Николай Чебаевский - Клад-озеро Страница 2

— Ты что это выдумываешь, Пирожок? Почему я должна бросить работу?

— Не работу, а лопату, — проговорил Ванюшка, склоняя голову еще ниже. — Лучше сметай ледяную крошку в сторону, а я буду выравнивать. Силы у меня побольше.

Зина нахмурилась. Потом улыбнулась лукаво. Взяла метлу, стала проворно подметать за Ванюшкой. Метлой орудовать было куда легче и быстрее. Девочка очень скоро догнала мальчика. Он без передышки размахивал лопатой, срубал и выравнивал наплывы все торопливее и торопливее, лицо его было в поту, но оторваться от Зины хоть на шаг никак не удавалось. А она все чаще и чаще стояла без дела, опершись щекой о черенок метлы, посмеиваясь, конечно, над ним: «Сам напросился, вот и работай за двоих!»

— Ух, руки отстали! — не выдержал наконец Ванюшка.

Зина рассмеялась, побежала по льду, скользя то на одной, то на другой ноге. Крикнула Ванюшке:

— Догоняй, Пирожок… с морковкой!

Забыв про усталость, Ванюшка сорвался с места и кинулся за ней. Догнать ее ничего не стоило. Он поймал Зину за плечи, но она неожиданно опрокинулась на спину и оба упали на снег под самым берегом. Стали барахтаться с криком, со смехом.

Подлетел Ленька, свалился на них. На Леньку еще кто-то — и вот уже куча мала…

Шумно барахтались ребятишки на льду под Скопанцем. А в воздухе тоже поднялся гам. Откуда-то прилетела стая сорок и черных сибирских ворон. Оглушительно стрекоча, надсадно каркая, птицы стали нахально кружиться над самыми ребячьими головами.

Появление такой сорочье-вороньей стаи в деревне не удивило бы ребят. И сороки, и вороны издалека чуют добычу, они налетают тучей, когда колхозники забивают на зиму скот, не минуют и помойку. Но чем они могли поживиться здесь, на чистом льду? Это уже заинтересовало наблюдательных сельских ребят, особенно Ванюшку.

— Не зря слетелось тут сорочье, — сказал он.

— Конечно! — пошутила Зина. — Они прилетели на открытие нашего катка.

Ребята засмеялись. Но Ванюшке шутка не понравилась, он продолжал стоять на своем:

— А вот увидите, зря ли они тут кружатся!..

— Он, Ванюшка, всяких дедовских примет боится, — съязвил Ленька. — Теперь, наверное, и каток не захочет тут строить, раз сороки да вороны налетели…

— Ничего я не боюсь! — вскипел Ванюшка. — А замечать все надо!

Не заметил, однако, Ванюшка, да и другие ребята тоже не обратили внимания на то, что веселая их возня на льду привлекла не одних сорок. С ведрами на коромысле невдалеке от Скопанца появилась толстая женская фигура в шубе-борчатке. Не спеша черпая воду из проруби, она зорко наблюдала за ребятишками, прислушивалась к их разговорам. Потом, прихрамывая, поплелась обратно, буркнув под нос тихонько, но сердито:

— Надо этих сопляков выжить отсюда, пока не поздно! Припугнуть…

Скопанец негодует

Коньки по заказу учителя, как и говорила Зина, привезли в сельмаг. Правда, всего только семь пар, а на каток ребята явились всем классом. Поэтому решено было кататься попеременно.

Зина, как учительница, вышла вперед. Она оттолкнулась одной ногой и свободно покатилась на другой. Наклонила корпус, скользнула снегурочкой по льду — и вот уже описывает плавный полукруг.

Молодец! Как бы она бегала, если бы нога у нее не болела?

Правда, ребята не сразу оценили мастерство Зины. Сначала им показалось, что скользить на коньках — дело совсем нехитрое. Разбежался, оттолкнулся и — пошел!

Ленька захотел показать, что сумеет прокатиться получше девчонки. Размахивая руками, высоко вскидывая ноги, он лихо устремился к катку. И пока бежал по снегу, многим казалось — вот он сейчас прокатится так прокатится! Но едва Ленька выскочил на лед, как покатился… на животе.

Взрывом смеха завершился этот лихой забег.

Ванюшка, учитывая горький опыт брата, вышел на лед осторожно. Ноги он ставил широко, как на палубе корабля во время качки. Только это мало помогло. Ноги расползлись, и мальчик шлепнулся рядом с братом.

Девочки решили выйти на лед, взявшись за руки. Надеялись, что одна повалится, так другие поддержат. Но и они просчитались. Стоило споткнуться одной, как упали все — кто на спину, кто на живот, а некоторые и друг на друга.

Тут-то и поняли ребята, что бегать на коньках, как Зина, надо еще научиться. И все стали просить наперебой:

— Зина, покажи, как сначала отталкиваешься?

— Правой или левой ногой лучше?

