Ярослав Стельмах - Повести Страница 2

Я и встал. Митька ключ повернул, а машина, оказывается, на скорости была и как рванёт вперёд! И в самый раз на Сергея Анатолиевича — он шёл показывать, куда ещё доски носить. Идёт себе, улыбается, горя не знает, а здесь машина на него. Сергей Анатолиевич испугался — ещё бы! Едва успел отскочить.

Митька стартер выключил, — догадался в конце концов, — а Сергей Анатолиевич как начал:

— Что это вы себе позволяете?! Я не для того сюда приехал, чтобы на меня машиной наезжали, а для того, чтобы зарядку с детьми делать и поднимать ваш физкультурный уровень!

Прибежал начальник лагеря.

— Это чьи дети? Из какого отряда? Прибежала и Ирина Васильевна.

— Мои дети!

Прибежал и шофёр.

— Гнать, — кричит, — таких детей втришея из пионерского лагеря!

А Ирина Васильевна:

— Вы лучше ключи не оставляйте в машине! Это вам дети, а не пенсионеры! Ещё хорошо, что машину не разбили и наш Сергей Анатолиевич живой остался.

А Сергей Анатолиевич:

— Вот именно! — говорит. — Вот именно!

— Сейчас же их назад в город отвезете! — начальник лагеря говорит. — Пока они здесь всё не распотрошили.

— Чтобы я их к себе в машину посадил? — шофёр ему. — И никогда в жизни, — говорит, — больше в ваш лагерь не поеду. им ещё «спасибо» говори, что машина целая!

— Звонил же я в город! — начальник лагеря плачется. — Так на тебе — привезли.

Так нас шофёр и не взял. Может, ему тоже в Житомир надо было?

После этого нас с Митькой поставили на безопасную работу. Мы брали на складе матрасы, разносили их по палаткам и раскладывали на кровати. Сперва мы загрустили от такой доверенности, но Ирина Васильевна сказала:

— Это тоже полезная работа. Попробуй-ка поспи без матраса, на металлической сетке! Вы, можно сказать, обеспечиваете весь лагерь удобным сном, и за это вам только «спасибо» скажут.

Но обеспечивать весь лагерь удобным сном оказалось очень хлопотливой работой, потому что взять в охапку больше чем по одном матрасу мы не могли, и приходилось всё время бегать между складом и палатками. Тогда Митька придумал класть на один развернутый матрас два свернутых и нижний брать за края — я впереди, а Митька сзади. Таким образом мы могли уже носить по три матраса сразу. Но никто нам пока что «спасибо» не говорил. Ребята, что работали лопатами, смеялись и кричали:

— Эй вы, матрасники! А где же ваш грузовик? Вы на нём всё сразу и перевезли бы!

Нам стало досадно от такого отношения к нашей полезной деятельности, но потом я придумал попросить у нашего завхоза, Лукича, новенькие носилки, и мы уже смогли брать по четыре штуки. А когда Митька увидел там же, на складе, тачку, мы уже возили матрасы на ней и брали аж по семь штук!

— Вот вам и грузовик! — бросил Митька, проезжая мимо ребят, но они всё равно смеялись.

Вот так мы очень быстро перевезли матрасы во все палатки и стали снова соревноваться, кто быстрее закроет окошко.

Тогда пришёл начальник лагеря и очень удивился, что мы так быстро управились.

— Это молодцы! — сказал он. — Ничего не скажешь. Я даже и не надеялся.

А потом увидел у меня в руках оторванную от окошка шлейку и все-таки сказал:

— Что вы за люди! Ни на миг без надзора оставить нельзя. Возьмёшь иглу и пришьёшь!

— А можно, — Митька спрашивает, — мы ещё и в домики матрасы поразвозим? Пусть и младшим отрядам будет мягко спать.

— Конечно! Конечно! — обрадовался начальник лагеря. — Только отдохните.

Но мы уже достаточно отдохнули и снова взялись за дело. С тачкой было намного проще, и за какой-то час мы поразвозили даже одеяла.

— Я ж говорил: всюду должна быть организация! — хвалился Митька.

Когда вечером состоялась линейка, наша первая лагерная линейка, то оказалось, что мы очень много чего за день сделали, и всем нам объявили благодарность, а мне и Митьке сначала выговор, а потом благодарность.

Никто над нами уже не смеялся, потому что все понимали, что без матрасов и одеял... Какой же то отдых без матрасов и одеял?

Никакого!

ПЕРВАЯ НОЧЬ

На первый лагерной линейке начальник лагеря нас всех похвалил. Он сказал: это даже лучше, что мы приехали раньше времени, потому что за два дня не только подготовим общими усилиями лагерь к заезду, а и приведём его в образцовое состояние. Ведь даже не все ещё вожатые приехали. Он сказал также, что, несмотря на досадные одиночные случаи, вообще все ведут себя хорошо, и есть надежда — так будет и в дальнейшем.

