Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы) Страница 2

Тут можно читать бесплатно Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы). Жанр: Детская литература / Детская проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы)

Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы) краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы)» бесплатно полную версию:
Рассказы о Великой Отечественной войне.Для младшего школьного возрастаХудожник П.Пинкисевич

Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы) читать онлайн бесплатно

Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Николай Богданов

По команде «вольно» мы с Санатовым сели на брёвна, заготовленные для блиндажа, а разведчики расположились вокруг.

— Разрешите снять каску? — сказал Санатов неожиданно густым баском. — Мы думали, нас вызывают на боевое задание.

Он стал расстёгивать ремешок с подбородка, которого не касалась бритва, а я внимательно разглядывал необыкновенного храбреца, похожего на застенчивую девочку-подростка, переодетую в солдатскую шинель. Чем же он мог отличиться, этот малыш?

— Давай, давай, рассказывай, — подбадривали его бойцы. — Делись опытом — это же для общей пользы. Главное, расскажи, как ты богатыря в плен взял.

— Вы добровольцем на фронте? — спросил я для начала.

— Да, я за отца. У меня отец здесь знаменитым разведчиком был. Его фашисты ужасно боялись. Даже солдат им пугали: «Не спи, мол, фриц, на посту, Санатов возьмёт». Он у них «языков» действительно здорово таскал. Даже от штабных блиндажей. Гитлеровцы так злились, что по радио ему грозили: «Не ходи к нам, Санатов, поймаем — с живого шкуру сдерём».

— Ну, этого им бы не удалось! — воскликнул кто-то из разведчиков.

— А вот ранить всё-таки ранили, — сказал юный Санатов, — попал отец в госпиталь. Обрадовались фашисты и стали болтать, будто Санатов напугался, носа не кажет, голоса не подаёт. А голос у моего отца, надо сказать, особый, как у табунщика, — улыбнулся Санатов, и напускная суровость исчезла с его лица. — У нас деды и прадеды конями занимались, ну и выработали, наверное, такие голоса… наводящие страх. Отцовского голоса даже волки боялись. И вот, как не стал он раздаваться по ночам, так и обнаглели фашисты. Приехал я вместе с колхозной делегацией: подарки мы привезли с хлебного Алтая… И услышал, как отца срамят с той стороны фашистские громкоговорители.

— Было такое, — подтвердили разведчики. — Срамили.

— Вот в такой обстановке колхозники и порекомендовали: оставайся, мол, Ваня, пока батя поправится, — неудобно, нашу честную фамилию фашисты срамят. Подай за отца голос.

— Командир вначале сомневался, глядя на рост его, — усмехнулись бойцы.

— Ну, я вижу такое дело, как гаркну внезапно: «Хенде хох!» — И Санатов так гаркнул, что по лесу пошёл гул, словно крикнул это не мальчишка, которому велика солдатская каска, а какой-то великан, притаившийся за деревьями.

Я невольно отшатнулся.

— Вот и командир так же. «Эге, говорит, Санатов, голос у тебя наследственный. Оставайся». И я остался. Вот так я кричу, когда первым открываю дверь фашистского блиндажа.

— Почему же первым именно вы?

— Потому что я самый маленький ростом. А ведь известно, когда солдат с испугу стреляет, он бьёт без прицела, на уровне груди стоящего человека. Вот так.

Санатов встал и примерился ко мне. Его голова оказалась ниже моей груди.

— Вам бы попали в грудь, а меня бы не задело. Это уж проверено. Мне потому и поручают открывать двери в блиндажи, что для меня это безопасней, чем для других. У меня над головой пули мимо летят. И потому работаем без потерь.

Не без удивления посмотрел я на солдата, так умело использовавшего свой малый рост.

— Ну, а с богатырём-то как же? Тоже на голос взяли?

— Давай рассказывай, как ты его, — подбодрили солдаты.

— Тут до богатыря дел было… — задумался Санатов. — Натерпелся я с этими дураками. Ведь им жизнь спасаешь, а они… Один часовой меня чуть не зарезал…

— Вы и на часовых первым бросаетесь?

— Его посылаем, — сказал один из солдат.

— Да, потому что я очень цепкий… Это у меня с детства выработалась привычка держаться за шею коня. Мы ведь, алтайские мальчишки, всё на неосёдланных да на диких катаемся. Вцепишься, как клещ, и как он, неук, ни вертится, ни скачет, какие свечки ни даёт, нашего алтайского мальчишку нипочём с себя не сбросит.

— Но при чём же тут…

— А вот при чём, — вы встаньте, а я вам на шею внезапно брошусь и обниму изо всех сил… Что вы станете делать?

Я уклонился от испытания. Видя моё смущение, кто-то из разведчиков объяснил:

— Иные с испугу падают.

— Другие стараются удержаться на ногах и отлепить от себя это неизвестное существо. Забывают и про оружие. Забывают даже крикнуть.

— Ведь это всё ночью. Во тьме. На позиции. Непонятно, и потому страшно.

— Ну и пока немец опомнится, мы ему мешок на голову — и потащили.