— А ноги, ноги, Зиночка, как переставлять?

Большие глаза Зины засветились радостью. Худенькое, обычно бледное лицо разгорелось. Она старалась всем показать, как скользить, как делать повороты и как руки держать. Без устали бегала она от одного к другому. И теперь, когда она была на коньках, хромоты ее совсем не замечалось.

Падали все по-прежнему, но никто не унывал. А если кому случайно удавалось прокатиться метров десять и не грохнуться на лед, тот смотрел на товарищей победителем. И, подбодренные его удачей, те дружно устремлялись на зеркальную поверхность льда, чтоб через секунду полететь кувырком.

Вдруг перед мальчиками и девочками выросла широкоплечая стройная фигура в лыжном костюме с застежками-молниями и тоже на коньках. Ребята закричали восторженно. Это пришел Сергей Петрович, их учитель.

Как и Ленька Рябов, Сергей Петрович сначала смело выбежал на лед. Заскользил на одной ноге. Но тут же начал круто крениться и упал на бок.

— Совсем разучился! — сказал он, сидя на льду и потирая ушибленный локоть. — Лет пятнадцать не катался. Ну ничего, снова можно научиться. Верно ведь, ребята?

— Верно, верно! — подхватили ребята в один голос.

То, что Сергей Петрович тоже не умел бегать на коньках и пришел учиться вместе с ними, еще больше подняло у ребят настроение. Все, даже самые робкие, теперь просили дать им коньки. Пусть приходилось больше валяться на льду, чем скользить, все-таки была твердая надежда, что скоро и они станут носиться вихрем, как Зина!

Крутой берег Скопанца на громкий звук всегда откликался эхом. Крикнешь, бывало:

— Что ты выпил невзначай?

И Скопанец, словно подумав, ответит нутряным голосом:

— Ча-ай!..

Теперь же под горой стоял такой крик, смех, визг, что Скопанец растерялся и не знал, как на эту шумную возню отвечать. Он только гудел, как растревоженный улей.

Но вдруг этот гул усилился, мгновенно перешел в страшный грохот. Будто произошел горный обвал или в грозовом июльском небе раздался удар грома. За первым раскатом тотчас прокатился второй, еще более сильный, от которого, казалось, стал с пушечными выстрелами колоться под ногами лед.

Не будь с ребятами учителя, они здорово бы перепугались, наверное, в страхе удрали бы подальше от Скопанца. Теперь же они только сгрудились вокруг Сергея Петровича, как овечки возле чабана.

— Не бойтесь, не бойтесь! Ничего страшного нет! — успокаивал ребят Сергей Петрович.

Что произошло в действительности, он и сам не знал. Но когда под Скопанцем установилась тишина, по вопрошающим ребячьим лицам учитель понял: нужно как-то объяснить случившееся.

— Предполагаю, ребята, это проделки эхо. Сами знаете, что Скопанец возвращает и усиливает обычный человеческий крик. А сейчас, возможно, треснул от мороза берег.

— Берег? — с опаской покосились школьники на крутой обрыв.

— Да, проникла осенью где-нибудь вода в щель, а теперь замерзла и расколола грунт. А эхо этот звук еще усилило.

— Верно, Сергей Петрович, это от мороза! — подхватил Ванюшка. — От мороза даже в домах бревна трещат. Так другой раз выстрелит, что вздрогнешь…

Все повеселели и стали вспоминать разные проделки мороза.

Новая загадка

Каждый вечер ребята были теперь на катке. А по воскресеньям пропадали тут чуть не целый день. Все уже научились держаться на льду, а некоторые бегали так, что Зина оставалась далеко позади. Все-таки больная нога ее подводила.

Как-то, возвращаясь с катка домой, Ванюшка поднимался вслед за Зиной по крутым уступам Скопанца. Вдруг девочка тихонько охнула, согнулась, схватилась руками за коленку.

— Ты что, ушиблась? — спросил Ванюшка.

Зина ничего не ответила. Она лишь глянула на него через плечо. В глазах ее застыла боль.

И тут Ванюшка вспомнил: нога-то у девочки больная! В гору лезть ей, ясно, трудно. Дурак он, идет на обоих здоровых и не догадывается помочь!

Ванюшка забежал вперед Зины, протянул ей руку.

— Здесь шибко круто, держись за меня.

Девочка гордо вскинула голову: разве она беспомощная, сама в гору не подымется? Но, сделав еще шаг, снова тихонько охнула и остановилась. Потом в замешательстве посмотрела на Ванюшку глазами, в которых стояли слезы, и подала ему руку.

Ванюшка проводил ее до самого дома.

Нога у Зины разболелась. В школу она еще кое-как ходила, но на катке не была несколько вечеров подряд. Ребята, конечно, бегали и без нее. Но теперь под Скопанцем реже слышался смех, меньше веселой возни. Ванюшке почему-то и вовсе неинтересно стало выписывать на льду круги и восьмерки.