Милдред Тэйлор - Пусть этот круг не разорвется… Страница 2

В однокомнатном домике царил терпкий дух горящих сосновых поленьев, жареного арахиса вкупе с ни с чем не сравнимым запахом маринованных овощей. Там было уютно и так хорошо пахло, что мы с мальчиками, набрав полные горсти теплого арахиса, уселись было на тетушкин матрас из кукурузных листьев, чтобы насладиться им, как в комнату вошли мистер и миссис Пейдж Эллис. А несколькими минутами позже прибыли Сынок, Джейвен и Рассел Томас – темнокожий девятнадцатилетний юноша в военной форме.

– Смотри-ка, – сказал папа, вставая, чтобы приветствовать его, – ты, стало быть, вступил в армию.

Рассел широко улыбнулся и пожал папе руку.

– Решил, что уж лучше так, чем помирать с голоду, мистер Логан. – Он улыбнулся нам, детям, и сел к огню. – За год на чужбине я хорошо понял это. А теперь вот, чтобы совсем не зачахнуть, решил перед службой заглянуть домой да подзаправиться стряпней матушки Ли.

Тетушка Ли Энни одобрительно хлопнула внука по колену и рассмеялась.

– На чем же ты приехал? – спросил его папа.

– До Джексона добрался на поезде, потом пересел на автобус, шедший в Стробери. К сожалению, у меня всего четыре дня. Хочу в понедельник утром успеть на автобус, который идет в Индиаполу, повидать маму, провести с ней денек, потом вернусь. Конечно, времени всего ничего, но мне и с вами не терпелось увидеться.

– Мы тоже рады, что ты заехал, – сказал папа.

– Помни, что я тебе уже говорил, парень, – заметил мистер Пейдж Эллис, доставая из кармана рубашки щепотку табака. – Поосторожней там на своей солдатской службе в Делте. Этим белым в Делте палец в рот не клади.

Папа усмехнулся:

– А разве не везде белым палец в рот не клади?

– Вот уж что верно, то верно! – рассмеялся Рассел.

– Да еще там людей мистера Билбо видимо-невидимо, – вставила миссис Эллис.

– Этого старого черта, – проворчала тетушка Ли Энни.

– Всюду, где цветные, полно людей Билбо, – заметил папа.

– Кто этот Билбо? – тихо спросила я у Стейси.

Стейси наморщил лоб:

– Кажется, губернатор или в этом роде. Где-то то ли в Джексоне, то ли в Вашингтоне.

– Подумаешь! – Я никак не могла взять в толк, почему кому-то в Джексоне или еще того дальше, в самом Вашингтоне, есть дело до папы или до тетушки Ли Энни.

Тетя Ли наклонилась, чтобы поворошить в очаге угли.

– А знаете, – сказала она, – однажды я его собственными ушами слышала, когда работала у белых. Тому лет двадцать назад. И его, и этого подлого губернатора Вардамена. Оба ведь считали, что все цветные не лучше животных. Говорили, будто бог хотел, чтоб всюду командовали только белые. – В ее глазах появился озорной огонек. – Попался бы мне хоть один из этих окаянных, я б ему показала, как умеют командовать черные.

Все взрослые, кроме миссис Эллис, засмеялись.

– И все равно, Рассел, говорю тебе, – она посмотрела ему прямо в лицо, – будь осторожен. Лучше сними эту форму.

– Ха, тетя Леора, они меня пальцем не тронут. – Рассел подмигнул остальным. – Я же представитель власти Соединенных Штатов.

Миссис Эллис хмыкнула:

– Чепуха! Представитель власти Соединенных Штатов! Плевать они хотели на всякую власть. Только дай повод, они тебя в два счета прихлопнут. Вон намедни они избили трех цветных парнишек в этой самой Делте, хотя те тоже были представителями власти Соединенных Штатов.

Рассел согласно кивнул, решив поставить на этом точку. Потом добавил:

– Слышу все ваши разговоры про подлых белых и вижу: вы тут столкнулись с неприятностями этим летом, да?

Я одновременно со Стейси взглянула на папу, но он спокойно отправил в рот свою пустую трубку.

– Мягко сказано «неприятности», – не выдержала миссис Эллис.

– Попал в беду Ти-Джей,[2] сын Джо Эйвери, – пояснил мистер Эллис. – Хороводился тут с двумя, не считая братьев Симмзов…

– С белыми ребятами? – не поверил ушам своим Рассел.

Мистер Пейдж Эллис покивал головой:

– Втроем они взломали и обчистили лавку Барнета в Стробери и…

– Ты помнишь эту лавку, сынок? – спросила миссис Эллис.

– Еще бы! Старый болван Барнет все еще держит ее? – Рассел начал кое-что смекать, но не хотел этому верить.

– Его убили, – сказала миссис Эллис.

– Не может быть!

– Белые обвинили сына Эйвери и еще двоих цветных, будто это они убили, – продолжал мистер Эллис. – Не захотели поверить, что братья Симмзы. А потом заявились домой к Эйвери и, если бы не пожар на земле нашего брата Логана, линчевали бы мальчишку.

