Люси Монтгомери - История Энн Ширли. Книга 1 Страница 20

Энн прошла мимо, даже не удостоив его взглядом.

— Почему ты не захотела его простить, Энн? — полуукоризненно-полувосхищенно спросила Диана. Сама она ни за что бы не устояла перед просьбой Джильберта.

— Я никогда не прощу Джильберта Блайта, — твердо заявила Энн. — Мое сердце заковано в латы.

Диана весьма смутно представляла себе, что произошло с сердцем Энн, но поняла — это что-то ужасное.

— Зря ты на него так рассердилась, — осторожно заметила она. — Он всех девочек дразнит. Про меня он говорит, что я похожа на ворону. И еще ни разу ни перед кем не извинялся.

— Одно дело сказать, что ты черная как ворона, а другое — сказать про твою косичку, что это морковкин хвостик, — с достоинством произнесла Энн. — Джильберт Блайт нанес мне несмываемое оскорбление.

Может быть, оскорбление все-таки постепенно и смылось бы, если бы на этом все кончилось. Но, как говорится, беда не приходит одна.

Во время большой перемены школьники любили собирать жевательную смолу в ближнем лесочке, откуда им был виден дом Эбена Уайта. Мистер Филлипс снимал у него комнату и в перерыв ходил туда обедать. Когда дети видели, что учитель вышел из дому, они бежали к школе, но так как расстояние от лесочка до школы было раза в три больше, чем от дома мистера Уайта, они часто прибегали запыхавшись, минуты на три позже учителя.

И вот на следующий день, после того как Энн наказали за вспыльчивость, мистер Филлипс в очередном порыве реформаторского вдохновения заявил, уходя обедать, что к его возвращению все ученики должны быть на своих местах. Опоздавших он строго накажет.

Однако все мальчики и многие девочки, как всегда, отправились в пихтовую рощу, исполненные самых благих намерений — набрать смолы только на одну жвачку и тут же вернуться назад. Но в роще было так хорошо, а желтые сгустки смолы так соблазнительны, что они совсем забыли про угрозу учителя, пока Джимми Гловер, забравшийся чуть ли не на верхушку старой пихты, не закричал:

— Идет!

Девочки, которые стояли внизу, бросились в школу и успели сесть на места вовремя. Но мальчикам надо было еще спуститься с деревьев, и они, конечно, опоздали. Опоздала и Энн, которая вообще не интересовалась жвачкой, а просто забрела в заросли папоротника и плела венок из лилий, тихонько напевая про себя. Она оказалась бы последней, но так как очень быстро бегала, то догнала мальчиков в дверях и вместе с ними влетела в класс в тот момент, когда мистер Филлипс уже вешал свою шляпу на гвоздь.

Реформаторский пыл учителя уже угас, и ему не хотелось наказывать добрый десяток учеников, но и бросать слова на ветер тоже как-то негоже. И он решил найти козла отпущения. Энн, запыхавшись, шлепнулась на свое место и совсем забыла про венок, который съехал на одно ухо и придавал ей совершенно ухарский вид. Что ж, она идеально подходила на эту роль.

— Энн Ширли, — сказал мистер Филлипс насмешливым тоном, — вижу, ты предпочитаешь общество мальчиков, и я решил пойти тебе навстречу. Сними с головы венок и садись за одну парту с Джильбертом Блайтом.

Мальчики сразу заухмылялись. Диана, побледнев от жалости, сорвала с головы Энн венок и сжала ей руку. Энн глядела на учителя расширенными глазами, она словно окаменела.

— Ты слышала, что я сказал, Энн? — строго вопросил мистер Филлипс.

— Да, сэр, — медленно произнесла Энн. — Но неужели вы говорите это всерьез?

— Уверяю тебя, что да, — ответил учитель тем саркастическим тоном, который ненавидели все дети в классе, а Энн в особенности. — Делай, что тебе велят.

На минуту в глазах Энн вспыхнула бунтарская искра — казалось, она сейчас откажется выполнять приказание учителя. Но потом, словно осознав, что выхода нет, она встала с гордым видом, сделала два шага через проход и села рядом с Джильбертом Блайтом, положив руки на парту и опустив на них голову. Руби Джиллис, которая мельком увидела лицо Энн, до того как она его закрыла, потом рассказывала девочкам, что она не представляла, что у человека может быть такое лицо — белое как полотно и с жуткими красными пятнами на щеках.

Энн казалось, что в ее жизни наступил настоящий крах. Мало того, что среди десятка одинаково провинившихся учитель решил наказать ее одну; мало того, что он назначил ей особенно унизительное наказание — сидеть за одной партой с мальчиком… Но чтобы этот мальчик оказался не кем иным, как ее врагом номер один Джильбертом Блайтом… Нет, этого она перенести не сможет. Не будет даже и пытаться. Все существо Энн кипело от гнева, стыда и унижения.

