Брайан Джейкс - Клятва воина Страница 2

— Да ты и так из них не вылезаешь, — утешил Командор. — А лучше тебя все равно настоятеля не найти.

Тут с тропы раздался жалобный крик:

— Корочку хлебца для замерзших зверюшек!

Иголки отца настоятеля, казалось, засветились от радости.

— Братец Джем, я его голосок всегда узнаю!

По тропе с юга семенили к аббатству два старичка, еж и крот, закутанные в плащи с надвинутыми на глаза капюшонами. За ними, как будто сама собою, волоклась ветхая тележка.

Крот задрал голову, глядя на стоящих на стене, и вежливо коснулся лапой кончика носа:

— Хурр, добрые сэры, прощеньица просим за беспокойство, впустите старичков, пока они не превратились в снеговичков.

Командор наклонился к пришельцам:

— Чтоб мне хвостом подавиться, да это же Джем Туда-Сюда и Уолт Улепетун! Где вы бродили? О вас никак восемь сезонов ни слуху ни духу. Мы уж и не надеялись…

Еж Джем Туда-Сюда помахал лапой в варежке:

— Доброй зимы вам, кузен Монотон и Командор! Потом расскажем, где нас носило, за добрым жбаном да в тепле очага. Впускайте нас поскорее, пока лапы шевелятся!

Командор и настоятель спустились со стены и заколотили в дверь сторожки привратника. Из-за двери высунулся брат Гордил, все еще в спальной рубахе и ночном колпаке. Он зевнул и поскреб в затылке.

— Брр, снег! Что за шум? Чего вам не спится, еще толком не рассвело…

— Встречай гостей, приятель, — объяснил причину суматохи Командор, уже отпирая ворота. — Давай пошевеливайся, помогай!

Хрустел снег под лапами, заскрипели тяжелые дубовые створки, впуская путников. Гости втащили телегу и помогли запереть ворота.

Тут распахнулась дверь главного входа аббатства, на снег с воплями восторга высыпала рэдволльская малышня. Некоторые видели это белое чудо впервые в жизни.

Аббат охнул, всплеснул лапами и закричал:

— Немедленно вернитесь! Марш обратно!

Его никто не слышал. Полетели снежки, малыши кувыркались в снегу, загребали его лапами и пробовали на вкус. В дверях показались старшие рэдволльцы с варежками, муфтами, шарфами и накидками.

— Ну-ка оденьтесь как следует!

— А кто завтра будет носом хлюпать?

— Не смей снег жевать, проказник!

Аббат пробрался к порогу, поднялся на ступеньку, повернулся к толпе беснующейся малышни и закричал:

— Немедленно прекра…

Случайный — или метко запущенный? — снежок угодил Монотону в раскрытый рот. За этим снежком последовало множество других, которые, правда, рассыпались, ударившись о широкую спину Командора, спасшего аббата и впихнувшего его внутрь. Малышня внезапно прекратила швырять снежки и помчалась к пруду, очевидно намереваясь проверить прочность льда.

— Сходи на пруд, приятель, — обратился Командор к одной из своих выдр. — Проследи, чтобы эти бандиты не провалились в воду.

Возмущенный Гордил стряхивал снег с ночной рубахи.

— Хулиганы! Ну и молодежь нынче пошла!

— Забыл свое детство, приятель? — усмехнулся аббат. — Мы, скажешь, лучше себя вели?

— Пусть пошалят детишки, — снисходительно проворчал Джем, отряхивая иголки. — Лучше отведите нас на кухню. Нельзя допустить, чтобы кузен самого аббата скончался от истощения.

— Хурр, собственные лапы поджарю на завтрак, — присоединился к нему Уолт Улепетун.

Брат Грисом перехватил поварешку и сердечно пожал лапы вновь прибывшим:

— Добро пожаловать, усталые странники. Кухня в вашем распоряжении. Мы наполним ваши желудки и согреем сердца.

Уолт пихнул Джема локтем:

— Хурр, такую речь и слушать приятно. Душа у меня уже отогрелась.

Грисом усадил гостей на стопку сухих мешков. У них перехватило дыхание, когда повар открыл большую духовку.

— Пирожки с грибами, луком и морковкой, под соусом и сырной корочкой; хлеб свежий пшеничный… Мерли, разогрей быстренько овощной суп. Хорошая у меня помощница, расторопная.

Молодая кротиха-коротышка в кружевном передничке и белом картузе присела в реверансе:

— Хурр, сию минуту!

Командор подивился аппетиту путников.

— Великие Сезоны, нам повезло, что вас только двое! Сколько же на вас голодух напало?

Джем жевал уже второй пирожок.

— Ох, друг, наших голодух не пересчитаешь. Восемь сезонов только о рэдволльской кухне и мечтали.

Уолт оторвал краюху от хлебного каравая и обмакнул ее в луковый соус.

