Сергей Семенов - Турки Страница 2

В Левашеве я был сам не свой. Пришел вечер, легли спать, я и заснуть не мог, все думал, как я завтра турок увижу. И что мне только не лезло в голову! До третьих петухов я не смыкал глаз. Зато и заснул как убитый. Утром тетя Афимья стала меня будить, но я и голоса ее не слышу. Едва разобрал, что она мне говорила; и, только я разобрал, что она поднимает меня турок глядеть, я, как кошка, спрыгнул с постели и бросился со всех ног к трактиру, мимо которого шла большая дорога. Когда я подбежал к трактиру, то оказалось -- турки были там уж. Их было довольно много, больше ста человек. Одни из них ехали на подводах, другие шли пешком. У трактира сделали привал, и они -- кто стояли, кто лежали, раскуривая табак, и разговаривали между собой. Их окружали провожавшие их наши солдаты. Гришутка говорил правду: турки были не очень страшны, только смуглые и черноволосые, и носы у них были большие. Одеты они были так же, как и наши солдаты, только все у них было похуже. Но старшие были много щеголеватее наших солдат: мундиры на них как врезаны, а головы их украшали красные фески с кисточками. У меня разбежались глаза, и я не знал, кого вперед рассматривать. Я вошел в их круг и глядел то на одного, то на другого. Наконец я остановился около одного солдата, большого такого, плечистого, тоже с большим носом, причем этот нос был еще с горбиной. Он мне показался очень веселым; глядит кругом, посмеивается -- должно быть, радуется, что в свою сторону идет. Увидал он меня, схватил под мышки и высоко-высоко поднял на воздух и говорит по-нашему, хотя очень плохо:

– - Хошь, к нам пойдем? а? Хошь?

Сердце во мне так и затрепетало -- и жутко мне, и весело.

– - Пусти! -- взвизгнул я изо всех сил и заболтал ногами.

Спустил меня турок на землю, отскочил я от него, а он все глядит на меня и все смеется.

– - Как зовут? Ванька звать? -- спрашивает.

– - Нет, врешь, Петюшка! -- говорю я.-- А тебя как?

– - Идрис. Идрис-Хурдшуд меня звать, -- говорит турок, а сам все скалит зубы.

Народу собралось вокруг множество. Из села и из соседних деревень пришли; некоторые вышли из трактира: глазеют все на турок, дивуются и рассуждают меж собой. Вдруг из трактира выступил не известный никому высокий, сухощавый мужик, порядочно выпивший. Он подошел прямо к туркам, остановился против того, что меня на руки брал, и закричал звонким голосом:

– - Ишь, нехристи, душегубы!.. Отъелись нашего хлеба-то!.. Теперь опять будете крещеных людей мучить?!

И он быстро развернулся и со всего размаху ударил Идриса в ухо. У того и кепка с головы соскочила.

Подскочили к расходившемуся мужику наши солдаты, оттолкнули его прочь; а большой турок поднял кепку, стряхнул с нее пыль и сквозь слезы проговорил:

– - Мой не виноват; твоя солдат -- твоя начальств велит; моя начальств -- моя солдат велит, и война делаем.

– - Верно, верно! -- загалдели в народе.

Но высокий мужик пропустил слова турка мимо ушей. Он все ругался и порывался еще ударить какого-нибудь турка, но ему не дали ходу. Большой турок надел кепку и отвернулся, а лицо его уже не смеялось, а стало грустное-грустное.

Вскоре вышли из трактира старшие из сопровождавших солдат и велели готовиться в путь. Собрались турки и наши солдаты и пошли вон из Левашева.

С тех пор я настоящих турок и не видал уже ни разу, зато таких, вроде этого высокого мужика, видел и слышал много раз.

1898 г.