Николай Глебов - Карабарчик. Детство Викеши. Две повести Страница 24

— Почему не пишешь? — спросил Янька тихо.

— Не знаю, с чего начать, — вздохнул Кирик.

— А ты напиши, как ходил на охоту с Темиром, — посоветовал Янька.

Кирик обрадовался.

— Как это я не догадался раньше, — и он торопливо раскрыл тетрадь. Перед ним встала знакомая с детства картина охоты. Стараясь не делать ошибок, следя за знаками препинания, он начал:

Весна в тайге

На вершинах гор ещё лежит глубокий снег, а внизу, в долинах, уже шумят ручьи. Мы с охотником Темиром идём в тайгу. Впереди нас бежит собака по кличке Мойнок и, навострив уши, принюхивается к запахам леса. На лиственнице набухли почки, и слышен её смолистый запах. Из прошлогодней трапы выглядывают подснежники и тянутся к солнцу огнецветы. Они ещё не цветут, но, я знаю, они скоро раскроют свои золотистые чашечки. Слышно, как где-то далеко — далеко гремит в камнях горная речка…

Кирик остановился и, обмакнув перо в чернильницу, вспомнил о своей прошлой ошибке, когда в середине слова «речка» он поставил мягкий знак. Посмотрев ещё раз на слово, он подумал: «Теперь не ошибусь», — и стал писать дальше.

…А над тайгой висит яркое-яркое солнце. Мне жарко, я сбрасываю шубу и, закинув её на спину, иду за Темиром. Хорошо у нас весной в тайге…

Кирик отложил перо и задумался. В открытое окно классной комнаты по-прежнему был слышен грачиный галдёж и возгласы игравших в бабки ребят. Вздохнув, Кирик склонился над тетрадью.

…Вот, перепрыгивая с ветки на ветку, роняя на землю пожелтевшие иглы лиственницы, мелькает белка. Мойнок делает стойку и поводит ушами. Темир вскидывает ружьё. Бах!

Увлечённый своим сочинением, Кирик, подражая звуку выстрела, стукнул кулаком по парте. Чернильница подпрыгнула. Вовремя схватив её, смущённый Кирик низко склонился над тетрадью. Раздался приглушённый смех ребят.

…и белочка падает к ногам охотника…

Кирик покосился на Яньку. Тот писал сосредоточенно, только уголки его губ дрожали от подступившего смеха.

…Положив её в сумку, мы идём дальше. Мойнок вновь замер: на поваленном бурей дереве сидит бурундук. Щеки у него раздулись, точно он держал за ними два мячика. Темир мне сказал, что бурундук насобирал прошлогодних орехов и теперь несёт их в свою нору. Охотник, глядя на него, улыбается, смеюсь и я. Хорошо у нас весной в тайге…

Кирик мечтательно смотрел в окно.

— Написал?

— Да.

— И у меня готово! — говорит Янька.

— Дай посмотреть.

— На, читай.

Кирик взял Янькину тетрадь.

Рыбалка на Чарыше

Весна. Солнце ещё не взошло, но мы с другом Кириком, захватив удочки и банку с червями, бежим к реке. Над водой висит туман. Насадив приманку на удочки и забросив их в речку, мы идём берегом вниз но течению. Знаем, что рыба хариус всегда плывёт быстро и против течения, хватая на ходу разную живность. У нас уже десятка два хариусов, но клёв хороший, и нам уходить домой не хочется. Снег на вершинах гор стал розовым, значит, всходит солнце, и мы продолжаем рыбачить. Туман над рекой исчезает, и в береговых кустах слышно, как поют птицы. В середине реки блеснул хвостом таймень и, подпрыгнув высоко, исчез. Из-за горы выкатилось солнце. В селе заорали петухи. Мычат коровы, и, как выстрел, слышится хлопанье пастушьего бича. Нам жарко, и мы сбрасываем лопотины. Часа через два усталые, но довольные идём домой…

Кирик и Янька на следующий день пришли в школу раньше. Каждого из них волновал вопрос: как написано сочинение, нет ли ошибок, какую отметку поставит Павел Иванович?

В класс неторопливой походкой вошёл учитель и положил стопку тетрадей на стол.

— Ребята, я проверил ваши сочинения, и надо сказать, что многие из них написаны хорошо… Кирик сегодня меня порадовал, а вот некоторые ребята допустили неправильные выражения, например, «В селе заорали петухи»… Надо было написать: в селе поют или перекликаются петухи… Или в этом же сочинении сказано: «Нам жарко, и мы сбрасываем лопотины». …Слово «лопотина» сейчас не употребляется. Надо сказать: пальто, куртку или просто верхнюю одежду.

Янька покраснел и, стараясь спрятать своё лицо от ребят, низко наклонился над партой, сделав вид, что читает.

Кирик понял состояние друга и, подвинувшись к нему ближе, шепнул на ухо:

— Ведь ты написал на «хорошо», видишь отметку.

— Да я хотел написать на «отлично», — Янька сунул своё сочинение в парту.

Учебный год подходил к концу. Кирик и Янька ещё зимой подружились с многими ребятами. Вместе катались на лыжах, а весной, в свободное от уроков время, бродили по горам.