Так объяснили мне этот приём разведчики, пока Санатов был в задумчивости.

— А вот один фашист ничуть даже не испугался, когда я кинулся к нему на шею. Здоровый такой, как пень. Только немного покачнулся. Потом прислонился к стене окопа и не стал меня отцеплять, а, наоборот, покрепче прижал к себе левой рукой, а правой спокойно достал из-за голенища нож. Достал, пощупал, где у меня лопатки. Да и ударил. В глазах помутилось. Думал — смерть… А потом оказалось, что он ножны с кинжала забыл снять… Аккуратный был фашистский бандит — острый кинжал и за голенищем в ножнах хранил, чтобы не прорезать брюк. Только это меня и спасло. — Санатов даже поёжился при страшном воспоминании.

— Ну, и взяли его?

— А как же, наши не прозевали. Накинули на него мешок. Крикнуть-то он тоже не то забыл, не то не захотел, на свою силу-сноровку понадеялся.

— Ну, да наша сноровка оказалась ловчей, — усмехнулся разведчик, жилистый, рослый, рукастый.

— А ещё один дурак чуть мне все лёгкие-печёнки не отшиб, — вспомнил Санатов. — Толстый был, как бочонок. От пива, что ли. Фельдфебель немецкий. Усищи мокрые, словно только что в пиве их мочил. Бросился я ему на шею, зажал в обнимку, пикнуть не даю. Он попытался отцепить. Ну, где там — я вцепился, как клещ, вишу, как у коня на шее. И что же он сообразил: стал в окопе раскачиваться, как дуб, и бить меня спиной о бруствер. А накат оказался деревянный. Бух, бух меня горбом — только рёбра трещат… Хорошо, что я не растерялся. Воздуху побольше набрал в себя, ну и ничего, воздух спружинил. А то бы раздавил, гад. У меня ведь костяк не окреп ещё. Отец тоже ростом невелик, но в плечах широк и кость — стальная… Так что мне за него трудней в этих делах.

— А с великаном?

— Ну, с этим одно удовольствие получилось. Попался он мне уже после того, как я достаточно натерпелся… стал больше соображать, как лучше подход иметь.

— Да, уж тут был подход! — Среди товарищей маленького храбреца пробежал смешок.

— Подкрались мы к окопу, как всегда, по-пластунски, бесшумно, беззвучно, безмолвно, неслышно… Ракета взлетит — затаимся, лежим тихо, как земля. Ракета погаснет — опять двинемся. И вот окоп. И вижу, стоит у пулемёта, держась за гашетки, не солдат, а великан. Очень большой человек. А лицо усталое, вид задумчивый. Или мне это так при голубом свете ракеты показалось.

Вначале взяла меня робость. Как это я на такого богатыря кинусь? Не могу ни приподняться, ни набрать сил для прыжка… А наши ждут. Сигналят мне. Дёргают за пятку: «Давай-давай, Иван, сроки пропустим, смена придёт».

И тут меня словно осенило: «Ишь, старый-то он какой! Ведь по годам-то мне дедушка. И задумался, наверно, о внучатах». Эта мысль меня подтолкнула — кинулся я к нему на шею бесстрашно, как внучек к дедушке. Обнял, душу в объятиях, а сам шепчу: «Майн гроссфатер! Майн либе гроссфатер!» — и так, знаете, он до того растерялся, что пальцы от гашеток пулемёта отнял, а меня не бьёт и не отцепляет, а машет руками как сумасшедший, совсем зря…

— Он теперь ещё здесь, недалеко, в штабе полка, руками размахивает, — сказал жилистый разведчик. — Вы поговорите с ним, как он об Ване вспоминает. «Всю жизнь, мол, ему буду благодарен, он, говорит, меня от страха перед русскими спас!» Фашисты его запугали, будто мы пленных терзаем и всё такое…

— Часы Ване в подарок навязывал за своё спасение. Ему бы на передовой в первый же час нашего наступления капут, это он понимал.

— Нужны мне его часы, фрицевские. Мне командир свои подарил за этот случай. Вот они, наши, советские.

И маленький разведчик, закатав рукав шинели, показал мне прекрасные золотые часы и, приложив к уху, стал слушать их звонкий ход, довольно улыбаясь.

Таким и запомнился он мне, этот храбрец из храбрецов.

Так в поисках самого храброго встретил я самого доброго солдата на свете — Ваню Санатова. Другие славились счётом убитых врагов, а солдат-мальчик прославился счётом живых. Многих чужих отцов вытащил он из пекла войны, под свист пуль, при свете сторожевых ракет, рискуя своей жизнью.

Конечно, геройствовал он ради добычи «языков», а не для спасения гитлеровских вояк. Удовольствие тут было обоюдное — развязав язык, немецкий солдат получал в награду жизнь, а наш храбрец, пленивший его, — честь и славу.

Боевой друг

Было у нас два неразлучных лейтенанта — Воронцов и Савушкин. Воронцов высокого роста, белолицый, чернокудрый красавец, с громким голосом, сверкающими глазами. А Савушкин не выдавался ни ростом, ни голосом.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.