Робин ЛаФевер - Теодосия и изумрудная скрижаль Страница 21

Честно говоря, на некоторых артефактах были наложены такие проклятия, с которыми я не могла справиться. Некоторые из них были ужасными, как, например, проклятие на одной погребальной урне, грозившее утопить в волнах Нила любого, кто на нее позарится. Или нагрудный амулет, обещавший, что богиня Анат пронзит своим копьем сердце тому, кто его наденет на себя. Но какую бы неприязнь я ни испытывала к нашему второму помощнику хранителя музея, я не хотела насылать на него проклятия такого рода. Есть же и более мягкие проклятия, а я хотела просто на время вывести Фагенбуша из игры, но не убивать его, боже сохрани!

Проходя через Зал статуй, я копалась в памяти, припоминая известные мне проклятые предметы, но здесь, в этом зале, не было ничего подходящего, к тому же статуи слишком громоздкие, чтобы иметь с ними дело. Впрочем, минуточку! Я остановилась у цоколя, приютившегося между статуей Рамсеса II и обелиском времен Нового царства.

На цоколе стоял стеклянный ящик, внутри которого лежала маска шакала. Маска бога Анубиса, если быть точной. Сделанная из дерева, покрытого темной, облупившейся за многие века смоляной краской, она выглядела, скажем прямо, жутковато. Когда-то эту маску надевали жрецы, когда мумифицировали покойников, и на нее было наложено проклятие: тот, кто наденет эту маску, не пройдя предварительно ритуал очищения и не принеся жертву Анубису, будет лаять как шакал.

Подходяще.

Остается придумать, как заставить Фагенбуша примерить эту маску.

– Что ты уставилась на эту уродливую маску? – спросил Генри. Я печально вздохнула, жалея о том, что, в отличие от Ови Бубу, не владею гипнозом, чтобы заставить Генри помолчать хотя бы пять минут.

– Думаю, что с ее помощью можно будет нейтрализовать Фагенбуша.

Хотя я успела довольно много рассказать Генри о том, что происходит вокруг нас, все это были события, вполне объяснимые с обычной, человеческой точки зрения. Но всего, что связано с проклятиями или черной магией, я пока что не касалась. Во-первых, не была уверена, что Генри мне поверит, а во-вторых, если он поверит, то мне придется все время опасаться, как бы он не повернул свои новые знания против меня, когда мы с ним в очередной раз поссоримся.

– Слушай, Генри, вот что нужно сделать. Пойди к кабинету Фагенбуша и прикинься, что шпионишь, а сам сделай так, чтобы он тебя заметил.

– А зачем нужно, чтобы он меня заметил?

О, господи, ничего сам сообразить не может!

– Потому, Генри, – очень медленно сказала я, – что нам нужно, чтобы он пришел сюда вслед за тобой и заподозрил, что мы что-то обнаружили в этой маске, и стал ее рассматривать. Затем, если повезет, нам завтра никто не будет мешать.

– Ясно. Понял, – Генри отсалютовал и двинулся в сторону холла. Теперь у меня было, по крайней мере, минуты три, чтобы продумать план. С первой частью плана все было просто. Мне достаточно сдвинуть стекло и сделать вид, будто эту маску трогали. Тогда Фагенбуш заподозрит, что кто-то – я – недавно изучал маску. Но как заставить Фагенбуша надеть ее на себя? И тут меня осенило: ему и не нужно надевать маску, достаточно будет, если он приблизит ее к лицу. Это будет похоже на то, что он надевает маску, и достаточно для того, чтобы активировать проклятие.

Я порылась в кармане своего передника и выудила из него кусочек воска. Затем нырнула рукой в стеклянный ящик и прилепила комочек воска с задней стороны маски, в уголке прорези для глаз. Поскольку Фагенбуш считает себя ученым, он должен будет внимательно рассмотреть этот комочек, прежде чем отлепить его – а вдруг при этом он повредит драгоценный артефакт! Сделав свое дело, я положила маску на место, но неровно – так, будто ее брали и неаккуратно вернули назад. Все. Теперь остается только ждать Генри.

Вскоре я услышала его быстрые шаги на лестнице.

– Идет, – прошептал Генри.

– Тсс! Уходим, – я схватила Генри за руку и повела его за собой в сторону холла. Эту часть плана нужно было очень точно рассчитать по времени. Мы проскочили мимо Египетского зала и направились к двери в папину мастерскую. Здесь я немного задержалась, ожидая, когда на верхней ступеньке лестницы появится Фагенбуш. Он должен заметить меня и заинтересоваться – чем это я тут занимаюсь? А затем, будем надеяться, он заметит неровно лежащую маску Анубиса.

Вот он! Вот его длинная темная фигура на верхней ступеньке!

– Теперь быстро, – сказала я Генри, втолкнула его в мастерскую, влетела следом за ним и с грохотом захлопнула дверь.

Мама и папа удивленно подняли головы.

– Что вы здесь делаете? – спросил папа.

