Марина Соколова - Происшествие в Великом Устюге Страница 2

Любава наклонила голову и зашаркала вслед за спасителем. За закрытой дверью купе они услышали какой-то шум, за которым последовал дикий крик. «Леший бесится», – многозначительно произнёс Дед Трескун. Девочка с опаской заглянула вовнутрь и увидела следующую картину. Охая и причитая, совсем не страшный Леший тщетно силился вытащить левую ногу из-под тяжеленного баула. «Притворяется», – подмигнул Любаве Дед Трескун и, приговаривая: «Ай-яй-яй, узелочек упал», устремился к баулу. С завидной лёгкостью он приподнял свой неподъёмный «узелок» и ловко забросил его наверх. «Даже не знаю, как тебя благодарить», – расчувствовался Леший. Старичок скромно потупил глазки, а возникшей паузой воспользовалась Баба-Яга: «Кушайте, касатики. Вон сколько всего наготовила». Любава взглянула на «покойницкую» еду – и к её горлу подступил тошнотворный комок. Положение спасли Снегурочки, которые своим холодным сиянием разрядили обстановку. «Приглашаем всех в вагон-ресторан на викторину», – сияя, объявила Снегурочка из Тольятти. «Победителей ждут призы», – подхватила Снегурочка из Югры. «Пошли, лесной маг. Ты у нас умный», – призывно сказала Баба-Яга и потащила напарника в ресторан. «Не отставай! – Дед Трескун протянул Любаве иссохшуюся кисть. – Пойдём посмотрим, что они удумали».

Вагон-ресторан был битком набит разодетым народом. Этому необычайному зрелищу мог позавидовать любой показ мод. В центре внимания находилась Золотая Рыбка, которая, сверкая чешуёй, старалась угомонить возбуждённую публику. Когда в ресторане, наконец, установилась тишина, Рыбка царственно огласила условия конкурса: «Жюри в составе двенадцати братьев-месяцев будет оценивать быстроту реакции, точность ответа и грамотность изложения». Все присутствующие, как один, приготовили правые руки, а Баба-Яга переложила метлу из правой руки в левую. Золотая Рыбка сделала плавником плавный жест – и объявила первый вопрос: «Как зовут Ямальского Деда Мороза?» Баба-Яга толкнула Лешего в бок – и его правая рука машинально подскочила вверх. Потирая ушибленную ногу, на полусогнутых, Леший выдавил из себя ответ: «Я… это… он… это…

Ири Ямал». Братья-месяцы совещались несколько минут, после чего слово взял Ноябрь-месяц: «Жюри сочло ответ недостаточно чётким. Есть ещё желающие высказаться?» Со своего места поднялся латышский богатырь Лачплесис, затмив могучей фигурой всех сказочных героев: «Заранее извиняюсь за ошибку, но я бы привёл резоны в пользу Ямал Ири».

Общее мнение высказал Декабрь-месяц: «Ответ богатыря Лачплесиса нас вполне удовлетворил. Ему присуждается первое очко». «Постойте! Погодите! – яростно взвилась Баба-Яга. – Это несправедливо! Это форменное безобразие!» «Советую не хулиганить, – охладил её пыл студёный Февраль-месяц. – Нарушителей порядка будем выводить из ресторана». Баба-Яга нахохлилась, а Леший, напротив, развернул плечи.

«Второй вопрос, – со спокойным величием произнесла Золотая Рыбка. – Назовите любимую еду Деда Мороза из Великого Устюга». Каким-то чудом корявая рука Лешего тут же взлетела под потолок. «Господин Леший скажет», – снизошла Золотая Рыбка. Лесной дух во плоти возвысился над всеми и громогласно отчеканил: «Великоустюгский Дед Мороз с удовольствием ест сахарные снежки и сладкие сосульки. Но предпочитает перуанское блюдо севиче». Строгое жюри единогласно присудило Лешему одно победное очко.

Когда в вагоне-ресторане смолк одобрительный гул, Золотая Рыбка с достоинством огласила третий вопрос: «Скажите: где Дед Мороз живёт во время жары?» На сей раз Премудрый Леший мог не спешить с ответом. Когда он всё же поднял руку, то оказалось, что во всём ресторане она была одна-единственная. «Мы все превратились в слух», – не выдержала Золотая Рыбка, жестикулируя плавниками. Леший медленно вытянулся во весь немалый рост и произнёс в звенящей тишине: «Летом Дед Мороз живёт в криогенной камере». Июнь-месяц громко захлопал в ладони – и через секунду стены ресторана сотрясались от рукоплесканий. «Какой умный – совсем как мой Папа», – восхищённо подумала Любава и впервые пожалела о том, что не взяла с собой родителей. «Ничего особенного – просто магия», – презрительно скривился Дед Трескун. Золотая Рыбка сделала очередной плавный жест – и аплодисменты как рукой сняло. С заключительным словом выступил Октябрь-месяц: «Два очка из возможных трёх заработал господин Леший. Он получает гран-при: чашку с портретом Деда Мороза и с его автографом. Богатырь Лачплесис заслужил приглашение на наш новогодний костёр».

