Феликс Зальтен - Бемби Страница 22

— Я ничем не могу помочь тебе, — говорил сверху старый вождь, — но ты должен — слышишь меня, Бемби? — должен взобраться сюда.

И мучительным, неистовым усилием Бемби одолел кручу.

Он чувствовал, как стремительно истаивает в нем сила, тяжелый жар боли подкатил к самому сердцу.

— Твоя рана опять кровоточит, хотя и не так сильно, — сказал старый вождь. — Я этого ждал. Но сейчас это не причинит нам вреда…

Медленно, шаг за шагом, продвигались они сквозь высокий, чуть не до неба, кустарник. Почва была твердой и гладкой. Ноги разъезжались, идти становилось все труднее. Бемби снова захотелось лечь на землю, закрыть глаза и ни о чем не думать. У него начиналась лихорадка, голова раскалывалась, темная пелена застилала зрение. И ничего не осталось в нем, кроме желания отдыха и покоя, да еще равнодушного удивления перед тем, как внезапно, в один миг, изменилась его жизнь. Неужели был он когда-то здоровым и добрым?.. Да, был… еще сегодня утром… совсем недавно… Но казалось, что это счастье было пережито в какие-то неправдоподобно далекие времена…

И все же он шел. Позади остался дубняк, молодой ольшаник, и вот громадный, потрескавшийся ствол бука в густотища боярышника преградил им путь.

— Мы пришли… — как сквозь сон, где-то в стороне от себя, услышал Бемби голос старого вождя.

Слепой от боли и усталости, он двинулся на голос и вдруг провалился в какую-то яму.

— Вот так! — спокойно сказал старый вождь. — Теперь продвинься немного вперед и ложись.

Яма, в которую упал Бемби, уходила под ствол бука, там она углублялась и расширялась наподобие пещеры. Боярышник и дрок сомкнулись над ее входом, укрыв Бемби от всего света.

— Здесь ты будешь в безопасности, — донесся сверху голос старого вождя.

Шли дни.

Бемби лежал в теплом лоне земли, над головой — гнилая кора поверженного дерева. Он прислушивался к своей боли, которая вначале все росла и ширилась в его теле, затем словно сжалась, стянулась в малый очажок, все еще оставаясь острой, и вдруг начала быстро, день ото дня, слабеть, утихать.

Изредка Бемби выбирался наружу. Вначале он мог только стоять на своих ослабевших ногах, но вскоре отважился сделать два-три шатких, неверных шага. Теперь он мог добывать себе пищу.

Бемби выбирал такие травы, на которые никогда бы не польстился прежде, даже в зимнюю бескормицу. Но сейчас они манили, притягивали его своим ароматом редкой, влекущей остроты. То, чем он прежде брезговал, что выплевывал, случайно прихватив вместе с хорошей, сладкой травой, казалось теперь удивительно вкусным, пряным яством. Некоторые стебли и травы и сейчас были противны ему по вкусу, но он заставлял себя есть их, чувствуя их целебную силу. И раны его быстро затягивались.

Бемби был почти здоров, но все еще не покидал яму. Лишь ночью выходил он немного размяться, а день проводил в своей надежной земляной постели.

Только сейчас, когда боль отпустила его, Бемби впервые осознал, как бы наново пережил все, что произошло с ним, и великий ужас потряс его душу.

Он выздоровел телом, но еще долго не мог вернуть себе свою прежнюю, несмятенную душу и потому не решался выйти в большой мир, зажить прежней вольной жизнью.

Дни, недели лежал он в яме под стволом поверженного бука, испытывая то страх, то стыд, то удивление, то глубокую благодарность к своему спасителю, и был порой то безнадежно грустен, то почти счастлив.

Вначале старый вождь не покидал Бемби ни днем ни ночью. Потом он стал ненадолго отлучаться, считая, что Бемби полезно одинокое раздумье. Но и тогда он держался поблизости от пещеры.

Однажды вечером разразился ливень с громом и молниями. А небо, озаренное лучами заходящего солнца, оставалось прозрачным, чистым, голубым.

На верхушках деревьев вовсю заливались черные дрозды, били зяблики. В кустах свистели синицы, в траве, у подножий деревьев, фазаны рвали глотку металлическими короткими воплями, дятел звеняще подхохатывал, и задушевно ворковали голуби в своем неизменном любовном согласии.

Бемби покинул пещеру. Жизнь была прекрасна. Неподалеку, словно поджидая его, стоял старый вождь, и они тихо пошли рядом.

В одну из ночей, напоенную шорохом осенних листьев, на верхушке ясеня пронзительно закричал сыч. Затем он немного выждал и закричал снова.

Но Бемби давно заметил его сквозь поредевший убор ветвей и остался спокоен. Сыч слетел вниз и закричал еще пронзительней. И снова подождал. Но Бемби и на этот раз не оценил его стараний. Больше сыч не мог выдержать.