– Этот пожар – перст божий, – прервала рассказ тетушка Ли Энни, качая головой. – Указующий перст божий во спасение.

– У тебя чуть ли не четверть урожая сгорела, да, Дэвид?

Папа затянулся трубкой и, встретившись глазами с мистером Эллисом, невозмутимо кивнул.

Рассел в полном молчании обдумывал все сказанное. Наконец, оглядев каждого, спросил:

– И что же с мальчишкой?

– Все еще в тюрьме там, в городе. – Тетушка Ли Энни качнула головой в сторону Стробери.

– Вы надеетесь, его будут судить? – спросил Рассел.

– Если и будут, то только благодаря мистеру Джемисону, – сказала миссис Эллис. – Он столько сил положил, чтоб добиться этого. Но они все равно повесят Ти-Джея.

Ее утверждение было окончательно и бесповоротно. Тут мне очень захотелось уйти.

Словно почувствовав, что мне не по себе, Сынок вскочил с постели и повлек мальчиков и меня за собой. Стейси тоже пошел, но отстал и, когда мы вышли на крыльцо, остался стоять в стороне, пристально вглядываясь в лесную синь. Сынок съехал с перил и позвал нас:

– Эй, что я вам покажу!

– Что? Что? – Кристофер-Джон, Малыш и я окружили его.

Сынок расплылся в улыбке и поглубже засунул руку в карман потрепанных брюк.

– Смотрите, что Рассел привез нам. – Он вытащил из правого кармана сжатый кулак и медленно раскрыл его.

Дон Ли проделал то же самое.

– Ой! – выдохнули мы трое одновременно.

На ладони у них лежало десять мраморных шариков разного цвета.

– Тут еще не все, – сказал Дон Ли. – Покажи-ка им настоящего красавца.

Не спеша Сынок засунул руку в другой карман и с гордой улыбкой извлек свое сокровище. Голубой красавец, окутанный изумрудно-зеленой дымкой. Сынок подставил его на протянутой руке бледному ноябрьскому солнцу, затем приблизил, чтобы каждый мог посмотреть сквозь него.

Малыш и Кристофер-Джон ахнули от восторга, и даже Стейси удостоил его звания «симпатяга», а я так просто была зачарована им. У меня даже глаза полезли на лоб – так я на него глазела; и, не долго думая, протянула руку, чтобы забрать его у Сынка и поближе рассмотреть. Но Сынок тут же крепко сжал кулак.

– Этакого красавца никому нельзя трогать, кроме меня, – сказал он.

– И меня, – напомнил Дон Ли.

Сынок не отреагировал, но мне показалось, что и Дону Ли нельзя подходить близко к этому мраморному чуду.

– У, жадоба! – рассердилась я. – Очень нужен твой паршивый шарик! Я только хотела хорошенько рассмотреть его. Раскрой руку!

Сынок остался глух к моей просьбе, он засунул сокровище обратно в карман и похлопал по нему, чтобы убедиться, что его чудо в целости и сохранности. Потом, словно в нем проснулись угрызения совести, раскрыл правый кулак.

– Хочешь, сыграем? – предложил он.

Я высыпала все мраморные шарики, какие выиграла на днях у Кертиса Гендерсона. Сынок с презрением поморщился.

– Это все, что у тебя есть?

– Все, что мне понадобится, – ответила я, уверенная, что через три хода три из его мраморных шариков будут мои.

– И у меня есть один, – объявил Малыш, прибавляя четвертый шарик к моей кучке. – Чур, один удар мой, – добавил он.

– Лучше спустимся сюда, – сказал Сынок, спрыгнув на землю. – На крыльце слишком широкие щели между досками.

Все, кроме Стейси, тоже спрыгнули. Он остался на крыльце.

– Ты что, не будешь играть? – спросила я его.

– Нет, я возвращаюсь в дом.

Меня это просто взбесило. Еще год назад Стейси бы как миленький соскочил на землю, чтобы играть в шарики, а теперь, когда ему стукнуло тринадцать, он так изменился, что совсем редко снисходил до игры с нами. Мама сказала, это потому, что он становится мужчиной, ему полагается меняться, и я тоже буду меняться. Не знаю, может, и так, только мне все ото не нравилось, лучше б ни он, ни я никогда не менялись. Но, наверное, так полагается в жизни, чтобы все менялось. Не знаю, не знаю, только была б моя воля, я бы навесила на время железный замок, чтоб оно остановилось.

– Стейси сильно переживает, да? – высказался Сынок.

Оп знал – впрочем, как и все, – что Стейси больше других дружил с Т. Дж. Эйвери. Последние годы Стейси был не только лучшим, но, пожалуй, единственным его другом. Хотя многие, и я в том числе, не были без ума от Ти-Джея, Стейси всегда оставался ему другом, пока прошлой весной по вине Ти-Джея мама не потеряла работу в школе Грэйт Фейс. Но даже несмотря на это, Стейси не бросил его. В ту ночь, когда был убит Джим Ли Барнет, Ти-Джей прибежал к Стейси, и Стейси помог ему.