Сначала дети в классе таращили на нее глаза, толкали друг друга локтями и перешептывались. Но Энн не двигалась и не поднимала головы, а Джильберт решал задачу с дробями с таким видом, словно в целом свете его интересовали только дроби. В конце концов все занялись своими делами и забыли про Энн. В какой-то момент, когда на них никто не смотрел, Джильберт достал из парты розовую конфетку в виде сердечка и положил перед Энн. Девочка тут же подняла голову, взяла двумя пальцами розовое сердечко, бросила его на пол и раздавила каблуком. После этого она приняла прежнее положение, даже не удостоив Джильберта взглядом.

Когда уроки закончились, Энн подошла к своей парте, вынула из нее все книжки, мелки, ручку, чернильницу, Библию, задачник по арифметике и демонстративно сложила на своей треснутой грифельной доске.

— Зачем ты все это уносишь домой, Энн? — спросила Диана, как только они вышли из школы. Раньше она просто не осмелилась задать этот вопрос.

— Я больше не буду ходить в школу, — отрезала Энн.

Диана даже споткнулась.

— А Марилла тебе позволит?

— Ей придется позволить. У такого учителя я не хочу учиться.

— Энн, что ты говоришь?! — Диана, казалось, вот-вот заплачет. — Это нечестно. А я что буду делать? Мистер Филлипс посадит меня с этой мерзкой Герти Пайн, обязательно посадит — она ведь сидит одна. Энн, пожалуйста, не бросай школу.

— Диана, ради тебя я готова сделать все, что ты попросишь, — грустно сказала Энн. — Я вошла бы в клетку к хищным зверям — пусть бы они меня разорвали на кусочки. Но не проси меня вернуться в школу. Я не могу. Не терзай мою душу.

— Но тебе же будет ужасно скучно! — уговаривала ее Диана. — Мы же собирались всем классом строить новый шалаш у ручья. Собирались выучить новую песенку — Джейн Эндрюс ее уже разучивает; а Элис Эндрюс обещала на той неделе принести новую книжку, и мы будем читать ее по очереди вслух, сидя у ручья. Ты же обожаешь читать вслух, Энн!

Но все уговоры были напрасны. Обратно в школу, где правит мистер Филлипс, она больше не вернется. Так она и сказала Марилле, когда пришла домой.

— Не болтай глупости, — отмахнулась Марилла.

— Это не глупости, — проговорила Энн, глядя на Мариллу бесконечно печальными глазами. — Неужели ты не понимаешь, Марилла? Он меня оскорбил.

— Выдумала тоже — оскорбил! Пойдешь завтра в школу как миленькая!

— Нет, не пойду, — покачала головой Энн. — Я никогда туда больше не пойду, Марилла. Я буду учиться дома, постараюсь себя хорошо вести и помалкивать, насколько это в моих силах. Но в школу я не пойду ни за что на свете.

Марилла увидела в глазах Энн непоколебимую решимость, которую не так-то просто будет одолеть. Весьма мудро она решила пока прекратить обсуждение этого вопроса.

«Схожу вечером к Рэйчел и посоветуюсь, как быть, — подумала она. — Энн сейчас, видно, не уговорить. Она страшно расстроена, и упрямства в ней тоже хватает. Да и если верить ее словам, мистер Филлипс действительно к ней несправедлив. Но ей я этого, конечно, не скажу. Посоветуюсь с Рэйчел. Она вырастила десять детей, и все они ходили в школу, так что кому как не ей знать, как поступать в таком случае. Она, наверное, уже слышала про этот скандал».

Когда Марилла пришла к миссис Рэйчел, та, как всегда, вязала и была в прекрасном настроении.

— Ты, наверное, понимаешь, зачем я к тебе пришла, — несколько смущенно начала Марилла.

Миссис Рэйчел кивнула:

— Из-за этой истории в школе. Тилли Боултер заглянула ко мне по дороге домой и все рассказала.

— Ума не приложу, что делать с Энн, — пожаловалась Марилла. — Твердит, что больше не будет ходить в школу, — и не подступись. Я так и думала, что с ней там что-нибудь случится. Слишком уж все было хорошо. Она такая нервная девочка. Что ты посоветуешь, Рэйчел?

— Ну, если тебе нужен мой совет, Марилла, — с готовностью ответила миссис Линд, которая больше всего на свете любила давать советы, — то я бы не стала настаивать: пусть делает как хочет. Я считаю, что мистер Филлипс был не прав. Конечно, детям таких вещей не говорят. Вчера он наказал ее справедливо — нельзя же так распускаться. А сегодня — другое дело. Он должен был наказать всех опоздавших. И что это еще за наказание — сажать девочек с мальчиками? Это просто неприлично. Тилли Боултер вся кипела от негодования. Она целиком на стороне Энн, и другие ученики тоже. Они все очень хорошо относятся к Энн. Вот уж не ожидала, что она придется там ко двору.