Мейндерт Дейонг - Колесо на крыше Страница 2

— Нельзя, — тут же ответил Йелла. — Девчонки прыгать не умеют. Это мальчишечья игра.

— Не хуже Ээльки прыгну, — обиделась Лина.

— Может, и не хуже. Только Ээлька не пищит, когда в воду падает, а вы, девчонки, вечно боитесь ноги промочить, орете, когда ветер платья раздувает, визжите, будто вас режут.

Да, Йелла прав, возразить нечего. Лина подобрала под себя ноги в деревянных башмаках, обхватила колени и стала смотреть на море. Грустно. Ох, как грустно!

— Учитель велел хорошенько подумать, почему к нам аисты не прилетают. Он сказал, все мечты сбываются, стоит только захотеть, — напомнила Лина.

— Пока прыгаем, что-нибудь придумаем, — отрезал Йелла. Он чувствовал, что неправ, но уже возвращались ребята, и спорить не хотелось. Напоследок он бросил: — Иди и наябедничай учителю, мне-то все равно. Он не говорил, чтобы мы как дураки сидели на дамбе.

На самом-то деле Йелле было совсем не все равно. Вдруг она и впрямь расскажет, нет, не наябедничает — Лина не из таких, — а просто возьмет и расскажет. Пока она сидит, гордо отвернувшись. С мальчишками больше разговаривать не будет. Но, увидев Ээльку, не утерпела:

— Ладно, Ээлька, я тебе припомню!

Плохо без подружек, мальчишки играть не берут. Даже Ээльку иногда принимают, а ее — нет. Так и приходится либо одной сидеть, либо с младшей сестренкой Ли́ндой возиться. А с малышами какой интерес?

Ну, ничего, она еще мальчишкам покажет! Целый день думать будет, что-нибудь да придумает. Завтра учитель спросит, она сразу руку подымет, а мальчишки, дураки, только рты разинут. Хотя этим их не проймешь!

До неё донеслись веселые ребячьи голоса. Вдалеке над морем кружилась какая-то птица. Может, аист? Лина прищурилась — нет, всего-навсего чайка. А с предателем Ээлькой она целую неделю не будет играть. А то и две. Нет, лучше три. Даже если Йелла с ребятами его не примут, она все равно не сжалится, поделом ему!

Лина не сводила с чайки глаз. Может, это все-таки аист? Нет, чайка. А вдруг сейчас из-за моря прилетит много-много аистов? А мальчишки заиграются и ничего не увидят. Впрочем, увидят или не увидят — что толку-то? Все равно аисты мимо полетят, не останутся в Приморке. Лина вздохнула. Да, без подружек совсем плохо.

Она сняла деревянный башмак и заглянула в него. Очень помогает, когда грустно. Да и думается лучше. Жаль, что башмаки приходится снимать у крыльца школы, в одних носках много не придумаешь. А как помог бы башмак в арифметике: заглянешь в него, подумаешь чуток — и пример решен. Лина снова вздохнула. Хотя нет, на арифметике не думать, а считать нужно. Трудно это и скучно. Не любила Лина арифметику и боялась ее как огня.

То ли дело — аисты! «Ну ответь мне, почему, почему?» — спросила Лина башмак. «Му, му!» — сказал тот. Лина наклонилась и что-то шепнула. Башмак так же, шепотом, ответил. Долго еще Лина сидела на дамбе, смотрела на башмак и думала об аистах. А далеко над морем кружила чайка. Она то взмывала вверх, то проносилась над самой волной.

Лина замечталась и не заметила, как спустилась с дамбы, держа башмак в руке. Она медленно шла по улице, разглядывая крыши домов, словно видела их впервые. Тихо, пустынно кругом. Крыши все крутые, островерхие, но школьная — самая крутая.

Вдалеке кто-то вскрикнул, потом раздался смех. Лина обернулась — это мальчишки прыгают с шестом через канал. Вот прыгнул самый большой, должно быть Йелла, и застыл высоко над водой. Разбежавшись, прыгнули еще трое. За ними еще один, кажется Ээлька, мелькнул и исчез — наверное, в воду упал. Мальчишки засуетились, забегали. «Что ж он не вылезает?» — с беспокойством подумала Лина, но тут вспомнила, что обещала не играть с ним целых три недели.

— Так ему и надо, пусть искупается хорошенько! — вдруг сказала она вслух. Сказала и удивилась: что ей какой-то Ээлька, что ей мальчишки с шестами! Пустяки все это, а главное — она догадалась, почему аисты в Приморке не живут: крыши слишком крутые. И поняла, что нужно сделать: колесо на крыше укрепить, как у ее тети в деревне Нес. Вот уж завтра все в школе ахнут!

И Лина заспешила в деревню. Хорошо бы поделиться с кем-нибудь! Жаль, некому рассказать. Мальчишки далеко, учитель из школы уже ушел. Можно, правда, пойти домой и рассказать маме, но мама и так все узнает, а сейчас хочется с НОВЫМ человеком поговорить. Только где взять нового-то? На улице ни души. Зачем торопиться? Лина шла медленно, останавливаясь, рассматривая крышу каждого дома. Башмак снова оказался у нее в руке. Вот здесь живет бабушка Сиви́лла III. Вдруг на пороге появилась сама хозяйка — Лина даже вздрогнула от неожиданности.

— Я старушка любопытная, все-то мне знать хочется. Гляжу, ты снова мимо идешь — то от дамбы к школе, теперь обратно. Может, что потеряла?

