Лидия Чарская - Том 34. Вечерние рассказы Страница 20

— Да что вы, милушка! Да Господь с вами! Переписка самая настоящая и дело вы будете иметь не со мною даже, а с конторой. Там и деньги будете получать. А меня и мою старушку не забывайте, заходите к нам, когда будет времечко, да почаще, — успокоила ее Варкунина.

— Спасибо! — чуть слышно пролепетала Женя. — Спасибо! Когда вырасту, я отплачу вам, даст Бог, за все, за все! И… и…

И, не договорив, она бросилась на шею Варкуниной и покрыла ее лицо поцелуями.

Теперь Женя имеет уже настоящую работу. Перепиской она зарабатывает много больше, чем стихами. О предыдущем своем заработке она не может вспомнить без краски стыда.

С корректоршей Варкуниной они связаны самыми тесными узами дружбы. Верочке Женя поверяет все свои радости и горести, и корректорша Варкунина не менее откровенна со своим юным другом и очень охотно, в свою очередь, рассказывает ей все несложные события своей жизни.

Только об одном умышленно умолчала корректорша Варкунина: о том, из каких средств выплачивала она гонорары юной непризнанной поэтессе.

Но Женя Снегирева догадывается и об этом. И все крепче и нежнее привязывается с каждым днем к своей взрослой подруге, к своей любимой Верочке.

Мастерская мадам Пике

К двум часам дня начинается обычный съезд у большого серого дома, между этажами которого висит черная вывеска с золотыми буквами. На вывеске крупным шрифтом значится: "Модная мастерская мадам Пике".

В модной мастерской в два часа ежедневно, кроме праздников, начинается обычная сутолока. Сама мадам Пике, очень полная, низкорослая особа, в неизменном черном шелковом платье, с подозрительно темными волосами и напудренным лицом, плавно выступает из рабочей в примерочную, широко распахивает смежную дверь с гостиной и на чистейшем французском языке приветливо обращается к собравшимся там дамам: "Пожалуйте, сударыни", — с приветливым жестом пухлой руки, унизанной перстнями.

Дамы не без волнения по очереди переступают порог примерочной.

Все они чуть-чуть побаиваются этой на вид такой любезной мадам Пике.

Но Боже сохрани начать спорить с хозяйкой модной мастерской. Мадам Пике не выносит противоречий, не выносит никакого постороннего мнения, кроме своего собственного или мнения своей старшей закройщицы. Она не терпит, чтобы ее заказчицы придумывали что-либо "от себя" для своих нарядов. Они должны вполне полагаться на ее вкус, мадам Пике, в деле выбора цвета, фасона, гарнитуры костюмов, в противном же случае мадам отказывается работать на слишком самостоятельную клиентку. А этого отказа заказчицы боятся больше всего. Гораздо больше боятся, нежели неподходящего цвета для своего костюма или не идущего им фасона, навязанного им мадам Пике. Еще бы! Модная мастерская мадам имеет такую почтенную репутацию! У нее шьют самые выдающиеся в столице, с громкими именами и видным положением, клиентки.

В два часа дня в ее примерочной, застланной дорогим ковром, с двумя огромными трюмо, одно против другого, можно встретить и титулованных барынь и барышень, и жен и дочерей консулов, и миллионерш-коммерсанток, и знаменитых актрис.

Все они покорно ждут своей очереди и с одинаково любезной улыбкой по адресу мадам переступают порог примерочной. Каждая из этих важных дам с особенной гордостью называет себя клиенткой мадам Пике.

Кому-нибудь и на кого-нибудь Пике шить не будет. Для этого существуют другие «обыкновенные» фирмы, как говорит она сама, и при этом кривит рот в презрительную улыбку. А у нее все ее клиентки "не кто-нибудь", а люди с именами, люди, известные всей России кто своим богатством, кто положением мужа или отца, а кто и собственным талантом. Попадают они с выбором в модную мастерскую мадам Пике и считают честью для себя заказывать в модной мастерской свои наряды. На мастерскую мадам Пике установлена такая же мода, как на оперу с участием Шаляпина, как на новый род спорта «скетинг-ринг», как на вычурные, эксцентричные прически.

И немудрено поэтому, что около двух часов ежедневно у подъезда серого дома, где весь бельэтаж отдается под мастерскую и прилегающую к ней квартиру мадам Пике, останавливаются самые щегольские экипажи, кареты, автомобили и сани.

Расфранченные, в дорогих мехах и нарядных шляпах, дамы и барышни при помощи выездного лакея и швейцара спешно выходят из экипажей, поднимаются по широкой, устланной ковром, лестнице и исчезают в гостеприимно раскрытой перед ними двери модной мастерской.

