Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб Страница 24

Верка вынесла куда-то самый лучший пузырек и мигом вернулась.

— Роза твое письмо прочитала… Очень ей понравилось, как сочинено… Я тогда нарочно сказала насчет собаки… Говорит: сразу видно, что толковый мальчишка писал… Я тебе после расскажу все подробно… Ты только одну меня слушайся, больше никого не слушайся!.. Если будешь меня слушаться, я и папе скажу, чтоб тебя никуда не отсылал!.. Он меня послушается… И мама послушается… Мишань, а вот эти тебе тоже не нужны, а то я возьму себе?

Мишаня слабо махнул пальцем, показывая, что ему больше ничего на свете не нужно, кроме покоя, пускай все пропадает, и пузырьки тоже.

— И абажур я себе беру, потому что Роза говорила недавно: самое, говорит, противное у мальчишки, когда он жадный, никому ничего не дает, хуже Аккуратиста. Да я, пожалуй, и самовар возьму, будем с Розой чай пить. Зачем он тебе? Мальчишкам не полагаются самовары.

Жалко было Мишане самовара, но он спросил только:

— Почему же не полагаются?

— Да так уж! Спроси хоть у кого… Мальчишки все должны девочкам уступать, на то они и мальчишки. Роза не любит, когда мальчишка упрямый, как осел. Говорит: вот, говорит, Мишаня совсем другое дело… Я, говорит, таких хороших мальчишек сроду не видала.

Мишаня слегка оживился:

— А откуда про меня она знает?

— Откуда? Да я ей все говорю! Я говорю: Мишаня — это не брат, а прямо… лев! Он все на свете отдаст. Вот, например, захочу я взять этот карандашик, я даже спрашивать не стану, кладу в карман, потому что знаю, Мишаня и слова не скажет, не такой он мальчишка. Бывает иногда злой, а вообще добрей его на всем свете нет.

— А она? — не удержался от довольной ухмылки Мишаня.

— Она слушает. А я, говорит, и не знала, вон он какой… Может, ты что думаешь? Так ты не думай… Из твоих вещичек я кое-что Розе подарю: она любит… Для Розы ведь не жалко тебе?..

— Бери хоть все! — гордо заявил Мишаня.

— Все? Ой, спасибо! Я возьму… Мне нужно…

Она приволокла грибную корзинку и начала складывать туда все, что Мишаня ей отдал и даже что вовсе не отдавал.

Словом, из всего богатства оставила Мишане только крысоловку…

Конечно, не понравилось это Мишане, да и кому понравится, но что поделаешь, если Роза о нем вон какого хорошего мнения…

Вскоре и мать смягчилась, почувствовала, что несправедливо обошлись с Мишаней, и, выйдя на крыльцо, постучала ногой по ступенькам:

— Эй, отшельни-ик! Преподобный Лука!.. Вылазь, промнись малость, а то паутиной обрастешь!..

Но Мишаня вылезать проминаться не захотел. То есть сначала он захотел и даже начал уже вылезать, но потом раздумал, тем более что к нему сами пришли в гости Гусь и Братец Кролик.

Хитрый Братец Кролик сразу прошмыгнул в дырку, служащую дверью, а Гусь остановился, чтобы побеседовать с Мишаниной матерью, которая поначалу встретила их без радости:

— Ну, что скажете, молодцы? Опять явились нашего Мишаню на хулиганства сманывать?

Гусь через то и звался Гусем, что все ему было как с гуся вода:

— Что вы, теть Марусь! Да ваш Мишаня ни в чем не виноват! Я лично за него ручаюсь!..

— Как же ты ручаешься, когда ты сам у них первый атаман?

— Атаман — верно! — самодовольно подтвердил Гусь. — Но только он не виноват, а я и подавно не виноват, потому что находился в стороне!..

— Значит, виноватых нету? А кто виноват?

— Да Тараканыч, кто же еще! Привязался к нам!.. Он знаете какой? Отец говорит, он сумасшедший!.. У него даже на всех курей характеристики заведены: сам видал, когда мы у них с отцом печку клали!..

— Это какие же такие характеристики? — заинтересовалась мать.

— Обыкновенные, называются «личное дело». Синяя такая тетрадка, а на ней написано: «Курица Рыжуха», «Курица Колхозница»… И все про них проставлено: у кого куплена, когда снеслась, сколько чего съела… «Поросенок Лохмач»: по скольку ест в день, сколько весу прибавляет, как себя чувствует… Ну, а как эту курицу в суп, то пишет сверху: «В архив» — и прячет в шифонерку, цельная шифонерка у него этих характеристик, сам видел.

Мать засмеялась и ушла в дом, а довольный Гусь пролез под крыльцо, сразу стукнувшись обо что-то головой.

Мишанино жилище оказалось для него тесно, некуда было поместить длинные ноги, но Гусь неудобства привык переносить равнодушно. Вдобавок его одолевали новые заботы.