Лина вежливо улыбнулась:

— Нет, наоборот, нашла. Нашла ответ на одно из наших «почему».

— Что ж, — сказала бабушка, — всегда лучше найти, чем потерять. — И тихонько, по-старушечьи, засмеялась.

Они посмотрели друг на друга. «Удивительно, — думала Лина, — каждый день мимо хожу, а никогда с бабушкой не разговариваю, только здороваюсь. И сейчас, о чем говорить, не знаю».

Старушка с любопытством разглядывала девочку.

— Теперь понятно, почему у тебя башмак в руке. Крепко, значит, задумалась.

Только тут Лина заметила, что башмак у нее в руке. Она покраснела и сразу же надела его. Стыд-то какой! Что бабушка Сивилла подумает? Бабушкой ее называли все, в деревне она самая старая. «Неужели, — подумала Лина, — я так и ковыляла в одном башмаке? Понятно теперь, почему бабушка Сивилла из дома вышла».

— Я хотела… — начала было Лина и смущенно хихикнула. — Очень я глупая, а?

Как же объяснить? Но слова почему-то не приходили. Впрочем, бабушка Сивилла III над ней не смеется, не то что другие взрослые. Просто смотрит с любопытством и ждет… И Лина решилась.

— Глупо, наверное, но мне думается лучше, когда я смотрю в башмак. Вот задумалась и забыла надеть, — словно оправдываясь, сказала она.

— Ну что ж глупого-то, — тут же ответила старушка, — очень даже понятно, всякие мелочи, вроде этой, думать помогают. Ко мне, например, быстрее умные мысли приходят, когда я сижу в качалке и сосу карамельку. Сколько себя помню, всегда так было. А ведь когда-то и я маленькой была, совсем как ты. — Она удобно устроилась на крыльце, как перед долгим приятным разговором. — Ну, а теперь рассказывай, о чем так крепко задумалась, что и башмак надеть забыла? — Она снова по-доброму, по-старушечьи улыбнулась. — Рассказывай, а то всю ночь не засну, буду гадать, мучиться, я ведь любопытная.

На этот раз улыбнулась и Лина.

— Сядем рядком, поговорим ладком.

Лина тотчас же уселась на ступеньку. Какая бабушка Сивилла, оказывается, хорошая. Все взрослые как с маленькой разговаривают, а бабушка Сивилла III — как с ровней. И не скажешь, что ей столько лет. Она все-все понимает, даже то, как порой важно заглянуть в деревянный башмак. Будто самая близкая подружка. А подружки всегда своими тайнами делятся. И Лина сказала:

— Я думала об аистах, бабушка. Почему они к нам не прилетают, почему не вьют гнезда на крышах.

Бабушка Сивилла, помолчав, вздохнула:

— Да, есть над чем голову поломать. Я бы на твоем месте тоже в башмак заглянула. К нам в Приморку аисты совсем дорогу забыли.

— И я теперь знаю почему, — с гордостью выпалила Лина, — крыши у нас слишком острые.

— Смотри-ка, ты и впрямь… — Старушка видела: волнуется Лина. — Но этой беде можно помочь, нужно только втащить на крышу тележное колесо, как в других деревнях делают.

— Я тоже об этом думала, — вставила Лина. — У моей тети в деревне Нес на крыше колесо, и каждый год на нем аисты гнездо вьют.

— Все правильно, — согласилась старушка, — а вокруг дома, поди, деревья растут.

— Верно, — удивилась Лина. Неужели и бабушка Сивилла об аистах думала? Где это видано, чтобы старушки об аистах думали?! Ну и ну! — А вот о деревьях я совсем забыла, ведь у нас в Приморке они не растут, — прошептала Лина. Чуть самое главное не упустила.

— Ну, а как по-твоему, аисты о деревьях тоже забудут? — спросила бабушка Сивилла. — Ни за что не забудут! А нам, чтобы аистов понять, нужно на мир их глазами посмотреть.

От неожиданности Лина вздрогнула и выпрямилась. Как здорово бабушка сказала! Не спуская с нее глаз, Лина потянулась за башмаком.

— Была бы я, скажем, аистом, жила бы в гнезде на крыше, все равно искала бы дерево: приятно иногда в тени посидеть, ногам дать покой. Не все же время на крыше на виду у всех быть.

Слушая бабушку, Лина поджала ноги и посмотрела на башмак: так его не хватает, сразу бы помог в собственных мыслях разобраться.

— Давным-давно, когда я тоже маленькой была и тоже без подружек ходила, совсем как ты, у нас в деревне на бабушкином дворе росли деревья и жили аисты. Бабушка моя тоже самой старой в Приморке была. И звали ее тоже Сивиллой, только она была Сивиллой I, а я — Сивилла III, ты бы могла стать Сивиллой IV, не назови тебя мама Линой. Уж как я ее упрашивала! Конечно, я ей не указ, мы же не родственники, но, понимаешь, хорошо, когда в Приморке всегда есть бабушка Сивилла. Ну, да ладно, это так, к слову. Стоял бабушкин домик на месте нынешней школы, да только школа ваша ему не чета. Крыша какая-то неуютная, казенная, а у бабушки — камышовая. Аисты камыш любят. И деревья им по душе. Плакучие ивы склонялись прямо к глубокому каналу, а в темной прохладной воде даже щучки водились. Прямо к крыльцу вел мост. Одно гнездо аисты всегда вили на иве, другое — на крыше. А крыша низкая… Бывало, стоишь на мосту, аисты близехонько — стоит только руку протянуть.