Эдит Несбит - Искатели сокровищ Страница 25

Мы остались дома одни, даже Пинчер ушел вместе с Элайзой, и мы начали говорить о грабителях. Дора сказала, что это ужасное и отвратительное занятие, но Дикки возразил:

— По-моему, быть взломщиком очень интересно. И можно грабить только самых богатых, а бедным великодушно помогать, как Клод Дюваль.

Дора сказала:

— Грабителем быть нельзя.

— Правильно, — сказала Алиса, — у грабителя ни минуты не бывает спокойной. Попробуй-ка уснуть, когда под кроватью у тебя спрятаны награбленные драгоценности, а все полисмены и детективы Англии идут по твоему следу!

— Можно быть грабителем так, чтобы это не было плохо, — сказал Ноэль — например, если ограбить грабителя.

— Как ты его ограбишь? — спросила Дора, — Он хитрее тебя и потом, даже его грабить нехорошо.

— Нет, не хитрее и ничего плохого в этом нет и вообще грабителя надо сварить в кипящем масле вот тебе! — распалился Ноэль. — А как же Али Баба?! Ага! — и мы все поддержали Ноэля.

— Что же ты сделаешь, если тебе попадется разбойник? — спросила Алиса.

Г. О. посоветовал сварить его в кипящем масле, но Алиса сказала, что она имела в виду живого разбойника и прямо сейчас, у нас в доме.

Освальд и Дикки промолчали, Ноэль же сказал, что на его взгляд будет лучше тихо и вежливо попросить грабителя уйти, а если он не послушается, надо ему задать.

Теперь я должен написать одну очень странную и необычайную вещь и я надеюсь, что вы мне поверите. Я бы не поверил, если б мне это рассказал какой-нибудь мальчишка, разве что я знал бы его как человека чести, да и то я заставил бы его поклясться. Тем не менее, все, что я говорю, чистая правда и это только доказывает, что еще не миновали дни подлинной романтики и отважных подвигов.

Едва Алиса спросила Ноэля, как именно он предполагает расправиться с разбойником, если тот не уйдет, когда его об этом вежливо попросят, мы услышали внизу какой-то шум — самый обычный шум. Не такой, какой бывает, когда что-то кажется. Было похоже, что кто-то там передвинул кресло. Мы затаили дыхание и прислушались — и снова услышали какой-то звук, словно кто-то ворошит угли в камине. Но ведь там не было никого, кто мог бы двигать стулья или ворошить огонь в камине, потому что Элайза и папа — оба они вышли, и они не могли вернуться так, чтобы мы их не услышали, потому что и передняя и задняя дверь закрываются очень туго и с таким грохотом, что его можно услышать на другом конце улицы.

Г. О., Алиса и Дора вцепились друг в друга и уставились на Дикки и Освальда, и все мы побледнели, а Ноэль прошептал:

— Привидение! — и мы снова прислушались, но больше никаких звуков снизу не доносилось, и тогда Дора шепотом сказала:

— Что же нам теперь делать — что же нам теперь делать — что же делать?

И она повторяла это, пока мы не попросили ее заткнуться.

Случалось ли тебе, читатель, играть в краснокожих индейцев сидя у костра в детской укрывшись одеялом и точно зная, что кроме тебя и твоих братьев и сестер в доме никого нет — случалось тебе, читатель, заслышать в эту минуту странный звук, словно внизу передвигали стул и ворошили огонь в камине? Если нет — ты не сумеешь вообразить, что мы почувствовали. Это было совсем не похоже на то, как описывают в книжках: волосы не поднялись дыбом у нас на голове (или головах?), и никто из нас ни сказал «Тс-с!» ни единого разу, только у нас как-то сразу замерзли ноги, хотя мы сидели у огня укутавшись в одеяла, и Освальд почувствовал, как вспотели у него руки, и нос стал холодный, словно у собаки, а уши, наоборот, горели как ошпаренные.

Девочки потом говорили, что их трясло от страха и даже зубы у них клацкали, но в ту минуту мы ничего подобного не заметили.

— Давайте откроем окно и позовем полицию, — предложила Дора, но тут Освальд кое-что вспомнил, вздохнул с облегчением и сказал:

— Это вовсе не призрак и скорее всего даже не взломщик. Я думаю, какая-нибудь кошка забрела в дом, когда вносили уголь, и она пряталась в погребе, а теперь вылезла. Давайте пойдем вниз и посмотрим.

Девочки все равно боялись идти вниз, но я видел, что они уже не так бояться, а Дикки сказал:

— Конечно, я пойду, если ты тоже пойдешь.

Г. О. спросил:

— Ты уверен, что это кошка? — и мы сказали, что ему лучше остаться с девчонками. После этого нам пришлось разрешить ему идти вместе с нами, а заодно и Алисе. Что же касается Ноэля, Дора сказала, если мы вытащим Ноэля из постели несмотря на его простуду, она будет вопить на всю улицу «Пожар! Убивают!» и пусть все соседи слышат.

Ноэль сказал, что он оденется, и тогда мы все пошли вниз поискать эту кошку.

