Любовь Воронкова - Личное счастье Страница 24

– Дырка в земле! – закричала Изюмка. – Смотрите, дырка в земле!

– Это кто-нибудь проткнул палкой, – сказала Лена.

– Нет, кто-то рыл землю. Видишь, земля?

– Нет, это палкой.

– А кто же тогда насыпал землю?

– Кто-то проткнул дырку палкой.

– Нет, не палкой, не палкой!

– Нет, палкой, палкой!

Пришлось позвать Полину Аркадьевну.

– Эту норку вырыл крот, – сказала она.

– Какой крот?

– Тот самый, который ходил в бархатной шубке и хотел жениться на Дюймовочке.

У Изюмки загорелись глаза. Тот самый? Значит, кроты и правда на свете бывают?

– А где он? В норке?

– В норке. Спит, наверное.

– А если вылезет, я его увижу?

– Он при людях не вылезет, побоится.

– А если я буду тихо-тихо, будто меня нет?

– Ну тогда, может, и вылезет. Только ведь надо сидеть очень долго, а нас уже обедать зовут!

Изюмка опустилась на колени возле норки и не отрываясь глядела в нее. Ей так хотелось увидеть этого крота, который ходит в бархатной шубке! Полине Аркадьевне пришлось взять Изюмку за руку и увести домой.

Дорогой Изюмка спросила:

– А значит, Дюймовочка тоже здесь живет?

Полина Аркадьевна махнула рукой:

– Да нет же, она улетела в дальние страны. К эльфам.

– А эльфы во всех цветах живут?

– Должно быть. А где же им еще жить? – И, тут же забыв об этом мимолетном разговоре, Полина Аркадьевна закричала: – Дети, живей мыть руки! Обед уже готов – мыть руки и за стол!

После отдыха няня Наташа, вздремнувшая в холодке цветущей липы, тихонько позевывая, вошла в столовую. Наступал славный послеполуденный час, когда солнце глядит уже смягченно и ласково и тени на траве становятся гуще и бархатистее, а запах цветов слышнее. Это был час вечернего чая.

Няня Наташа взяла поднос с горкой розовых булочек, чтобы разложить их по столам. Окинув глазами столовую, она остановилась: что-то было не так, чего-то не хватало. Няня Наташа поморгала светлыми ресницами, словно сгоняя остатки дремы. Что такое?

У окна на тумбочке еще с воскресенья стоял букет темно-красных роз. Эти розы, огромные, полыхающие в лучах солнца бархатным кармином, с густо-зелеными листьями, украшали всю столовую.

Сейчас вместо роз торчали одни зеленые стебли и листья, а бархатистые, уже чуть привядшие лепестки красным венком лежали вокруг синей фаянсовой вазы. Случилось что-то непонятное – розы вдруг все сразу осыпались.

Вошли ребятишки, и столовая наполнилась щебетом, будто влетела целая стая воробьев. Они разбежались по своим местам, уселись на свои маленькие стулья. Чайные ложки зазвенели о края кружек, тонко запахло свежезаваренным чаем…

– Полина Аркадьевна, – у няни Наташи было недоумевающее лицо, – смотрите, розы-то… Ветром, что ли?

Полина Аркадьевна подошла к букету:

– Нет, не ветром. Кто-то оборвал.

Она стояла и пожимала плечами. Ну кому понадобилось погубить такой букет?

– Это я оборвала, – угрюмо сказала Изюмка.

Полина Аркадьевна не слышала, как она подошла.

– Ты?

– Я оборвала.

У Полины Аркадьевны широко раскрылись глаза от недоумения.

– Но зачем же ты это сделала, Катюша? – Она наклонилась к девочке, и сейчас же из ее волос упали сразу две шпильки. – Зачем же? Что за фантазия пришла тебе в голову? А?

– А эльфов там не было, – так же угрюмо ответила Изюмка, – а почему?

Она требовательно посмотрела на Полину Аркадьевну. Полина Аркадьевна отвернулась. Ей хотелось рассмеяться, ей хотелось просто залиться смехом, но можно ли вести себя так легкомысленно, когда на нее смотрят такие серьезные, такие огорченные глаза!

– Их не было?.. – Полина Аркадьевна озабоченно сдвинула свои тонкие коричневые брови. – Почему же их не было?

Она медлила. Она не знала, как быть. Сказать, что эльфов вообще нет на свете?.. Нужно ли это? Разве так долго длятся годы раннего детства, когда человека окружает сказка, когда сказка встречается ему на каждом шагу и ежедневно вмешивается в его жизнь?.. Надо ли торопиться с разоблачениями?

– А знаешь, Изюмка, почему? Это, наверное, потому, что розы были срезанные, без корней. Ведь Дюймовочка выросла в цветке, у которого были корни!

– Да. – У Изюмки сразу посветлели глаза. – Женщина посадила цветок в землю, и у него были корни!

– Ну вот видишь, ты просто ошиблась! А теперь – оставим это. Беги в сад, к ребятам, – сказала Полина Аркадьевна и принялась собирать в кучку нежные темно-красные лепестки.