Генри хотел убежать, но я придержала его и сказала:

– Мы просто хотели напомнить маме, что она на этой неделе обещала вместе с нами красить пасхальные яйца.

– И для этого нужно было врываться сюда, словно орда монгольских варваров? – сказал папа. – Иди-ка лучше взгляни на это и скажи, что ты думаешь.

Я замерла.

– Ты хочешь знать, что я думаю? – не веря своим ушам, переспросила я.

– Да, – кивнул папа, возвращаясь к своему рабочему столу. – Мы с мамой битый час ломаем голову над этими иероглифами и никак не можем прочитать их.

Я даже порозовела от удовольствия.

– Мы собирались позвать Вимса, – добавила мама, обнимая меня за плечи и ведя к столу, – но после того случая с мумиями я перестала доверять ему.

И правильно, мамочка, очень правильно!

– Буду рада помочь, если смогу, – сказала я.

Генри остался ждать меня у стены, возле большой, заваленной всякой всячиной полки.

Сгорая от любопытства, я уставилась на стол. На нем лежала калька, снятая со стен усыпальницы Тутмоса III, она развернулась по всей столешнице.

– Вот стул, встань на него, чтобы все видеть, – сказал папа. Теперь вся калька стала видна мне как на ладони. Я нахмурила брови и принялась переводить.

– «Славься, Тутмос, владыка всего Египта. Славься, Манту, бог войны, с улыбкой глядящий на нас с высоты. Славься, Апеп, Змей Хаоса, сражавшийся вместе с Манту»… Погодите минутку, – сказала я, заметив, с каким вниманием слушает меня папа. – Выходит, Манту сражался вместе со Змеем Хаоса?

– Точно так! Мы с мамой тоже очень удивились, прочитав это. Продолжай.

– «Мы призываем тебя, Манту, Вестник Хаоса, помочь нам низложить перед тобой наших врагов, чтобы ты мог обрушить на них свой хаос и разрушение».

Я ошеломленно посмотрела на папу.

– Это надо понимать так, что они предлагают своих побежденных врагов в жертву Апепу? Своего рода массовое убийство?

– Да, мы тоже пришли к такому выводу, хотя боялись, что могли что-то перевести неточно.

В эту секунду раздался раскат грома, от которого все мы подскочили на месте. Помня о том, что Генри боится грозы, я поискала брата глазами. Он стоял, с благоговейным ужасом глядя на хлопушки из слоновой кости, которые держал в руках.

– Разве сегодня обещали дождь? – папа поспешил к окну и выглянул в него. – Странно, на небе ни облачка.

Я смотрела не на окно, а на Генри, который осторожно возвращал хлопушки на полку, с которой взял их. Затем он сунул руки в карманы и не торопясь направился к дальней двери.

– Пожалуй, я лучше подожду тебя снаружи, Тео, – сказал брат.

– Хорошо, Генри, я скоро.

– Ну, так что ты думаешь по этому поводу? – спросил возвратившийся к столу папа.

– Ну, начнем с того, что это только калька, – заметила я. – Поэтому утверждать что-то наверняка сложно. Если бы взглянуть на подлинную надпись, где четко виден каждый иероглиф, то может быть…

Меня прервал донесшийся из Зала статуй короткий собачий лай. Фагенбуш нашел-таки маску.

– Собака? – удивилась мама.

– Не думаю, – ответила я.

Гав-гав-гав! Теперь лай раздавался громче, как если бы Фагенбуш приближался к мастерской.

– Ну, – весело сказала я, – если это все, чем я могла вам помочь, пойду присмотрю за Генри.

– Да, да, это все, спасибо, – папа уже снова уставился на кальку. – Генриетта, а что ты скажешь об этом странном иероглифе?

Мне тоже очень хотелось взглянуть на этот иероглиф, но сейчас важнее было скрыться отсюда до прихода Фагенбуша, поэтому я выскользнула за дальнюю дверь, выходившую на боковую лестницу. Генри ждал меня, сидя на верхней ступеньке.

– Сработало? – спросил он.

– По-моему, да.

Глава тринадцатая. Гав-гав

На следующее утро нас ждала в музее записка от Фагенбуша. Он сообщал, что болен и не может сегодня быть на работе. Вимс был вне себя, и каждую минуту поминал бездельников, которые перекладывают свою работу на других. Отлично! Теперь можно было не опасаться ни Фагенбуша, ни Вимса. Оставалось подумать над тем, как не столкнуться со Стилтоном, отделаться от Генри, и можно отправляться к Вигмеру. Чем отпугнуть Генри, я знала наверняка.

– Исследования? – заныл он, когда я сказала ему о том, чем собираюсь заняться. – Опять эти чертовы исследования? Я думал, ты с этим еще вчера закончила.

– Ну, что ты, Генри. Исследования – трудная, долгая работа, особенно если речь идет о таком древнем и почитаемом предмете, как наша табличка. Считай, что я только-только приступила к делу.