Робин ЛаФевер - Теодосия и изумрудная скрижаль Страница 26

– Что вы с ними сделали? – спросил Троули и посмотрел на старого мага так, словно готов был удавить его.

Ови Бубу заговорил только после того, как в темноте исчез последний из Скорпионов.

– Ну, вот и все, – сказал он как бы про себя, а потом перевел взгляд на Троули. – Ваши люди – Скорпионы, не так ли? А я заклинатель Скорпионов и имею власть над ними. Они обязаны повиноваться мне, потому что я призываю себе на помощь богиню Скорпионов Селькхет.

– Но они мои люди!

– Но вы сами назвали их Скорпионами и тем самым отдали во власть богини Скорпионов, поэтому они обязаны подчиняться заклинателям Скорпионов. Правда, нас мало осталось на этом свете.

Казалось, еще немного, и Троули сойдет с ума. Когда он заговорил, на его губах показалась пена.

– Не думайте, что за вами осталось последнее слово… фокусник. Вы еще услышите обо мне, очень скоро услышите.

Троули окинул меня испепеляющим взглядом, а затем вслед за своими Скорпионами побрел к выходу из музея.

– Пойди и проследи, чтобы двери были заперты, – приказал Ови Бубу, глядя на Кимошири. – И позаботься, чтобы тебя не заметил ночной сторож. Нам совершенно ни к чему еще раз встречаться с полицией.

Не сказав ни слова, гигант Кимошири пошел вслед за Троули. Заметив его, Троули прибавил шагу.

Теперь мы остались вдвоем с Ови Бубу. Он склонил голову набок словно очень любопытная и очень старая птица.

– Почему вы не использовали против них шар бога Ра? – спросил он.

Моя рука сама нырнула в карман передника, где лежал тяжелый шар.

– Как вы о нем узнали? – спросила я и добавила, нахмурившись: – И что вы имели в виду, когда говорили о том, чтобы использовать шар?

– Я почувствовал, что у вас с собой артефакт, обладающий огромной силой, а затем по потоку этой силы смог приблизительно определить его размеры и форму.

«Вот бы и мне научиться этому», – подумала я. В принципе, это напоминает распознавание проклятий, только на более высоком и тонком уровне.

– Разве можно использовать шар по отдельности от жезла? – спросила я.

– О, есть вещи, которых Маленькая мисс еще не знает. Но, боюсь, этот разговор нам придется оставить до следующего раза. А теперь, когда я спас Маленькую мисс от плешивого человека и его слуг, она, быть может, ответит любезностью на любезность и передаст мне Изумрудную табличку?

Сейчас, когда рядом не было Троули с его Скорпионами и молчаливого гиганта Кимошири, я почувствовала себя храбрее и решила дерзко броситься в бой.

– Какая Изумрудная табличка? – спросила я.

– Ах, Маленькая мисс, вы огорчаете меня, – покачал головой Ови Бубу. – Не нужно лукавить с друзьями.

– А мы друзья? – поинтересовалась я.

– Хочу надеяться, что да. По крайней мере, союзники. В ином случае, зачем мне было посреди ночи приходить вам на помощь?

– Ну, потому, например, что вам нужна табличка, и вы боялись, что вас опередит Троули и его Тайный Орден Черного Солнца.

– Вы поразительно циничны для такой юной особы.

Черт побери, он выражается точь-в-точь как моя бабушка.

Тем временем Ови Бубу продолжил, прохаживаясь среди экспонатов наполовину смонтированной выставки:

– Скажите, дал ли я вам хоть раз повод не доверять мне? Разболтал ли кому-нибудь ваши тайны? Например, рассказал вашим родителям о том, чем вы занимаетесь? Нет. Ничего подобного я не делал, но вы упорно не желаете считать меня своим другом, – он остановился возле бюста Тутмоса III и спросил, резко обернувшись ко мне: – А Стилтона вы своим другом считаете?

– Не думаю, что это вас касается, – ответила я. Что и говорить, посланная фокусником стрела попала точно в цель. Ведь я действительно считала третьего помощника хранителя если не другом, то, по крайней мере, человеком, которому можно доверять, а он взял и привел в музей Троули.

– Надеюсь, этот урок пойдет Маленькой мисс на пользу, – сказал Ови Бубу, словно вслух отвечая на мои мысли.

– Прекратите, – огрызнулась я.

– Прекратить все это в ваших силах, Маленькая мисс. Отдайте мне табличку, и я тут же уйду.

Мое внимание привлекла прозвучавшая в голосе Ови Бубу нотка. Да, он говорил о табличке так, будто не сомневался, что я ее отдам ему, и заранее радовался этому.

– Боюсь, это невозможно. Табличка является собственностью музея, которым руководят мои родители. Им очень не понравится, если я начну раздавать ценные артефакты налево и направо.

Ови Бубу разразился смехом.