Там приходится ждать в гостиной, если явишься не первою, совсем как в приемной известного врача-профессора, пока плотно прикрытая дверь в примерочную не раскроется и не выпустит более раннюю клиентку, а то иногда и целый десяток таковых.

В примерочной, кроме мадам Пике, которая сама ничего не примеряет, а, сидя в удобном кресле, лишь величественно отдает приказания, где подколоть, где ушить, где срезать, где припустить, — находится еще высокая, худая, белобрысая с изжелта-бледным некрасивым лицом и маленькими, сердито бегающими глазками главная закройщица Роза Федоровна. Эти глазки одновременно следят и за заказчицей, и за примеряемым ею нарядом, и за двумя мастерицами, ползающими вокруг клиентки по полу с булавками во рту, и за девочками-ученицами, подающими булавки.

И успевает, о, как много успевает она сделать в одно и то же время! Успевает и заколоть лишний шов на лифе заказчицы, и выбранить за ошибку мастерицу, и ущипнуть самым незаметным образом зазевавшуюся девочку-ученицу, так, разумеется, чтобы заказчица не заметила этого.

Роза Федоровна — чудовище. Это злой гений мастерской мадам Пике, по мнению мастериц и девочек-учениц. Если «сама» вспыльчива и накричит под злую руку, а то и ударит девочку, не взрослую швею, конечно, своей пухлой, унизанной драгоценными кольцами рукой, то это переносится как-то легче. «Сама» справедлива и зря не обидит никого. Но зато Роза Федоровна! Эта зла, даже жестока, и, как кажется ее подчиненным, ей доставляет огромное удовольствие чинить суд и расправу над провинившимися жертвами. Мастериц, впрочем, она притеснять не смеет, и вся ее немилость по отношению к ним заключается во взимании штрафов, на которые она не скупится ни в каком случае. Но зато ей нечего стесняться с девочками-ученицами. Последние с детского возраста были отданы бедными родителями "в ученье". Все они из нищенски-нуждающихся семей. Таких учениц у мадам Пике четыре.

Рыхлая, с нездоровым желтым лицом Степа Дурнина, апатичная, болезненная девочка; живая бойкая черноглазая Танюша Морозкина, любимица Розы Федоровны, острая на язык девочка, но которой сторонятся ее сверстницы именно за это ее чрезмерное уменье угождать «Розке», как называют за глаза в мастерской старшую закройщицу; Анютка, отчаянная девочка, проделывающая невероятные вещи, в смысле шалостей и проказ, и подвергающаяся не менее невероятным наказаниям со стороны «Розки»; и, наконец, Ганя, тихая двенадцатилетняя девчурка с испуганными, как бы раз навсегда остановившимися от страха серыми глазенками и с мелкими, как бисер, веснушками на миловидном детском лице.

Была тут еще недавно пятая девочка, но она умерла три месяца тому назад и о ее смерти среди младших членов модной мастерской бродят еще и до сих пор какие-то странные, жуткие и таинственные слухи.

Третий час на исходе, но ноябрьский день короток, и уже ранние сумерки окутывают улицы Петербурга. В модной мастерской мадам Пике весело-весело светят электрические рожки и лампы. В примерочной идет обычная бесшумная суета. Между двумя высокими трюмо стоит худощавая женщина в почти законченном платье. Она высока и очень стройна, несмотря на слишком худощавую фигуру. Нельзя определить, молода она или нет, но при первом же взгляде на это усталое лицо с заметными морщинами вокруг глаз и с темными, как бы вовнутрь себя смотрящими глазами, нельзя не сказать, что она прекрасна. И не красотой прекрасна, а тем тихим светом, который сияет в ее печальных глазах и в этой задумчивой улыбке, которая чуть заметно трогает ее губы.

Это Ольга Бецкая, известная драматическая актриса, сумевшая благодаря своему крупному таланту завоевать симпатии холодной и не особенно щедрой на выражения своего восторга петербургской публики. Она два года как приехала сюда из провинции, где играла с огромным успехом, и теперь пожинала лавры в одном из видных частных предприятий столицы. Своей декадентской фигурой, своим нежным, удивительно подвижным и одухотворенным лицом, своим чарующим низким голосом, а главное своей душой кристально чистой и сердцем, отзывчивым на всякие людские нужды и запросы, Ольга Бецкая представляла собою тот пленительный, полный обаяния облик, который не может не притягивать к себе людей.

И Ольга Бецкая покоряла не только зрителей, публику, товарищей и подруг по театру, не только близких людей, но и чужих.