Юрий Хазанов - Кап, иди сюда! Страница 2

— Я знаю дом недостроенный, — сказал Ахмат. — В нём ночевать можно.

— Только спички не забыть — самое главное, — сказал Вадим. — А потом поедем в Ростовскую область — и в колхоз какой-нибудь. В колхозе люди нужны — обязательно возьмут.

— Лучше, где коров много, — сказала я. — Буду за телятами ходить. Люблю животных.

— Я в кузницу пойду, — сказал Ахмат. — Или в механическую мастерскую. На токарном работать. В нём такая штука есть — «гитара» называется.

— Ладно тебе с гитарой, — сказал Вадим. — Значит, так. Завтра утром встречаемся в парке. Где ресторан «Лето». В восемь часов. Спички не забудьте.

— А поесть? — спросил Ахмат.

— Я возьму, — сказала я.

— Пусть без нас поживут, — сказал Ахмат.

— Ещё пожалеют, — сказал Вадим.

— Интересно, что Райка скажет? — сказала я.

— А Петька всё равно получит, — сказал Ахмат.

Мы ещё немного поговорили и пошли по домам.

Я забыла, что ухожу из школы и из дома, и зачем-то стала делать уроки. А когда вспомнила, было поздно: все задачки решила. Потом я обедала, читала, ходила гулять — и опять вспомнила про побег перед самым сном. Когда портфель укладывала.

Зачем теперь учебники? Тетрадки какие-то? Ручка? Всё это раньше было. А сейчас нужно положить… Ну, ручка пусть остаётся — письма писать. В школу, Марье Фёдоровне. Или Ирке… Лиде тоже можно. А Райке ни за что… И маме, конечно, с папой. Только потом. Не сразу. Когда буду уже за телятами ходить… У них морды мягкие-мягкие. И шея как шёлковый платок… Спички не забыть…

Я пошла на кухню и взяла пять коробок.

Хлеба тоже надо. Только немного, а то мама утром догадается… Два яблока можно, огурец, помидоры… Ещё коробка спичек войдёт…

Портфель уже был набит, как будто завтра шесть уроков.

Я легла спать и только собралась думать о побеге, как сразу уснула.

2

Утром папа ушёл рано, я с ним как следует и не попрощалась. Ничего — напишу письмо. А маму я поцеловала.

— Почему в брюках? — спросила мама.

— Сегодня в лес идём. По географии, — ответила я.

— После школы не задерживайся, — сказала мама.

Она каждый раз так говорит.

Школу я обошла за целый квартал и по Театральной вышла к парку.

Вот и ресторан «Лето». Вадим и Ахмат сидят за столиком под большим зонтом.

— Мы думали, не придёшь, — сказал Вадим.

— Ну да ещё, — сказала я.

— Два шницеля и сто бутылок пива, — сказал Ахмат.

Ресторан был закрыт, официантки ещё не приходили.

— Пойдём пешком, — сказал Вадим. — Денег мало. У меня тридцать копеек.

— У меня ничего, — сказала я.

Ахмат показал пальцами «ноль».

— Неважно, — сказал Вадим. — В крайнем случае продам рубашку… Здесь недалеко: километров шесть. А там только бы до колхоза добраться.

— Десять, — сказал Ахмат.

— Спорим — семь, — сказал Вадим.

— Сосчитать можно, — сказала я. — По шагам.

— Давайте, — сказал Вадим и встал со стула.

Мы двинулись по липовой аллее. Молча. Потому что каждый считал.

— Сто, — сказал Вадим и остановился.

— Сто двадцать, — сказала я.

— Сто десять, — сказал Ахмат.

— Так ничего не выйдет, — сказала я. — Шаги разные. Пусть кто-нибудь один считает.

— Я, — сказал Ахмат и сразу пошёл.

— Я хлеба взяла, — сказала я.

— Правильно, — сказал Вадим. — А спички?

— Наверно, уже звонок был, — сказала я. — Староста отвечает, кого нет…

— Восемьдесят семь, — сказал Ахмат. — Вы будете разговаривать, а я считать? Умные какие…

Когда подошли к Долинску, стало совсем тепло; мы сняли куртки.

— Посидим? — сказала я.

Долинск — это курорт около Нальчика, поэтому там везде скамейки.

— Нельзя, — сказал Вадим. — Может быть погоня.

— Кто будет гнаться? — спросил Ахмат.

— Кто? Милиция, конечно.

— И Райка, — сказала я. — А мы от них — рраз — в кусты!

— Надо быстрей до заповедника добраться, — сказал Вадим. — Эх, была бы попутная машина!

Машины не было. Были только попутные ишаки с тележками. Но мы шли в два раза быстрей, чем они. Сначала я немного устала, а потом ничего.

— Сходим под трубу? — сказал вдруг Ахмат.

— А милиция? — спросила я.

— Там никого нет. А вода, знаете, полезная! Тёплая-тёплая.

Мы свернули налево под гору и в лесок и скоро увидели трубу. Она стояла в земле, как буква «Г», и из неё текла вода.