Не прошло и часа, как случился новый скандал. Ребятишки с криком прибежали к Полине Аркадьевне:

– Катя-Изюмка цветы на клумбе рвет!

– Она их все обрывает!

– И даже с корнями выдергивает!

Полина Аркадьевна всплеснула руками и бросилась в сад. Там няня Наташа отчитывала Изюмку.

– Ты что ж это делаешь, а? Что это с тобой сегодня? Ну прямо сладу с ней нет! – Круглые голубые глаза няни Наташи беспомощно смотрели на Полину Аркадьевну. – Всю клумбу испортила! Что с ней такое, а?

– Я знаю, я знаю что, – торопливо сказала Полина Аркадьевна, – я сама поговорю…

Изюмка стояла около клумбы. Руки у нее были испачканы землей. Несколько кустиков белого левкоя валялось на траве. На клумбе среди оставшихся левкоев торчали пустые стебли махрового мака. Красные маковые лепестки, развеянные ветром, словно угольки, пылали на зеленом газоне.

Изюмка, надувшись, стояла и глядела на оборванные цветы. Полина Аркадьевна положила руку на ее склоненную голову, на ее теплые кудряшки.

– Изюмка, ты их опять ищешь?

– А их нету, – со слезами в голосе ответила Изюмка. – Цветы с корнями. Я посмотрела – они все с корнями. А никаких эльфов нету!

Полина Аркадьевна задумалась. Что же делать теперь? Как быть дальше?

Да. Действительность скоро вытеснит сказку, все это придет само собой. И человек, доросший до первого класса, скажет:

«А когда я был маленький, я думал, что по облакам можно ходить».

Или:

«А когда я был маленький, я думал, что деревья разговаривают».

Так же, смеясь, расскажет и Изюмка о том, что она «когда была маленькой, искала в цветах эльфов»…

Да, но как сейчас сказать Изюмке, что эльфов не бывает, когда час тому назад Полина Аркадьевна сама подсказала, где их надо искать?

– Вот что, Изюмка, – сказала Полина Аркадьевна: – мы с тобой совсем забыли, что эльфов нельзя увидеть днем. Ведь они же только ночью вылезают из цветов и летают туда и сюда, как бабочки!

– Да, правда! – помолчав, закричала Изюмка. – Да! Они же летали ночью! Светлячок им светил своим фонариком!

– Ну вот и все, – успокоенно сказала Полина Аркадьевна, – вот и пусть они летают ночью. А цветы из клумбы выдергивать не надо, все равно ты эльфов в них не увидишь. Ты понимаешь?

– Я понимаю.

И побежала на луговинку.

Ну вот и обошлось. Сказка осталась неприкосновенной, а девочка больше не будет портить цветов. А потом она постепенно забудет об этих наделавших столько хлопот эльфах.

Ребятишки водили хоровод и разноголосо пели: «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!»

Изюмка, занятая своей мыслью, взбежала на зеленый бугорок, вздымавшийся около самой лесной опушки. Оттуда было хорошо видно заходящее, подернутое нежной дымкой солнце. Облитая красным закатным сиянием, Изюмка помахала ему рукой:

– Садись, солнышко! Садись скорее, нам спать пора!

И, вернувшись к няне Наташе, сказала, зевая:

– Уже вечер, няня Наташа! Я уже спать хочу.

– Еще солнце не село, – ответила няня.

И Лена тотчас добавила:

– Изюмка – сплюшка.

Но вот и вечер наступил, и ночь пришла со звездами и луной. На широкой веранде тишина и сонное дыхание детей. Белые кроватки как теплые гнездышки. В дальнем уголке горит лампочка под зеленым абажуром. Около нее сидит няня Наташа с кружевным вязанием в руках, она сегодня дежурная. Зеленый отсвет абажура лежит на ее склоненной голове, на светлых бровях, на белоснежной косынке, на складках белой занавески окна…

Няню Наташу одолевает дремота, петля соскакивает с крючка, путается рисунок узора. А вот и совсем ее руки перестали шевелиться и вместе с вязанием упали на колени. Няня откинула голову – и тотчас появилось стадо овец, которые, словно кудлатые облачка, шли мимо нее. Овцы шли и шли, а няня Наташа подгоняла их зеленой хворостиной и все боялась, как бы они не забрели в болото. А болото уже мерещилось впереди, пустое, ядовито-зеленое, заросшее острыми травами…

Звякнул упавший на пол крючок. Няня вздрогнула, протерла глаза. И, чтобы разогнать неодолимую дрему, встала и, неслышно ступая, пошла вдоль белых кроваток. Дети спали, разрумянившиеся, с приоткрытыми ртами, подложив под щеку маленькую пухлую руку или разбросав сверх одеяла и руки и ноги. Няня тихо поправила сбившиеся подушки, укрыла тех, кто раскрылся. Подойдя к Изюмке, няня неожиданно встретила взгляд ее темных глаз.

– Ты почему не спишь? – шепотом спросила няня. – Все спят. Ночь на дворе.