– Ваши родители, – он практически выплюнул эти два слова. – Ваши родители милые люди, и даже неплохо знающие свое дело, но они понятия не имеют о том, кто вы есть и кем вы должны стать. И не пытайтесь возражать мне.

Кто же он такой? Я вдруг поняла, что мне безумно хочется узнать это, потому что до сих пор не имею ни малейшего представления о том, кто такой Ови Бубу.

Тем временем Ови Бубу тяжело вздохнул и продолжил:

– Я предпочел бы, чтобы вы сами отдали мне табличку. Если же нет, я все равно заберу ее, в этом можете не сомневаться. Мои права на эту табличку намного больше и древнее ваших.

Он уверенно подошел к корзине с гранеными камешками и наклонился над ней. Черт возьми, откуда он узнал, куда я спрятала табличку? Ведь сквозь камешки не пробивается ни единый лучик зеленоватого света!

И, что еще важнее: могу ли я остановить его? Чувствуется, что он твердо решил завладеть табличкой, и это подтверждает ее большую ценность, хотя я, к сожалению, так и не смогла распознать, в чем именно она заключается.

Ови Бубу был ненамного больше и тяжелее меня, и я, быть может, даже рискнула бы сцепиться с ним, но я помнила о том, что сюда в любую секунду может возвратиться Кимошири, а он, сами понимаете…

– А вам известно, что эта табличка не поможет вам превращать любой металл в золото? – спросила я, надеясь хотя бы словами задержать египтянина.

– Разумеется, – ответил Ови Бубу. – Изумрудная табличка нужна не для этого.

– Не для этого?

– Нет. В ранних переводах намеренно была допущена ошибка, так что золото здесь ни при чем.

Ови Бубу потянулся к полке, на которой стояла корзина, но в ту же секунду из темноты прямо ему в лицо вылетел черный шипящий комок.

Ови Бубу отскочил в сторону, принялся делать руками какие-то странные движения и прекратил свои магические пассы только после того, как узнал мою кошку.

– Исида! – сказала я.

– Исида, – с придыханием повторил Ови Бубу, на шаг отступая от кошки. А Исида тем временем встала перед корзиной, в которой лежала табличка, выгнула спину, вздыбила шерсть и стала от этого выглядеть больше и страшнее. Египетский маг посмотрел на нее, а затем сказал несколько слов на каком-то странном языке. Арабском? Древнеегипетском? Не знаю.

Исида успокоилась, но не сдвинулась с места, продолжала щитом стоять между Ови Бубу и табличкой. Я была поражена, когда маг вежливо поклонился мне и сказал:

– Очень хорошо. Я не стану спорить с вашей подругой, но предупреждаю вас, Маленькая мисс, что мы еще встретимся, и я получу эту табличку.

С этими словами он покинул холл и двинулся по коридору в ту же сторону, куда до этого ушел Кимошири.

Я медленно опустилась на пол – меня не держали ноги. Убедившись в том, что египтянин ушел, Исида спрыгнула с полки, подошла ко мне, ткнулась носом в мою ладонь и замурлыкала.

– Отличная работа, – сказала я и собиралась погладить Исиду по голове, но моя рука повисла в воздухе. Почему Ови Бубу побоялся спорить с моей кошкой? Почему она стала защищать табличку? Я задумалась над этими вопросами, а Исида, которой надоело ждать, тронула меня лапой.

Кем бы там ни была Исида, она, прежде всего, моя лучшая в мире подруга, которая, между прочим, только что спасла мою шкуру. Я взяла кошку обеими руками, прижала к своей груди, зарылась носом в ее мягкую шерстку. Отсидевшись немного, я поднялась на ноги и, не выпуская Исиду из рук, понесла ее в свою кладовку, собираясь провести остаток ночи рядом с ней в саркофаге.

Глава шестнадцатая. Генри теряет свои мраморные шарики

На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то с грохотом распахнул дверь моей кладовки. Исида заорала, я резко села в своем саркофаге, чувствуя, как бешено колотится сердце у меня под ребрами. Затем Исида выпрыгнула из саркофага и рванула к двери, а я сказала:

– Генри?

– Почему? Почему ты это сделала, Тео?

Я потерла глаза. Мне до сих пор не верилось, что это явь, а не кошмар.

– Что? Почему я сделала что?

– Вот это, – ответил Генри и швырнул что-то прямо мне в грудь.

– Эй, повежливее, Генри!

Он вошел в мою кладовку, сжимая кулаки, и сказал:

– Я не собираюсь быть вежливым с людьми, которые портят чужие вещи.

– О чем ты толкуешь? – я посмотрела на то, чем он в меня кинул. Это была книга, которую он читал вчера. Я взяла ее с колен, раскрыла и ахнула. Все страницы внутри обложки были разодраны в лапшу. – Генри, я этого не делала, клянусь!

– Хорошо, тогда кто? И не заводи свою песенку про Хаос, плохих парней и прочую чушь, – на щеках брата пылали два красных пятна.