— От всех болезней помогает, — сказал Ахмат. — Даже от гриппа. Здесь бассейн будет.

Вокруг трубы было маленькое озеро. Мелкое, по колено. Мы сняли туфли и вошли в тёплую воду. Ребята подставили голову под струю и начали брызгаться, а я отошла. Мне вдруг захотелось в школу, но я ничего не сказала.

— Теперь недалеко, — сказал Вадим, когда вышли на дорогу. — Два километра. А там только до колхоза добраться.

— Четыре, — сказал Ахмат.

Они опять заспорили, а мне очень хотелось есть, но я молчала.

— Попутная! — закричал Вадим и замахал руками, но машина не остановилась.

— Ну и хорошо, — сказал Вадим. — А то ещё начали бы спрашивать: куда, зачем?

…Вот он, наконец, заповедник! Дорога кончилась, вернее, сделала петлю и повернула обратно. Справа подымался склон — на нём трава, кусты и почти сразу лес. Совсем близко. А слева стояла буровая вышка с насосом — он похож на руку, которая всё время сгибается в локте. Рядом с вышкой было несколько зданий.

— Что я говорил? Смотрите! — сказал Ахмат.

Мы поднялись немного по склону и подошли к недостроенному каменному дому. У него были только стены и дырки для окон.

— Тихо! — сказал Вадим и оглянулся. — Никто не видит? Тогда полезли.

Мы забрались в дом через окно и плюхнулись на пол, вернее, на траву. Тут было почему-то много мух. Они сидели на стенках ровными рядами, как птицы на проводах.

— Поедим? — сказала я.

Хлеб у меня в портфеле совсем высох за ночь. Ещё были помидоры, а у Ахмата кусок хичи́на — такой балкарский пирог с мясом.

— Здо́рово, — сказала я. — Наверно, пятый урок кончился? Интересно, что Райка думает?

— Пошли в лес, наломаем веток. Спать-то здесь будем? — сказал Вадим.

— Лучше в лесу, — сказала я.

— Там кабаны бегают, — сказал Ахмат. — Это ведь заповедник. Их почти не стреляют. И другие звери.

— Тигры, — сказала я.

— Не смейся. Мне дед рассказывал. Кабан, может, пострашней тигра. Неважно, что свинья. Клыки у него больше, чем твоя ладонь… И другие звери есть: медведь с белым горлом, енот…

Мы заходили всё дальше в лес. Уже не слышно стука насоса на буровой вышке — только наши шаги да хруст веток. А может, это не наши шаги?

— Ой! — вскрикнула я, потому что в кустах что-то мелькнуло.

— Наверно, лань, — сказал Ахмат. — Или ещё кто-нибудь.

— Кабан? — спросила я.

— Кто его знает.

— Плохо, что у нас одежда не зелёная, — сказал Вадим. — Как у разведчиков. Никто бы в лесу не нашёл… Ну ничего. Вот до колхоза доберёмся…

— У меня зелёное платье есть, — сказала я. — С короткими рукавами.

— Было да сплыло, — сказал Вадим. — Разведём костёр?

— Картошки, жалко, не взяли. Испекли бы, — сказала я.

Мне опять захотелось есть.

— Завтра нароем, — сказал Ахмат.

Мы натаскали сухих сучьев и зажгли костёр. Я уже не боялась кабана, потому что знала — дикие звери к огню не подойдут!

— Давайте что-нибудь рассказывать, — сказала я. — Чур, первая.

Я рассказала про то, как жила-была королева леса, по имени Джуна. И однажды она рассердилась на нимфу…

— Кто это такая? — спросил Ахмат.

— Ну… её подчинённая, — сказала я. — Очень рассердилась. И знаете, что сделала? Так, чтоб этой нимфы на свете не стало. Ни тела, ни головы — ничего. Один голос. И то даже говорить не разрешила, а только отвечать.

Я вскочила, отбежала на край поляны и крикнула:

— Вадим!

«И-им…» — услышали мы.

— Эхо! — сказал Ахмат.

— Ага. Эту нимфу звали Эхо, — сказала я. — Теперь твоя очередь.

— Я знаю про собаку, — сказал Ахмат. — Рассказать? Как шёл чабан осенью с гор. Вёл отару овец. Ну, и видит: нет его лучшей собаки. Он стал звать: «Дозор, Дозор!» А Дозор не идёт. Чабан подумал: значит, умирать пошёл — старый уже был пёс… И дальше спускается с отарой. На привале смотрит, нет бурки. Искал — не нашёл. Ну ладно, думает, другая есть, а эту уже много лет носил… Пробыл он зиму дома, ранней весной опять отару гонит. На те же луга. И вдруг видит — Дозор! Худой, одни кости торчат. Лежит на земле, а кругом всё разрыто: видно, коренья искал. И рядом — старая бурка. Которую чабан забыл. Подходит к нему чабан, хотел погладить, а Дозор зубы оскалил и встал. Сам шатается, но идёт к лесу. Так и ушёл…