Чарльз Кроуфорд - Бег на трех ногах Страница 2

– Тогда лежи спокойно. Я вызову «скорую помощь». Раз такая боль, не надо вставать. Лежи и не двигайся. Я скоро вернусь.

Дядя Джордж побежал бегом, Брент остался в доилке один. Боль становилась сильнее. «Может, я что-нибудь сломал», – подумал он. Шевельнул пальцами на ногах – пальцы двигались.

Краешком глаза Брент заметил брата. Мальчишка, наверное, перепугался до смерти.

– Не бойся, Джон, – сказал он. – Я скоро поправлюсь. Ты не виноват.

Говорить было трудно.

– Зачем только я полез на сеновал! – ревел Джон.

– Но ты ведь не знал, что дверь люка сломана, – утешал его Брент. – Мог провалиться в любой момент кто угодно. Не плачь!

– Лучше бы ты совсем не приезжал к нам рисовать свою противную картину! – крикнул Джон и бросился вон из доилки.

– Согласен с тобой, малыш, – прошептал Брент.

Ему казалось, что он помнит, как приехала «скорая помощь», но все-таки он не был в этом уверен. Было холодно, и по всему телу волнами ходила боль. Санитары осторожно уложили его на носилки, и он видел в окно машины, как мимо него побежали назад деревья.

Когда его привезли в больницу, родители уже были там.

– Привет, мам, – попытался говорить Брент, но язык плохо повиновался. – Папа, я поправлюсь?

– Конечно, – ответил отец.

Потом его перенесли на каталку, и доктор Мэттиас сказал:

– Повезем тебя на рентген. Старайся не шевелиться. Боль сейчас станет меньше.

В руку вонзилась игла, и Брент стал ждать, когда укол подействует. Боль в спине пульсировала не переставая, но теперь она как-будто принадлежала не ему.

Он помнил, как потолок над головой ходил ходуном: сестра в рентгеновском кабинете придавала его телу разные положения. Рентгеновский аппарат опускался, кружил над ним и снова уходил вверх.

Скоро его опять везли по коридорам. Потолок опять слился в одно сплошное пятно.

– Ты меня слышишь, Брент? – спросил доктор Мэттиас. – Постарайся вникнуть в мои слова, потом можешь спать. У тебя перелом одного позвонка. Это значит, что ты сломал спину. Но тебе очень повезло. Ты будешь совершенно здоров, безо всяких последствий.

– Сломал спину? – прошептал Брент.

– Это только страшно звучит. Успокойся. Все будет в порядке. Полежишь у нас месяц, отдохнешь, – сказал доктор.

– Целый месяц в больнице! Нет, я никак не могу.

– Придется, – ответил доктор Мэттиас. – Перелом поясничного позвонка – дело нешуточное. Месяц полежишь на спине, несколько месяцев походишь в корсете. И будешь как новенький. Пока я не предвижу никаких осложнений. Теперь слушай внимательно – через минуту ты заснешь, а когда завтра проснешься, ни в коем случае не пытайся сесть. Если боль будет нестерпимой, попроси у сестры обезболивающее. Я ее предупрежу. Завтра я снова посмотрю тебя. Все будет хорошо, Брент. Перелом у тебя чистый, спинной мозг не задет. Ты родился в рубашке.

Брент заснул, не успела еще каталка доехать до его палаты.

Сквозь веки проникал красноватый свет. Значит, Брент проснулся и в лицо ему опять светит солнце.

Боль была опять – постоянная, по всему позвоночнику. Ему показалось, что он куда-то падает, и он схватился за высокие борта кровати: еще не совсем проснулся после того укола.

– Доброе утро, Супертрубкин, – произнес чей-то голос.

Брент открыл глаза и глянул направо. Соседняя кровать была от него метрах в двух. На ней сидел, откинувшись на подушку, мальчишка его лет. У него были темные волосы и острое треугольное личико. Он курил сигарету.

Брент вдруг заметил длинную резиновую трубку, она тянулась от руки к большой бутыли, висящей на штативе. Когда ее подсоединили, он не помнил.

– Одно хорошо с этой трубкой – не чувствуешь, какую гадость ешь, – мальчишка на соседней кровати улыбнулся. – Похоже, мы теперь будем видеться довольно часто. Доктор сказал твоим предкам, что ты здесь пробудешь месяц. Счастливчик. Меня здесь продержат до глубокой старости.

– Давай познакомимся. Меня зовут Брент Макаллистер, – сказал Брент.

– Знаю. Прочитал вчера вечером на твоем температурном листе. У тебя сломана спина.

– Да.

– Не очень-то весело. А я – Бенджамен Киркус Хьюз. Но ты зови меня просто Кирк, как все мои приятели. «Только я давно уж их не видел», – пропел Кирк и засмеялся. Смех его оказался под стать довольно ехидной улыбке. – Здесь в общем недурно, если не трогать дежурную дневную сестру. Ее зовут миссис Пенджин Рэш. Не потрафишь ей – она подкрадется, когда ты спишь, отключит трубку и уморит голодной смертью. Злющая, как ведьма, но ты предупрежден и теперь я за тебя спокоен.