Освальд сказал, что это, наверное, кошка, и теперь нам легче было идти вниз, но в глубине души сам он не был уверен, что это все-таки не грабители. Конечно, мы уже сколько раз болтали о грабителях, но одно дело болтать, а другое сидеть в комнате и прислушиваться, и Освальд решил, что уж лучше самому сходить и посмотреть, что там делается, чем сидеть и прислушиваться и прислушиваться и ждать и ждать и прислушиваться, а потом услышать как Это поднимается по лестнице, тихо-тихо, так тихо, как только можно подниматься, если снять башмаки, и ступеньки скрипят, а Оно подбирается к той комнате, где мы сидим, и дверь у нас не заперта, на случай, если Элайза неожиданно вернется — чтобы ей не было чересчур темно в прихожей. В конце концов все будет ничуть не лучше, чем если самому спуститься и посмотреть на это, и не надо так долго ждать и к тому же не будешь трусом. Дикки потом говорил, что он думал точно так же. Я знаю, некоторые люди назовут нас юными героями за то, что мы так бесстрашно спустились навстречу неизвестному, поэтому я постарался объяснить, как все обстояло на самом деле, ведь юным героям вовсе не нужно, чтобы им приписывали больше, чем они заслужили.

В прихожей газ был прикручен, оставался только тонюсенький голубой язычок и мы шли очень тихо, завернувшись в одеяла, и еще постояли на верхней площадке прежде чем начали спускаться. И мы все время прислушивались, так что у нас уже в ушах начало звенеть.

Освальд прошептал приказ на ухо Дикки, и Дикки пошел в нашу комнату и принес большой игрушечный пистолет длиной в фут (курок у него сломан). Я взял пистолет, потому что я самый старший. Мы оба уже понимали, что это никакая не кошка, но Алиса И Г. О. еще верили. Дикки прихватил кочергу из комнаты Ноэля и сказал Доре, это на случай, если кошка окажется дикая.

Освальд прошептал:

— Давайте играть в грабителей. Дикки и я вооружены до зубов и мы пойдем впереди. Вы можете держаться в арьергарде и придти нам на помощь когда будет в этом нужда. Или, если хотите, можете вернуться и защищать женщин и детей в гарнизоне.

Они сказали, что они лучше будут в арьергарде.

Зубы Освальда слегка щелкали, когда он произносил эту речь, но это от холода.

Дикки и Освальд бесшумно скользнули вперед и, когда мы спустились на нижнюю площадку, мы увидели что дверь папиного кабинета распахнута настежь и оттуда пробивается свет. Освальд очень обрадовался, увидев свет, потому что он помнил, что взломщики предпочитают полную тьму и в случае чего пользуются только фонариком. Теперь он был уверен, что все дело в кошке, и он решил, что будет очень забавно, если остальные подумают, будто там все-таки притаился грабитель. Он взвел курок (на этом пистолете можно взвести курок, а вот выстрелить не получается) и позвал «Дикки, за мной!» и бросился в кабинет с криком: «Сдавайтесь! Вы обнаружены! Сдавайтесь или смерть! Руки вверх!»

Едва он произнес эти слова, как прямо перед собой, у камина в папином кабинете, он увидел самого настоящего грабителя. Ошибиться было невозможно — это был взломщик, в руках у него была отвертка, и стоял он возле секретера у которого Г. О. недавно сломал замок, а вокруг на полу лежали всякие гайки и винтики и пружинки. В этом секретере сложены просто старые журналы и газетные вырезки да ящик с инструментами, но ведь грабитель этого не знал.

Увидев перед собой настоящего грабителя да еще с отверткой в руке, Освальд почувствовал себя малость неуютно, но пистолет его по-прежнему был направлен на грабителя и — хотите верьте, хотите нет — грабитель выронил отвертку — она лязгнула, задев другие инструменты — и он поднял руки и сказал:

— Сдаюсь! Не надо стрелять! Сколько же вас здесь?

Дикки сказал:

— Вы окружены. Бросайте оружие.

Грабитель сказал:

— У меня нет оружия.

— Выверните карманы! — приказал ему Освальд, по-прежнему направляя на него дуло пистолета и чувствуя себя большим и храбрым, словно в книжке.

Грабитель повиновался, и пока он выворачивал карманы, мы внимательно рассмотрели его. Он был среднего роста, в серых брюках и черном сюртуке. Ботинки у него оббились по бокам и манжеты рубашки обтрепались, но у него был вид джентльмена. Лицо у него было худое и все в морщинах, а глаза большие, светлые, и почему-то веселые и ласковые. У него была короткая бородка — когда он был молодым, она была, наверное, золотистой, но сейчас уже стала почти седой. Освальд пожалел его, особенно когда грабитель вывернул карманы, и в одном из карманов оказалась большая дырка, и в карманах всего-то и было что письма, обрывок веревки, три коробка спичек, трубка, носовой платок, тощий кисет с табаком и два медных пенса. Мы велели ему выложить все это на стол, и он спросил: