Ирина Токмакова - И настанет весёлое утро (сборник) Страница 21

– Да перестань. Трусишь ты, что ли? Сейчас не про это надо думать, а про то, где нам спрятаться, где укрыться, чтоб не нашли.

– В «Нигде и никогда», – сказал незнакомый суховатый голос из травы.

Ивушкин и Луша поглядели друг на друга.

– Что ты сказал, Ивушкин?

– Я – ничего. Это кто-то, неизвестно кто.

– Известно. Это я сказал. И повторяю: в «Нигде и никогда» укрыться очень удобно.

Листики травы шевельнулись у самых Лушиных копыт. Из травы выпутался ёж. Вроде бы ёж как ёж, может немного больше обычного ежа. Но разговаривал, несомненно, он. Больше было некому.

Ивушкину показалось, что ёж даже вежливо поклонился.

– Вихроний, – представился он.

– Ежи разве умеют говорить?! – не очень-то деликатно воскликнул Ивушкин.

– Ах, люди, люди!.. – вздохнул ёж Вихроний. – Как они сопротивляются всему естественному и стараются втиснуть всё в свои представления!

Он говорил так мудрёно, что Ивушкину пришлось переспросить.

– Да ведь ты только что говорил с лошадью! – сказал Вихроний уже по-другому, обыкновенно. – Ну, раз ты знаешь, что лошадь говорит, почему бы не говорить и ежу?

– В самом деле, Ивушкин, – заметила Луша.

Ивушкин растерялся.

– Да ты… да вы… не обижайся, – нескладно пробормотал он.

– Говори мне «ты» – так проще, – смягчился ёж.

Луша оправилась от этой неожиданности раньше Ивушкина и начала беседовать с Вихронием, как со старым знакомым.

– Его зовут Ивушкин, – сказала она. – А меня – Луша.

– Это мне известно: ваше совместное пребывание здесь мной постоянно фиксировалось.

– Ты что, заговариваешься, что ли? – спросила Луша сердито.

– Вовсе нет, – ответил ёж. – Ну, попросту я видел вас всякий раз, как вы приходили сюда играть или собирать сыроежки.

– Мы тут играли одни, – заметил Ивушкин. – Валька – в Артеке.

– Совершенно верно. Однако визуально…

– Или говори понятно, или умолкни! – оборвала его Луша.

– Ну, лошадь, с тобой не забалуешь! – засмеялся ёж как-то совсем по-человечески.

– Объясни, – потребовала Луша.

– Это я и пытаюсь сделать. И если вы оба постоите спокойно и послушаете, вам всё станет ясно, потому что лица у вас довольно смышлёные и вселяют надежду, что вы не совсем уж тупицы.

На такие речи ежа Ивушкин только вдохнул побольше воздуха и проглотил его, а Луша фыркнула.

– Это страна «Нигде и никогда», – продолжал ёж.

Ивушкин и Луша стали с удивлением оглядываться.

– Нет, вы не вертите головами. Так её решительно нельзя разглядеть.

– А как же тогда? – спросил Ивушкин.

– Сейчас всё растолкую. Только сначала я должен удостовериться, правильно ли я вас понял. Правда, что у вас возникла надобность укрыться, так сказать, найти укромное прибежище, чтоб вас и не видно, и не слышно было и всё прочее в этом же роде?

– Правда, – мрачно подтвердил Ивушкин. Луша молча кивнула.

– С вами случилась беда?

– Случилась, – сказал Ивушкин.

– Тогда всё правильно, – удовлетворённо заметил ёж, точно они сообщили ему про себя вовсе не грустное, а радостное известие. – В «Нигде и никогда» вы попадёте в невидимое пространство. Оно из вашего леса не видно. Вас оттуда никто не заметит и не найдёт.

– И надолго мы туда попадём? – опасливо спросила Луша.

– На этот вопрос ответить нельзя. Потому что там времени нет. Там неизвестно – долго или недолго: нельзя определить. Потому страна и называется «Нигде и никогда».

Ивушкину стало не по себе. Как же так – уйти куда-то и сделаться невидимым, вроде быть и вроде бы даже и нет! А как же мама с папой, и Валька, и вообще всё остальное?

Рыжая белка перепрыгнула с ветки на ветку. Зяблик снова пропел свою короткую песенку. Несколько раз по сухой берёзе стукнул дятел. С дальних лугов залетел в лес запах сена. Осинка начала перебирать листиками. Снова шлёпнулась на землю шишка.

Как же быть: соглашаться или не соглашаться?

– А почему же ты, – спросила дотошная Луша, – если нас так часто видел, ни разу к нам не вышел и с нами не поговорил?

Она всё-таки сомневалась в том, что ёж сообщал им правду. Может, это он просто так?

– Ясно почему, – ответил Вихроний не задумываясь. – Вы были весёлые и счастливые. Вам не надо было укрываться и прятаться. Я не был вам нужен. А теперь – нужен. Вот я и пришёл. Сейчас я произнесу необходимые слова. Перед вами появятся двери. Вы не зевайте. Как только створки распахнутся, сразу же идите за мной.

