Дик Кинг-Смит - Шпунтик собачья лапа Страница 2

— Вот тебе на! — воскликнула она. — Да это заморыш, которого свинарь забрал! Миссис Барлилав! Миссис Барлилав! Тут ваш малыш, Шпунтик Собачья Лапа!

Волнение охватило все стойла, свиньи с трудом поднялись на ноги, стряхнув с себя и разбросав по сторонам визжащих отпрысков. И вот уже над каждой дверцей показалась пара свинячьих копыт и большая вислоухая голова. И все глаза устремились на маленькое существо перед стойлом миссис Трофликкер.

За всем этим гамом и суматохой из стойла номер пять послышалось низкое призывное хрюканье матери Шпунтика Собачья Лапа. Покончив с завтраком, она обнюхала свое новорожденное потомство и, хотя не умела считать, определила, что все они одинаково упитанные. Тогда-то она и поняла, что свинарь одного забрал. И вдруг теперь каким-то чудом он оказывается здесь, совсем рядом, в каких-то десяти метрах от дома.

— Шпунтик! — позвала она. — Шпунтик! Вперед, сынок! Не сдавайся!

Очень медленно ее обессилевшее чадо преодолевало оставшуюся часть пути. Он проковылял мимо миссис Болтэпл в стойле номер два, мимо миссис Суидчоппер, затем мимо миссис Суиллер и наконец остановился, шатаясь от усталости, у дверцы в стойло номер пять.

— Мамочка, — сказал он. — Я устал. Я хочу есть. Впусти меня.

Миссис Барлилав с удовольствием разнесла бы дверь вдребезги, если бы могла, но дверь была очень крепкой и открывалась внутрь. Исступленно подпихивая дверь пятачком снизу вверх и тщетно пытаясь снять таким образом дверь с петель, она вдруг обнаружила между ее нижним краем и бетонным полом узкую щель. В щель не пролезла бы ее голова или упитанный поросенок, но очень тощий поросенок, возможно, и мог пролезть. Мать выскребла из-под двери всю солому и зафыркала изо всех сил, как будто пыталась, как пылесос, втянуть Шпунтика внутрь.

— Пробуй, детка, — убеждала она его. — Главное — голову просунуть, а остальное легко влезет.

— Вперед, малыш! — завопила миссис Грабгаззл из девятого стойла, и ее крик подхватили миссис Грейзграсс, миссис Мэйзманч и миссис Гобблспад, а также обитательницы стойл, чьи двери Шпунтик уже миновал.

— Давай, милый, — подбадривали они его. — Мы тут все за тебя!

И вот благодаря их поддержке, благодаря понуканиям матери и собственному упорству Шпунтик Собачья Лапа отчаянным рывком засунул голову под дверь, заскреб нелепыми передними ногами и оттолкнулся тощими задними — и очутился дома. Он свалился без сил, и мать, ласково похрюкивая, облизала его с головы до пят. По всему хлеву пронеслось хрюканье — всеобщий вздох облегчения, и миссис Суиллер с миссис Гобблспад спустили передние ноги с двери и оперлись теперь на перегородки, граничащие с пятым стойлом, чтобы напоследок еще раз поздравить счастливую мать.

— С ума сойти! — воскликнула миссис Гобблспад. — До чего храброе существо!

Миссис Барлилав оторвалась от сына.

— Прошу прощения, миссис Гобблспад, — медленно и сурово проговорила она. — Он не «существо». Он — поросенок.

— Правильно, — поддакнула миссис Суиллер. — И не просто поросенок. По-моему, так он герой.

И прибавив на прощание еще несколько добрых слов, обе мамаши вернулись к своим обязанностям.

Когда Шпунтик вернулся домой, мать, на его счастье, не только успела позавтракать сама, но и накормила его братьев и сестер. Всячески пихая и подталкивая их пятачком, она затолкала упитанные тельца поглубже в стойло, загородила выход своей большой пятнистой спиной и предоставила весь молочный бар целиком одному маленькому, тощенькому, усталому тельцу.

И уж он воспользовался предоставленным правом в полной мере. Передвигаясь от одного соска к другому, упираясь в мать своими собачьими лапами, он пил и пил. И по мере того как он насыщался, кожа его розовела, животик надулся, как барабан, а унылые глазки заискрились. Когда минут десять спустя свинарь заглянул в стойло, он с трудом узнал в Шпунтике свою недавнюю ускользнувшую от него жертву.

Преследование крысы привело к передвижению ларей и мешков, при этом обнаружились и другие крысы. За этим последовали брань, кряхтенье, размахивание дубинкой и рев: «Чтоб тебя!», «Провались ты!», «Пропади ты пропадом!». Под конец он совсем упарился и рассвирепел на потеху крысам, разбежавшимся по укромным уголкам. На все это ушло много времени.