— Это, наверное, мы — одиночные случаи, — шепнул Митька, и я с ним согласился.

Потом выступил Сергей Анатолиевич и снова говорил, какой у нас замечательный лагерь и как хорошо мы будем проводить в нём время.

Потом слово взяла Ирина Васильевна. Она сказала, что электрик проведёт свет в палатки лишь завтра и потому все желающие могут сегодня переночевать в домиках, а тем более девочки.

Но никто, даже девчонки, ночевать в домиках не захотели.

Сергей Анатолиевич протрубил в горн отбой, и все разошлись.

Мы уже познакомились с некоторыми ребятами — Юркой, Витькой и Вовкой — и очень друг другу понравились: они даже предложили нам лечь у себя, по двое в одном кровати, но Ирина Васильевна сказала, что нечего выдумывать, потому что полно свободных мест, и мы от них ушли.

Вышло так, что мы с Митькой и Славкой остались в палатке втроем. Девочки заняли четыре палатки, ребята — две, и, чтобы полностью занять третью, ребят не хватило.

Мы легли, но спать не хотелось.

— Надо, наверное, пойти девчонок попугать, — когда разговора и смех кругом стихли, сказал Митька таким тоном, будто ему очень не хотелось.

— Зачем? — спросил Славка.

— Потому что в лагерях всегда пугают, — со знанием дела объяснил Митька. — Ты пойдешь, Серый?

Но я притворился, что сплю: очень не хотелось вставать из теплой кровати.

— Вот ты только послушай, какой сейчас крик поднимется, — сказал мой друг и, завернувшись в простыню, выскочил на улицу.

Но никакого крика не поднялось, а через минуту к нам вошёл начальник лагеря, таща за руку Митьку.

— Я тебе попугаю! — сердито, стараясь не повышать голос, шептал он. — Я тебе попугаю! Ещё хоть один раз — и поедешь к папе с мамой. Вон посмотри: твои товарищи спят уже давно.

— Я не хотел, — оправдывался Митька. — Честно, не хотел. Я перепутал. Я думал — там девочки.

— Я тебе дам девочек! Спи сейчас же! — И начальник лагеря ушёл.

— Слышь, Серый? — сказал Митька. — Видел бы, как он испугался!

— Ну! — не поверил Славка.

— Испугался, точно! И как...

— Что?

— И как схватит меня за руку.

— Если бы он испугался, то за руку не хватал бы.

— Из испуга и схватил. И как это я палатки перепутал? Давайте лучше истории рассказывать.

И мы начали рассказывать разные истории.

Я рассказал целый ковбойский фильм, а Славка — о том, как однажды враги порвали знаменитому скрипачу Паганини все струны, кроме одной, но все равно он сыграл на одной струне. Тогда Митька поинтересовался, не мог бы и он, Славка, если бы враги попортили ему весь аккордеон, кроме одной клавиши, сыграть на этой клавише какую-то мелодию. Славка сказал, что на такие глупые вопросы он и отвечать не хочет.

— Раз так, — обиделся Митька, — я тебе свою историю не расскажу. А она у меня очень интересная. Можно даже без преувеличения сказать что ваши рассказы — ничто по сравнении с моим.

Славка очень заинтересовался и стал просить Митьку рассказать. Но Митька притворился, что спит, и захрапел. А когда Славка перестал просить, перестал и храпеть.

В лагере царила тишина. Тусклый месячный свет пробивался сквозь щёлку входа. Я уже было закрыл глаза, когда услышал шепот Митьки:

— В одном чёрном-пречёрном лесу была чёрная-пречёрная поляна. И на той чёрной-пречёрной поляне, стоял чёрный-пречёрный дом...

Я эту историю слышал уже раз сто, потому что Митька никогда не упускал возможности поделиться ею с кем-нибудь. Единственным, что нужно было для этого, — тьма. Такая тьма, как сейчас, его устраивала.

— ...Стоял чёрный-пречёрный стол, — зловеще шептал мой друг. — А на тому чёрном-пречёрном столе стояла чёрная-пречёрная...

Как ни удивительно, Славка выслушал рассказ почти до конца, только когда Митька начал о красной руке, не выдержал и начал просить, чтобы тот перестал. Митька порассказывал ещё немного и замолк. Я задремал, но со вскоре проснулся от дикого визга. Оказалось, что это Митька подполз к Славке и схватил его за ногу.

Славка сидел на кровати и грозился, что завтра о всем расскажет вожатой. Митька оправдывался, что это он просто по-дружески пошутил, и просил, чтобы Славка не рассказывал.

— Просто ты мне сразу понравился, — объяснял он. — А если мне человек нравится, то мне с ним хочется пошутить. А если мне с кем-то не хочется шутить, то так и знай — меня этот человек не интересует.