— Хурр-ням, о расчудесном рэдволльском обжорстве.

На этом беседа прервалась. Уолт и Джем посвятили все внимание еде. Ясное дело, сначала желудок, а потом уж новости: что происходит в иных краях, какое небо над ними, чем земля дышит, каких зверей на себе носит… Аббат тем временем распорядился разжечь очаг в Пещерном зале и придвинуть к нему удобные кресла.

Немало времени провели гости в кухонном царстве Грисома. Даже малышня отбесилась на пруду и вспомнила о завтраке. Сдавшись в плен молодой белке сестре Армиле, ведавшей больницей и аптекой аббатства, они тянулись за нею нестройной цепочкой под конвоем еще двух взрослых: Кротоначальника Браффи и сестры Скривы, плотной, бодрой мыши, занимавшей пост летописца аббатства. Скрива и Браффи пытались придать хоть какую-то видимость порядка буйной сутолоке ребячьей стайки.

— Лапы, лапы вытирайте как следует! Не толпитесь!

Командор только ухмылялся, глядя на беспокойную ораву. Малыши встряхивались, брызгая снегом и каплями воды, толкались, суетились, но мало-помалу продвигались в столовую, все острее ощущая необходимость подзаправиться.

— Сестра Армила! — крикнул Командор, чтобы перекрыть шум малышей. — Кротоначальник, Скрива! Когда отделаетесь от этой чумы, подходите в Пещерный зал, Джем и Уолт выступят с новостями.

Спасибо, Командор! — откликнулась сестра Скрива, подпихивая отстающих. — Только захвачу письменные принадлежности, может, удастся записать что-нибудь важное.

3

Часом позже все жадные до новостей обитатели аббатства собрались в Пещерном зале. Джем Туда-Сюда в очередной раз приложился к кружке подогретого Октябрьского эля, почмокал губами, улыбнулся окружающим, сосредоточился и степенно повел речь:

— Да, добрые мои друзья, последние две зимы выдались нелегкими. Остальные сезоны — хоть куда. Свежая весна, теплое лето, осень уютная… Жизнь текла себе своим руслом, пока этой последней осенью не вывела нас на след огромного странного существа. Верно я говорю, Уолт?

— Хурр, вер-рно. Странный зверь, страшный зверь, очень, очень страшный, сказал бы я. — И Уолт в полудреме уставился на пламя очага, как будто силясь в его извивах и всполохах разглядеть очертания странного существа, о котором завел речь его спутник.

Сестра Скрива спешно ткнула перо в чернильницу.

— Странный и страшный… Пожалуйста, продолжайте. Опишите точнее, если сможете.

Джем тоже уставился в очаг, как бы прося у него подсказки.

— Солнечное было утро, да, солнечное… Туман… даже не туман, так, дымка легкая. Топали это мы вдоль берега морского невдалеке от Саламандастрона, горного оплота барсуков. Ну, пляж, песочек, рифы… И наткнулись на разбитое суденышко. Поинтересовались, знамо дело. Верно я говорю, Уолт?

Старый крот уже не слышал вопроса. Сытый и утомленный, он не смог сопротивляться нежным объятиям мягкого удобного кресла и мирно засопел, погрузившись в спокойный сон.

Джем улыбнулся и продолжил рассказ:

— Ладно, постараюсь один справиться. Суденышко, значит. Да просто лодка большая, можно сказать. Один прямой парус… Уж и не парус, лохмотья одни остались. Мачта сломана, да и все там в щепки разнесло, прямо на скалу выкинуло. Бочонок из-под воды и тот вдребезги. Ну, следы ясные, отчетливые. Всего один зверь, но зато здоровенный… и непонятный. Лапы громадные, с кривыми острыми когтями, длиннее и острее, чем у барсука. Отпечаток размытый, стало быть, шерсть на лапах длинная. По весу и размерам — ни дать ни взять большой барсук.

Джем призадумался, и аббат воспользовался паузой:

— А в Саламандастрон вы что, совсем не заглянули?

— Как же, как же! Гостили в конце весны. Все у них по-прежнему, слава сезонам. Барсук-правитель там леди Мелема. Она прислала всем вам привет, наилучшие пожелания, как водится, велела передать… Да, и подарок приготовила, чтобы не забыть.

— О, подарок! — оживился брат Гордил.

Джем приложился к кружке.

— Помните, гостила у нас тут леди Мелема со своими боевыми зайцами Долгого Дозора… Колокола наши как раз спустили с колокольни, чистили их, а канаты колокольные чинили. Помните, конечно.

Кротоначальник Браффи печально покачал бархатистой головой:

— Хурр, на сей раз не довелось леди Мелеме послушать наши колокола. Помню, жалела она об этом шуме колокольном. Да сказала, что надо чем-то время отмечать, пока колокол не бухает.