Анна Сьюэлл - Черный Красавчик Страница 21

Рассказ старого Макса произвел на меня сильное впечатление. Мне просто не верилось, что такого чудесного человека, как Рубен, может совсем испортить какой-то глоток вина. Я даже подумал, что Макс, по обыкновению стариков, немного сгущает краски. Вскоре, однако, я вынужден был убедиться в его правоте на собственном опыте.

Была середина апреля. Нам оставалось прожить под началом Рубена всего каких-нибудь две недели, когда в нашем поместье произошло два важных события. Во-первых, настала пора перед приездом хозяев отдать в ремонт маленькую карету для одного коня. Во-вторых, у кузена Блентайра, который был полковником и состоял на военной службе, кончился отпуск.

Оба дела решили объединить. Рубен запряг меня в маленькую карету. Сначала мы отвезли полковника к поезду. Потом Рубену следовало оставить карету у мастера и верхом на мне возвратиться в поместье.

Кузена Блентайра доставили на вокзал без каких-либо происшествий. Он погладил меня на прощание, а потом протянул Рубену деньги.

– Купишь на это подарки жене и детям, – сказал полковник. – И пожалуйста, не давай юным джентльменам слишком часто ездить на этом коне. Они еще молоды. Могут не уберечь его. Только одна леди Энн умеет с ним хорошо обращаться.

Рубен был с этим совершенно согласен, и я знал, что он обо мне превосходного мнения. Распрощавшись с полковником, кучер быстро доехал до каретного мастера. Затем он меня оседлал, и мы с ним поехали в гостиницу «Белый лев».

– Накорми его хорошенько и дай отдохнуть, – Рубен вручил мой повод конюху из гостиницы. – К четырем часам оседлаешь.

На этом он удалился перекусить в трактир. В четыре часа Рубен не вышел. И в половине пятого тоже. Только когда часы пробили пять, он нетвердой походкой подошел к конюху из гостиницы.

– Я задержался, – странным голосом принялся объяснять он. – Друзей повстречал. Выеду в шесть.

Конюх сказал ему, что одна подкова у меня на ноге совсем разболталась.

– Плевать! – грубо отвечал ему Рубен. – И вообще, не лезь в чужие дела. Сам разберусь с этим дома.

Я не поверил своим ушам. Состояние наших подков всегда волновало Рубена Смита. Увы, это был только первый сюрприз из множества. Наш кучер не появился ни в шесть, ни в семь, ни в восемь. Он покинул трактир только в девятом часу. Кликнув меня чересчур громким голосом, Рубен зачем-то обругал конюха и с трудом уселся в седло.

– Осторожнее, мистер Смит, – заботливо предостерег его хозяин гостиницы.

Рубен в ответ обругал и его.

Едва мы проехали город, он погнал меня галопом по темной дороге. Я несся вихрем, но он все равно зачем-то больно хлестал меня по бокам.

Луна еще не взошла. В темноте я не очень хорошо разбирал дорогу. Ноги мои все время попадали на острые камни. Подкова на передней ноге совсем разболталась. Вскоре я ее потерял. К несчастью, дорогу недавно засыпали свежим гравием. Гнать по такому грунту коня, у которого нет подковы, было никак нельзя. Я попытался напомнить об этом Рубену Смиту и немного замедлил ход. Но в ответ на меня обрушились удары хлыста.

Я был вынужден нестись во весь дух несмотря ни на что. Бока мои горели от непрестанных ударов. Рубен Смит осыпал меня отвратительной бранью. А я бежал все вперед и вперед. Конечно, для моего копыта бесследно такое пройти не могло. Кончилось тем, что на нем появилась трещина. В нее попали острые камни. Это было ужасно. Как только мое больное копыто касалось дороги, все тело пронзала боль. Ни одна лошадь не смогла бы такого выдержать. Я вдруг споткнулся и, как подкошенный, рухнул на оба колена. Рубен Смит перелетел через мою голову и камнем упал на дорогу.

Некоторое время спустя я сумел встать на ноги. В небе ярко светила луна. Я сразу увидел Рубена Смита. Он распростерся на несколько ярдов дальше меня. Время от времени он издавал громкие стоны. Я понял, что Рубен сильно разбился. У меня тоже страшно болели колени. Но мы, лошади, привыкаем переносить страдания молча. Я просто стоял в тишине и прислушивался. Смит вновь громко застонал. Я внимательно поглядел на него. Он стонал, но совершенно не двигался. Мне ни ему, ни себе помочь было нечем.

Я начал вслушиваться в ночную тьму. Как я надеялся уловить вдали стук колес экипажа, или топот копыт, или хоть поступь ночного прохожего. Но это была плохая дорога. Она и днем-то почти всегда пустовала. В такое же позднее время сюда могло занести кого-нибудь только чудом.