— Вот ты сидишь тут, — укоризненно сказал он Мишане, — а у нас измена завелась: двое в пост этот самый перебежали — Музыкант и Комар.

— Я сам их видел, — подтвердил Братец Кролик. — Идут себе!..

Оказывается, Музыкант прослышал, что там хотят ставить новую пьеску «Зайка-зазнайка», которая будет длинная, артистов потребуется много, в том числе умеющих петь или играть на чем-нибудь, и уже набрались другие музыканты — с других улиц.

— Говорит: «Там разбираются, — рассказывал Братец Кролик. — А у вас Лаптяня мой инструмент ржавленым обозвал, поглядим, какой он ржавленый… Там инструментом свиней гонять не будут…» Обиделся тогда, значит!..

— Я играл на его дудке лично сколько раз, — сказал Гусь. — Только свиней гонять она и годная… Потому нет в ней того звуку.

— А у Комара, — продолжал Братец Кролик, — опять ежик нашелся. Сам по себе в саду жил. Он с этим ежиком пошел поступать в пост, но только там вышло наоборот: его взяли, а ежика не взяли! Что теперь будет ежик — неизвестно, а Комар там доски какие-то стругает…

— Комар пускай идет, куда хочет, — сказал Гусь. — От него никакого толку не было, что с ежиком, что без ежика, только без музыканта своего нам нельзя оставаться… Должен быть свой трубач. Хоть, он и горевый, только на похоронах ему играть, а все ж таки чего-нибудь продудит…

— А знаешь, кто их подговорил? — ехидно опросил Братец Кролик. — Твой друг Глеб! Сами говорят: мы у Глеба спрашивали, он нам посоветовал!..

— Бестолковый этот Глеб, — покачал головой Гусь. — Везде он лезет, все ему надо… Озверел у себя в тайге!.. И так у нас мало народу остается, а то б я ему показал, как не в свое дело лезть…

— Он тут никаких порядков не знает, — вступился за друга Мишаня.

— Об чем и толк! — согласился Гусь. — Не может нести ответственность. Но уж Музыканта я поймаю и…

Гусь показал свой любимый жест.

— А брата его позабыл? — спросил Братец Кролик. — Он тебя самого поймает и…

Братец Кролик повторил тот же жест.

— На брата тоже найдутся… — не сдавался Гусь. — Например, мой братень… Не ссилит, что ль?..

— Осилит… — согласился Братец Кролик. — Но только он с пацанами из музвзвода не ссилит… А он с ними ходит…

— Будет музвзвод за Музыканта заступаться!..

— За Музыканта брат заступится, за брата — музвзвод весь…

— Да… — сказал Гусь и почесал новую шишку на затылке.

Ввиду такого безвыходного положения Музыканта решили не трогать: раз он такой дурак, что состоять в шайке не хочет, пусть не состоит, а играет в свою трубу. Конечно, имея таких братьев, можно ни с кем не считаться. Наказать следует одного Комара как человека безродного, могущественных братьев не имеющего, и в первую очередь отнять у него ежика!..

— Дисциплинку надо подтянуть, — говорил Гусь. — Я пока без вас один был — все мозгами шевелил в разные стороны, все думал, чуть мозги не свихнул…

— Ну, и придумал что? — спросил Братец Кролик.

— А то! — Гусь презрительно повел в его сторону горбатым носом. — Чтоб я, да не придумал! Уж если я примусь… Нужно, чтобы у каждого был поджигной пистолет! Вы вникли в мою мысль?.. Значит, так, дальше: бах! бах! — так все и разбегутся!.. Ясно? Как дадим всем по поджигному, и кто вступит, будем давать, — это сколько к нам народу набежит? Музыканта, так и быть, примем, а Комар пускай и не мечтает!..

И Гусь замолчал, скромно ожидая, что скажут остальные по поводу его плана.

— Это хорошо… — одобрил Братец Кролик. — Да где столько трубок набраться?..

— Во! — торжествующе поднял палец Гусь. — Вот об этом, пока вы время зря проводили, у меня черепушка работала, как у лошади! Где взять трубки?.. Взять их есть где! Их там находится — хватит весь город снабдить! На РТС — вот где! Там много моторов старых… А в радиаторах трубка годная, мягкая, потому что она латуневая… Вы поняли мою мысль?.. Охранник охранять не любит, а больше любит в своей будке с шоферней козла забивать! А где старые моторы, там трава высокая… Кого пошлем?..

— А ты пойдешь? — спросил Мишаня.

— Ишь какие! И придумывай им, да еще и сам иди — больно жирно будет!.. Я б пошел, я это дело люблю, самое по мне, но только меня они все знают, когда еще отец там работал… Вчера зашел посмотреть, как, что, они увидали, давай орать: «Эй, Гусь, ты чего тут? В главные механики пришел наниматься? Иди, вместо тягача у нас будешь!» Надо, чтоб кого не знали… Вот Мишаня годится. Чего глядишь? Боишься уже?..

— Бою-усь… — обиделся Мишаня. — Было б чего… Может, кто другой боится, а я…