– Спасибо за предупреждение.

– На здоровье. Мы с ней сумеем справиться, не трусь. А ты, между прочим, побледнел. Очень болит?

– Да, – на более длинный ответ не хватило сил.

– Ладно, больше пока не буду надоедать тебе. В нашем распоряжении уйма времени. Дерни вон тот шнурок и попроси сестру болеутоляющее.

Брент потянулся к шнурку, висящему над головой. Резиновая трубка натянулась, рука заныла. Он видел то место, где толстая игла, проткнув кожу, уходила в вену. В конце коридора раздался резкий звонок. Как он будет при Кирке просить лекарство от боли? Стыд какой! Может, уж лучше стиснуть зубы и потерпеть.

– Ты все-таки будь понастойчивей. Им ведь спешить некуда. Месяц назад со мной лежал парень, тоже без движения. Откуда ни возьмись наползли пауки. Ну, он давай звонить сестре. Так когда она наконец явилась, он был с ног до головы оплетен паутиной. Пришлось ножами счищать.

Боль все росла, набухала. «Лежи и терпи, – говорил себе Брент, сжав под одеялом кулаки. – Ведь ни стонать, ни плакать нельзя».

Через несколько минут послышался частый стук каблуков по кафельному полу. И в комнату ворвалась сестра. Она была коротышка, на туго завитых темных колбасках торчала белая крахмальная шапочка.

– Кто звонил? – спросила она.

– Он, – ответил Кирк. – Ему нужно болеутоляющее.

Сестра подошла сбоку к кровати Брента. Так и есть, «СЕСТРА РЭШ», – прочитал он у нее на значке.

– Ты для этого меня вызвал?

– Прошу вас, – сказал Брент. – Боль очень сильная.

– Видишь, – сказала сестра, глядя на карту назначений, висящую в ногах кровати, – здесь сказано, что ночная дежурная в пять часов утра ввела тебе болеутоляющее внутривенно.

– Да? – сказал Брент. Господи, как глупо он, наверное, выглядит. – Нельзя ли мне все-таки что-нибудь выпить? Очень болит спина.

– Послушай, – сказала сестра, – насколько я понимаю, болеутоляющее так часто принимать нельзя. Давай условимся, я зайду к тебе через полчаса, может, боль сама собой утихнет.

– Что такое? – вмешался Кирк. – Вы боитесь сделать из этого несчастного юноши наркомана? Я бы на вашем месте не боялся. И не стал бы портить ему аппетит. Пусть немножко соснет. Кому приятно смотреть, как твой плотный завтрак, состоящий из трех питательных блюд, вливается в вену?

– Доктор Хьюз, пожалуйста, не вмешивайтесь не в свое дело. Мы с этим юным пациентом как-нибудь сами разберемся.

– Мне правда нужно что-нибудь, – сказал Брент, стараясь не выдавать голосом боль. Он пошевелил ногами, боль не утихала. – Доктор Мэттиас сказал, стоит только попросить сестру.

– Ну, ладно. Хотя должны быть какие-то минимальные промежутки между приемом болеутоляющих средств. И доктору Мэттиасу не мешало бы это знать. Я сейчас вернусь.

Миссис Рэш вышла из комнаты, сопровождаемая раскатистой дробью своих каблучков.

– Как же, сейчас! Жди ее после дождичка в четверг, – заключил Кирк. – Вот помяни мое слово, достанется сегодня доктору Мэттиасу на орехи. По-моему, ее жизненная задача – умножать страдания американской молодежи. Она, видно, считает, что страдания закаляют человека. Ходит слух, эта старая чертовка крадет в отделении педиатрии младенцев и тренируется на них делать уколы. Хотя, конечно, это всего только слух. И распустил его я.

Брент было засмеялся, но тут же сморщился от боли.

– Прости, Брент. Больше не буду тебя смешить. Прибавлю только одно – мы с ней отлично ладим, как ты успел заметить. Ни дать ни взять – влюбленная пара. Будь с ней приветлив, как я. Помрешь, она тебя сама в гроб уложит. Вернее, вгонит.

– Спасибо за полезные сведения, – проговорил Брент.

– Не стоит благодарности. Кто лучше научит жить, чем сосед по палате?

Брент закрыл глаза. Вспомнилось приказание врача – не садиться. Неужели весь месяц придется лежать? Нельзя даже сесть. Нельзя, и ничего не поделаешь. Как бездарно он проводит лето! Теперь уж, разумеется, никакой поездки в Мэн не будет. В первый же день каникул провалиться в этот идиотский люк! Такая глупость!

Бренту почудился возле кровати какой-то шорох: наверно, сестра с лекарством. Но шагов не было слышно. Скорее бы что-нибудь дали. Лежать без движения становилось невмоготу.

Брент открыл глаза. Нет, это была не сестра. Возле кровати стояла девочка и смотрела на него. На ней был голубой купальный халатик, а ноги босые.