Луша хотела ещё о чем-то спросить, но Вихроний остановил её:

– Пока помолчите. – Он нахмурился, сосредоточился и проговорил:

Совершись, чудо,Совершись!Из ниоткуда,Дверь, появись!В зелёном пригоркеСкрипнули створки,У ветра за спиной,Передо мной.

И в самом деле, маленький зелёный пригорочек вдруг стал расти, расти, и в нём обозначились двери, и обе их половинки распахнулись настежь, и все двинулись в таком порядке: сначала ёж Вихроний, следом Луша и, наконец, Ивушкин.

Как только они вошли, двери за ними захлопнулись и исчезли, пригорок снова уменьшился до своих обычных размеров. На поляне в Синем лесу не осталось ни души. Только шевельнулся колокольчик. Только пролетела белая бабочка-капустница. Где-то далеко-далеко пропищал чей-то транзистор. Было ровно двенадцать часов. На поляне воцарилась непривычная, очень неподвижная тишина.

Но вы не пугайтесь. Ничего плохого не случилось.

Потому что дальше было так.

Как только они прошли через двери, обе створки за ними закрылись и двери растаяли.

– Добро пожаловать в «Нигде и никогда»! – торжественно приветствовал их Вихроний. – Теперь вы как следует спрятаны. – И он улыбнулся им приветливо и повёл своим острым кожаным носиком.

Вихроний очень понравился Ивушкину. Ему казалось, что Вихроний хоть и покрытый колючками ёж, а совсем-совсем добрый, и умный, и надёжный какой-то.

Это и на самом деле было так.

Ивушкин и Луша стали оглядываться вокруг. Что это за страна «Нигде и никогда»? Куда они попали?

Кругом было зелено от листьев, пёстро от цветов; сразу стало ясно, что страна эта – лесная. Вокруг росли высоченные деревья с толстыми красноватыми стволами, под деревьями была густая трава, тоже необычайно высокая, мягкая, ласковая. В ней что-то шелестело, шептало, непрерывно двигалось. Небо было бледно-голубое, каким оно бывало у них в Высокове на рассвете. По небу иногда пробегали небольшие чистенькие облачка. Странность была в том, что на небе одновременно находились солнце, и луна, и звёзды. Как же это так?

Вихроний заметил их удивление.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – У нас и солнце, и луна – всё вместе. Время тут не идёт. Нет ни дня, ни ночи. А всё сразу. Нет минут. Нет секунд. Нет часов, будильников, ходиков…

Не успел Вихроний это проговорить, как послышалось совершенно отчётливое тиканье: тик-так, тик-так, тик-так!

– Что такое?! – воскликнули Луша и Ивушкин в один голос. – Часы тикают!

Вихроний рассмеялся.

– Вы принесли тиканье с собой, как, бывает, кто-нибудь приносит с собой запах сеновала, или парикмахерской, или кухни, откуда он только что пришёл. Вы явились оттуда, где идёт время, где есть минуты и секунды. Где есть часы. Тиканье слышится от вас.

– Как странно!

Ивушкину стало неуютно. Вихроний заметил это и поспешил его успокоить:

– Да ничего страшного! Просто по этому тиканью все будут узнавать, что вы нездешние, только и всего!

– Вихроний, – сказала Луша, которую рассудительность и здравый смысл не покидали даже в этих необычных обстоятельствах, – Вихроний, теперь не худо бы обсудить, что нам делать. Не топтаться же здесь до самой ночи…

Луша вдруг умолкла, сообразив, что никакой ночи вовсе и не будет.

– Давайте рассуждать, – сказал Вихроний.

– Давай, – охотно согласилась Луша.

– Ваша беда в чём заключается?

– Ты же знаешь: меня хотят увезти в город без Луши, – пробурчал Ивушкин.

– А ты, соответственно, не хочешь.

– Да как же я захочу?! – крикнул Ивушкин, и голос у него сорвался. – Друзей не бросают!

– Подожди. Не кричи. Я понял. Значит, пока вы здесь, тебя увезти не могут. Тебя всё равно что и нету. Увезти того, кого нету, нельзя. Ты согласен? Значит, пока всё в порядке. Так?

– Ну, – буркнул Ивушкин.

– А дальше? – поинтересовалась Луша.

– А вот как быть дальше, надо спросить сестру Летницу.

– Чью сестру? – не понял Ивушкин.

– Она, видишь ли, всем сестра. Она обо всех заботится. Обо всех печалится. Всех любит. И всех понимает.

– Вот как! – удивилась Луша.

– Она мудрая и может дать самый мудрый на свете совет.

– Всё это хорошо и ладно, – сказала Луша. – Только где она, как нам её увидать?

– Пойдём к ней скорее! – заторопился Ивушкин. – Спросим, что надо сделать, чтобы Лушу тоже взяли в город! Вихроний, ну пойдём, пожалуйста!