Однажды Борис Худяков, новый друг Яньки и Кирика, не пришёл в школу. Не было его и на второй день. Павел Иванович сходил к нему на квартиру и вернулся расстроенный. Мать Худякова, вдова погибшего партизана, заболела, и вся забота по хозяйству легла на Бориса. Были у него ещё два брата — восьмилетний Андрейка и четырёхлетний Тит.

Узнав об этом, ребята договорились сходить к нему после уроков.

Вместе с ними пошла и девочка, одноклассница Фрося Каргаполова, которая сидела с Борисом за одной партой.

Отец Фроси, Игнатий Каргаполов, работал лесником в Чойском аймаке и жил на берегу таёжной реки Пыжи. Семья у него была небольшая, дружная. Окончив начальную школу, Фрося уехала учиться в областной город. В это время ей шёл уже пятнадцатый год. Небольшого роста, крепкая, как и все дочери тайги, она ездила верхом и ходила вместе с отцом на охоту. Её загорелое от ветров и солнца лицо дышало той жизнерадостностью, которая свойственна энергичным и смелым людям, привыкшим к труду.

— Фрося и Кирик будут помогать Борису повторять пройденное за год, — предложил дорогой Янька. — Я возьмусь за школьные задания. Найдётся и другим работа. Не так ли, ребята?

— Мы завтра после занятий пойдём в Сухой лог за хворостом, — сказал один из мальчиков. — Я видел, как Борис рубил огородные жерди на дрова, топить печь им нечем. Сходим, ребята?

— Сходим.

— Тут недалеко.

— Принесём по вязанке, — послышались голоса. Обрадованный приходом ребят, Борис угостил их кедровыми орехами, которые ещё сохранились с зимы.

Кирик и Янька помогли ему выполнить школьные задания и повторить кое-что из пройденного. Фрося подмела в комнатах, перемыла посуду.

На следующий день ребята уже были на мосту, где был назначен сбор. За ночь река разлилась и затопила ближайшие к берегу огороды.

Полюбовавшись с моста на «большую воду», отправились в Сухой лог. Правда, путь туда был нелёгкий: нужно было обойти гору, на вершине которой всё ещё лежал снег, а затем по крутому склону спуститься в лог, где стоял мёртвый лес — сухостойник. Солнце светило ярко, согревая застывшую землю. От неё шёл лёгкий пар и, поднимаясь, таял в воздухе. В Сухом логу было сумрачно, неприветливо, и белые стволы берёз, испещрённые червоточиной, с засохшими ветвями торчали уныло среди пожелтевшей травы.

Когда-то здесь шумел густой лес и с утра до поздней ночи слышались голоса птиц. Затем произошёл обвал. Груда камней и земли обрушилась с горы и закрыла выход вешним водам. Образовался пруд. Деревья высохли и захирели на корню. И только не так давно вода из Сухого лога ушла, оставив ил и засохшие деревья.

Апрельское солнце освещало лишь западную сторону лога, оставив в тени всё остальное.

Когда ребята спустились в лог, там стоял полумрак. Набрав хвороста, они решили отдохнуть. Фрося увидела небольшую ящерицу, которая сидела спокойно на камне, сливаясь с ним своей окраской.

— Ребята, смотрите, ящерица! — Фрося и Янька одновременно кинулись к ней. Перебирая проворно лапками, ящерица юркнула в расселину, показав ребятам хвостик.

— Убежала, — сказала Фрося со вздохом и, усевшись на камень, произнесла мечтательно: — Скоро лето настанет. Скоро-скоро мы разъедемся по домам…

— Тебе жалко расставаться со школой? — спросил её Янька.

— Да, — тряхнула она косичками, — и со школой и с ребятами.

— Летом мы с Кириком обязательно приедем к тебе в гости.

— Вот хорошо-то, — обрадовалась девочка. — Буду ждать!

Из Сухого лога вернулись под вечер. Сложив хворост под навес и поиграв с Борисом в городки, разошлись по домам.

Склоны гор покрылись бледно-розовым маральником, цвели шиповники, акации и татарская жимолость. Среди буйных трав тянулись к солнцу бледно-синие колокольчики, белые, как снег, горные ветреницы и голубые змееголовики. Приятный запах трав, яркое солнце и горы манят в прохладу лесов и шумных рек. Прощай, школа, прощай, город! Впереди чудесное лето, целый мир таинственных приключений и неразгаданных тайн.

Кирик и Янька приближались к Бешпельтирскому перевалу. С него открывался величественный вид на Усть-Канскую долину. Справа виднелись террасовые горы, покрытые лиственницей, спускаясь выступами, они уходили далеко на север. Слева, точно исполинские колонны, высились голые скалы, и некоторые из них принимали причудливые формы старинных башен какого-то сказочного замка. Впереди лежало ровное плато, пересечённое лишь редкими холмами, а за ними, при слиянии двух рек, Кана и Кутергена, — районное село Усть-Кан. Ещё несколько часов езды вниз по Чарышу, и они будут дома. Мальчиков охватило радостное волнение. Спустившись с горных круч Бешпельтира, они поехали быстрее.