Вскоре я это понял и, оставив надежду на помощь, стал просто наслаждаться тишиной теплого весеннего вечера. Вдалеке послышалась песнь соловья и почти тут же смолкла. Я поглядел на луну. Мимо нее в вышине плыли светлые облака. Краем глаза я уловил сбоку какую-то тень. Это большая коричневая сова беззвучно вспорхнула с высокой изгороди.

Было очень спокойно и тихо. На память мне вдруг пришли такие же ночи из раннего детства. Как счастлив я был тогда на зеленом лугу у фермера Грея! Внезапно мне показалось, будто мы снова лежим на траве вместе с матушкой, а поодаль спят мои друзья-жеребята.

Глава XXVI

Печальное продолжение

Была, наверное, уже полночь, когда я услышал, что вдали скачет лошадь. Стук копыт становился то громче, то тише. Я немедленно понял, что это едет кто-то из наших. Только у нас в поместье дорога так сильно петляла. «Наверное, это нас ищут», – подумал я. Звук постепенно приближался. Мне показалось, что скачет Горчица.

Еще несколько минут прошло в ожидании. Потом я действительно увидел ее. Горчица везла фаэтон. Я громко заржал. Она мне тут же ответила. Из фаэтона раздались голоса мужчин. Горчица замедлила ход и встала прямо перед Рубеном Смитом, который по-прежнему неподвижно лежал на земле.

– Это же Рубен! – выпрыгнул из фаэтона наш конюх по имени Роберт. – Что с ним такое? – он низко склонился над Рубеном.

Из фаэтона вышел еще один конюх по имени Нед. Дотронувшись до руки Рубена, он произнес глухим голосом:

– Рука у него ледяная. Боюсь, насмерть разбился.

Мужчины вдвоем попытались поставить Рубена на ноги, но это уже не имело смысла. Я сразу увидел, что жизнь совершенно оставила его тело. Роберт и Нед тоже довольно быстро поняли это. Опустив Рубена снова на землю, они занялись мной.

– Колени как сильно разбиты! – громко сказал Роберт. – Теперь вроде ясно. Черный Ветер споткнулся и сбросил Рубена. Прямо не понимаю, как с таким отличным конем такое могло случиться? И в конюшню почему он потом не пришел?

Роберт взялся за повод. Я шагнул. Ужасная боль в копыте заставила меня вновь замереть. Тогда Роберт внимательно меня осмотрел.

– Вот оно что, Нед, – обратился он наконец к напарнику. – Копыто у него просто вдребезги. Бедняга! На его месте каждый свалился бы. Боюсь, Рубен был не в себе. Трезвый он никогда не погнал бы коня без подковы по этим камням. Заставь он даже Черного Ветра прыгать в таком положении через луну, коню бы не стало труднее, чем на этой дороге. Очень мне жаль жену Рубена. У нее прямо как будто предчувствие на лице обозначилось перед нашим отъездом. Вид у нее вообще был такой, будто бы все в порядке. Но бледность сильно ее выдавала. Да, Нед, нелегко нам с тобой придется. И тело надо доставить домой, и коня.

Обсудив положение, они решили, что Роберт проводит меня, а Нед отвезет в экипаже тело Рубена Смита. Обычно моя подруга Горчица была не очень-то терпелива во время стоянок. Но в ту ночь ей передался драматизм ситуации, и она покорно ждала, несмотря на то, что держать под уздцы ее было некому.

Когда тело злосчастного кучера перенесли в экипаж, Нед и Горчица медленно тронулись. Роберт вновь осмотрел мое треснувшее копыто. Он немного подумал, потом извлек из кармана большой носовой платок. Крепко обвязав им копыто, он медленно повел меня по обочине к дому.

Было по-прежнему очень больно. Но Роберт искренне мне сочувствовал и старался приободрить ласковыми словами. Конечно, мы двигались очень медленно. Но все-таки я шел вперед.

Наконец эта мука кончилась. Я возвратился в денник. Роберт немедленно принес мне поесть. Потом он обернул мои разбитые колени влажными тряпками, а на копыто поставил припарку из отрубей. Как известно, такие припарки прекрасны при воспалительных процессах у лошади. Боли мои несколько унялись. Я устроился кое-как на соломе и уснул в ожидании доктора.

Утром доктор нанес мне визит. Тщательно исследовав мои повреждения, он сказал:

– Надеюсь, коленный сустав не сломан. Если я не ошибся, этот конь будет и дальше прекрасно служить. А вот шрамы останутся у него на всю жизнь.

Доктор и конюхи стали меня выхаживать. Вполне допускаю, что они выбирали самые эффективные средства. Однако мне от этого было не легче. На коленях у меня наросло «дикое мясо». Его прижигали каким-то едким лекарством. Когда же раны наконец затянулись, доктор прописал жидкость еще ужасней. Она щипала ноги, и я при всей своей сдержанности извивался от боли. От этого лекарства у меня вся шерсть с колен сошла. Но, конечно, я понимал, что всё это люди делают для моего же блага.