Ленка Носова. Она забралась на дальний ряд и постаралась сделать вид, что ее здесь нет. По счету она оказалась одиннадцатой «принцессой» из их класса.

То есть пришли все! Интересно...

Когда уже начало казаться, что никаких занятий не будет – сколько можно ждать? – дверь рядом со сценой открылась.

Как уж там девчонки представляли себе будущую учительницу Школы Принцесс, Валька не знал. Ему же почему-то казалось, что вести занятия должна как минимум фея – что-то легкое, воздушное, и если не с крылышками, то с волшебной палочкой точно.

Пол жалобно скрипнул, взволновалась застоявшаяся в занавесе пыль.

– Ну, здравствуйте, дорогие мои!

Забыв об осторожности, Шейко полез из своего укрытия.

Даму, стоявшую перед девчонками, нельзя было назвать ни феей, ни тем более наставницей принцесс. А уж на королеву-мать она не тянула ни при каком освещении.

– Зовут меня Наталья Захарьевна Соломкина. Вот, – перевела дух после столь длинной фразы дама. – Будем с вами заниматься.

И тут случилось страшное – стул, на котором так уютно сидел Валька и который так бы и простоял, если бы Шейко не пытался, вытягивая шею, изобразить из себя жирафа, чтобы лучше рассмотреть, что происходит в зале, – так вот, этот стул рухнул. Вслед за ним рухнула и ускакала в самый грязный закуток закулисья Валькина душа.

Наталья Захарьевна была полной женщиной, но на звук падающего стула повернулась очень быстро. В ее темных лукавых глазах промелькнуло глубинное понимание всего происходящего.

Валька зайцем метнулся через сцену, на ходу выдергивая из носа затычки от пыли. У него была слабая надежда, что стремительное бегство спасет его, но Наталья Захарьевна его опередила.

– Стоять! – негромко приказала она, и всегда послушный Шейко замер. – Раз пришел, не убегай! – Пол под тяжелыми шагами снова заскрипел, Валька почувствовал, как доски под ним начинают пружинить. – Будешь предметом изучения. – На его плечо легла рука, под которой захотелось провалиться сквозь все этажи в подвал. – И как самого скромного мы тебя зашлем на галерку.

Сильные пальцы развернули Вальку на сто восемьдесят градусов и отправили на последний ряд к Ленке Носовой.

Его передвижение по проходу было отмечено насмешливыми взглядами и ехидными комментариями.

Обмирая и поминутно забывая, как дышать, Шейко прошел в конец актового зала и упал рядом с Ленкой. Ряд из-за его падения заходил ходуном, однако Носова даже глаз не подняла, продолжая изучать складки на своей юбке.