Он оглядел помещение, думая, что заморыш прячется где-то у дверей, потом обыскал двор и наконец, не найдя поросенка, отправился в хлев — вдруг заморыш все-таки добрался каким-то образом до дома. Свинарь облокотился на дверь стойла номер пять и закачал головой, так что затряслись все его три подбородка.

«Кто бы подумал, — сказал он себе, утирая физиономию красным в крапинку платком. — Свиненок-то с характером. А все равно толку от него не будет, и не жди. Надо с ним кончать». И он отодвинул задвижку.

Но одно дело, когда миссис Барлилав, занятая завтраком, не обратила внимания на то, что одного из ее детей забрали, а вот прервать миссис Барлилав, кормящую свое героическое дитя, — совсем другое. К тому же прервал ее наглый служитель, который вообще не имел никакого права находиться у нее в доме, кроме как принося корм или во время уборки. И вдобавок он явно намеревался снова забрать ее малютку.

Она вскочила на ноги с такой яростной энергией, что не ожидавший этого Шпунтик отлетел в сторону, затем она ринулась вперед, на служителя, мотая головой и лязгая зубами, так что пена потекла у нее изо рта. Лязганье в сочетании с бешеным хрюканьем произвело звуки, похожие, как показалось служителю, на слова: «Вон! Вон! Вон!» (что, кстати, она и кричала). Одновременно миссис Суиллер и миссис Гобблспад взгромоздились на перегородки и тоже принялись кричать на служителя.

— Отвяжись от него, свинарь! — визжали они. — Пристал к бедному малышу! Дерись с такой же тушей, как ты! Грязный жирный мужлан!

Мы же говорим «грязный, как свинья» или «толстый, как свинья», так и свиньи на свой лад отплачивают людям за оскорбление.

Вдоль всего ряда, от миссис Трофликкер до миссис Грабгаззл, поднялся крик: «Грязный жирный мужлан! Оставь малыша в покое! Убирайся вон!» — и при этом девять пар челюстей стучали и девять пар глаз сверкали.

Свинарь и впрямь выкатился вон из стойла номер пять с беспримерной для такой туши быстротой. Он отлично знал, какие повреждения может нанести разъяренная свинья, так что, очутившись снаружи, вытер пот, выступивший у него на физиономии совсем не от жары.

— Чтоб вас! — заорал он. — Провалитесь вы все! Пропади вы пропадом!

Дождавшись, когда миссис Барлилав слезет с двери, он запер задвижку и с ворчанием зашагал вперевалку прочь. «Пусть цацкается со своим противным заморышем, — думал он, — все равно он скоро околеет, мне же работы меньше. Проклятущие свиньи!»

И как часто поступают мужчины, когда им не справиться с представительницами женского пола, он пересек двор, чтобы утешиться в компании другого существа мужского пола. Как раз напротив, на другой стороне двора, жил боров глостерской пятнистой породы. Боров подошел к двери и, как всегда, приказал:

— Эй, свинарь, почеши мне спину.

И служитель, как всегда, повиновался.

«Он в общем-то неплохой парень, — думал боров. — Делает, что велишь».

«Вот хороший парень, — думал свинарь. — Правда ведь, старина? Не то что проклятущие свиньи».

И если не считать того, что один был пятнистый, а другой нет, они были очень похожи, когда стояли и беседовали друг с другом каждый на своем языке.

Глава третья

Свиньи могут летать

Время шло, и Шпунтик Собачья Лапа не только выжил, но и потихоньку рос. Он не увеличивался в объеме так заметно, как остальные поросята того же помета, но благодаря сообразительности и подвижности ему почти всегда удавалось заполучить изрядную долю материнского молока. Он, к примеру, уговорил мать то ложиться поперек угла, где он поджидал заранее, то вставать вдоль бетонной кормушки, так что, забравшись на ее край, он доставал до верхнего ряда сосков, куда остальные снизу не дотягивались, да и, кроме того, их передние ноги с острыми копытцами скользили и не давали удержаться на краю кормушки.

Свинарь уже смирился с тем, что Шпунтик выжил, и убедил себя, будто это он сам, по доброте сердечной, сохранил жалкому существу жизнь в качестве, так сказать, талисмана. На самом же деле, отлично подмечая взгляды, которые миссис Барлилав бросала на него, и слыша ее угрожающее хрюканье, он почел за благо оставить заморыша в покое.

Ближайшие соседки миссис Барлилав проводили довольно много свободного времени, облокотившись на перегородки, чтобы вести наблюдение за стойлом номер пять. В отличие от свинаря, который только притворялся, будто считает Шпунтика талисманом, 21 соседки, да и все остальные мамаши тоже, действительно считали его таковым: никогда еще не бывало, чтобы поросенок, которого «забрали», вернулся назад. В этом было что-то загадочное, почти мистическое, равно как и в его ножках, которые, по-видимому, пока помогали, а не служили ему помехой.