Любава почему-то была очень рада за Лешего. Но её настроение резко переменил Дед Трескун: «Держись подальше от этой парочки, девонька. Не забывай: вокруг них аномальная зона».

Получив инструкции от гуру, Любава покинула вагон-ресторан, не дожидаясь награждения. В проходе она столкнулась с красочной цыганкой. «Покажи ладошку, яхонтовая», – пристала к ней гадалка. Не долго думая, девочка протянула ей руку ладонью кверху. Лицо цыганки сильно омрачилось, но вскоре просветлело. «Вижу: ждёт тебя дальняя дорога, – предсказала гадалка. – Встреча с нехорошим человеком. Но конец будет благополучный». Любава не очень озаботилась услышанным. Она собралась «позолотить» цыганке ручку, но… её и след простыл.

«Ты куда это убежала?» – послышался за спиной голос Деда Трескуна. «Держусь подальше от нечистой силы», – напомнила ему девочка.

«Главное: держись поближе ко мне, – деловито сказал старичок. – А теперь пошли в купе трудиться. Ты пропустила финал: если мы не разукрасим поезд, Котлас нас ни за что не примет».

«А как его украшать?» – спросила Любава.

«А я знаю? Картинками, лампочками, поделками. Сейчас придут Смешарики – всё объяснят и покажут».

Весь день, вечер и часть ночи прошли в весёлых хлопотах. В результате не только вагон, но и оба спецпоезда радовали глаз обилием пышных украшений.

«Теперь обязательно примет», – с облегчением произнесла Любава – и погрузилась в глубокий сон: цветной и узорчатый, как калейдоскоп.

«Заспалась, девонька, Котлас прозеваешь», – услышала она над собой характерный голос Деда Трескуна. «Какое счастье, – блаженно проговорила Любава. – Скоро я увижу Деда Мороза и поздравлю его с днём рождения».

«При условии, что во всём будешь слушаться меня», – предупредил Дед Трескун. «А что я должна делать?» – спросила доверчивая девочка.

«На станции все кинутся к автобусам, – принялся растолковывать старичок. – Целый час они будут трястись в дороге, чтобы добраться до „Лесной сказки“. На самом деле это никакая ни сказка, а обыкновенная гостиница. Если хочешь мгновенно попасть в Вотчину Деда Мороза, садись в мои волшебные сани. Пока все остальные гости будут устраиваться в гостинице, ты первая поздравишь… гм… Кудесника с днём рождения. Ну что, согласная?» «Согласная», – не раздумывая, ответила Любава.

Последнее, что заметила девочка, располагаясь на меховой подстилке, было перекошенное лицо Бабы-Яги. «Но, залётные!» – молодцевато крикнул Дед Трескун – и сани без посторонней помощи взмыли к небесам. От заоблачной выси у Любавы перехватило дыхание. Но уже через мгновение сани мягко приземлились в густом лесу. «Это и есть Резиденция Деда Мороза?» – неуверенно спросила девочка. «Это моя Резиденция, – зло откликнулся Дед Трескун, – а ты – моя невольница». «Ма-ма», – промямлила пленница – и вывалилась из саней. Вскочила на ноги, сделала два шага – и с криком провалилась под землю. К удивлению Любавы, под землёй было довольно светло. Приглядевшись, она поняла, что тусклый свет исходил от керосиновой лампы. Лампа стояла на грубо отёсанном столе, а рядом со столом стоял… совсем другой Дед Трескун. «Это что – подземелье?» – поёжилась испуганная девочка. «Это схрон», – прошипел лицемерный старик.

«А что это такое?» – чуть дыша, спросила Любава. «Это моя Вотчина, – продолжал шипеть Дед Трескун. – Не всем же иметь такие хоромы, как у… гм… Кудесника». Старикашка затрясся от беззвучного смеха. «А зачем вы меня сюда привезли?» – насмерть перепугалась Любава. Дед Трескун перестал трястись и торжественно произнёс: «Это кинднепинг, девонька. Неужто не слыхала?» «Слыхала, – дрожа, как осиновый лист, вспомнила Любава. – Дедушка, а зачем вы меня украли?» «Я тебе не дедушка! – вскипел ворюга. – Я – дух холода! Я – главнее Деда Мороза! Захотел этому выскочке праздник испортить – и испортил. Вместо того, чтобы здравицы слушать, пусть лучше гоняется за гостями. Ни в жизнь не отыщет». «А если всё-таки отыщет?» – тихо спросила Любава. «А хоть бы и так! – разошёлся дух холода. – Я тебя верну только твоим родителям – и то за большие деньги». «Но у родителей нет больших денег!» – всплеснула руками девочка. «Не лукавь, милая, не надо, – погрозил пальцем Дед Трескун. – Небось, берестяные шкатулки не дешёвенькие». «Мы их никому не продаём», – как маленькому, пояснила Любава. «Зачем же тогда их делать?» – удивился старикашка.