— Вы не испугались? — спросил он недовольно.

— Нет, почему же, — мягко ответил Бемби, — немножко испугался.

— Так, так, — огорченно проворчал сыч. — Всего лишь немножко? А раньше вы ужасно пугались. Было поистине наслаждением смотреть, как вы пугались. Отчего же все-таки вы сегодня так мало испугались?.. — И он сердито передразнил: «Немножко»! "Немножко"!..

Сыч состарился и стал еще тщеславнее, чем прежде. Бемби хотелось ответить: "Я и прежде никогда не пугался, просто я лгал, чтобы доставить вам удовольствие". Но он сохранил это признание про себя. Ему было жалко доброго старого сыча, который сидел на своей ветке такой сердитый и огорченный.

— Видите ли, — снова солгал Бемби, — это случилось, наверно, потому, что в ту минуту я как раз думал о вас.

— Что? — Сыч немного приободрился. — Что? Вы думали обо мне?

— Да, — ответил Бемби. — Как раз когда вы закричали.

Иначе я, без сомнения, испугался бы так же сильно, как и всегда.

— В самом деле? — проворковал сыч.

Бемби готов был подтвердить все, что угодно, ведь ему не было от этого никакого вреда: пусть порадуется старина сыч.

— В самом деле! — сказал он убежденно. — У меня всякий раз подгибаются ноги, когда я слышу ваш ни с чем не сравнимый голос.

Сыч раздул перья и превратился в мягкий коричнево-серый пушистый шарик. Он был счастлив.

— Это очень мило, что вы думали обо мне… очень мило… — проворковал он нежно. — Давненько мы с вами не виделись.

— Очень давно, — сказал Бемби.

— Вы больше не ходите старыми дорогами? — поинтересовался сыч.

— Нет, — медленно ответил Бемби, — старыми дорогами я больше не хожу.

— Я тоже теперь шире охватываю мир, — величественно сказал сыч, умолчав о том, что его просто-напросто согнал со старого места бесцеремонный юнец. Нельзя же все время оставаться на одном месте, — добавил он и стал ждать ответа.

Но Бемби уже ушел. Он научился удивительному искусству старого вождя исчезать внезапно и бесшумно.

— Это бессовестно! — вознегодовал сыч.

Он встряхнулся, погрузил клюв в грудные перышки и принялся философствовать сам с собой:

— Верь после этого дружбе знатных господ!.. Даже когда они так любезны… в один прекрасный день они теряют всякую совесть, и тогда ты чувствуешь себя столь же глупо, как вот я сейчас…

Внезапно он камнем упал вниз. Он высмотрел мышь, и вот она уже попискивает у него в когтях. Вымещая свою злобу, сыч безжалостно разорвал ее и, хоть не был голоден, быстро, жадно поклевал маленькие кусочки. Затем он полетел прочь.

"Какое мне, в конце концов, дело до Бемби? — думал он. — Какое мне дело до всей этой достойной компании? Они нисколько мне не нужны!"

И он принялся кричать, беспрерывно и так пронзительно, что спавшая на дереве чета витютней в испуге проснулась и взлетела, громко треща крыльями.

Много дней кряду свирепствовал холодный осенний ветер. Он начисто ободрал деревья, не оставив ни одного листочка на черных влажных ветвях. Лес стоял сквозной и прозрачный.

На утреннем знойком рассвете Бемби направлялся к оврагу, где отдыхал обычно вместе со старым вождем на ворохе опавшей листвы. Кто-то окликнул его тоненьким голоском. Бемби остановился. Словно молния, мелькнула в головокружительном прыжке с верхушки дерева белочка и вмиг оказалась на земле.

— Так это действительно вы? — проговорила она с благоговейным изумлением. — Я узнала вас, едва вы показались, но я не могла поверить, что это вы.

— Как вы сюда попали? — спросил Бемби.

Маленькая задорная мордочка, только что глядевшая на него так весело, стала печальной.

— Нет больше нашего дуба!.. — запричитала белочка. — Нашего прекрасного старого дуба… О, это было ужасно! Он опрокинул наше дорогое дерево.

Бемби понурил голову. Ему от души было жаль чудесный старый дуб.

— Это произошло так неожиданно, — рассказывала белочка. — Правда, все мы, жившие на дубе, успели удрать и смотрели издалека, как Он перекусил наш дуб гигантским сверкающим зубом. Дерево страшно кричало из своей открытой раны, и зуб кричал, просто невыносимо было слушать. А затем бедное прекрасное дерево рухнуло на поляну. Все мы так плакали!..

Бемби молчал.

— Да, — вздохнула белочка, — для Него нет невозможного. Он всемогущ.