Анника Тор - Остров в море Страница 26

Штеффи думала, что она заснула, когда услышала в темноте ее голос:

– Штеффи? А что, если война будет продолжаться так долго, что мама с папой не узнают нас, когда она закончится?

– Они узнают нас, – сказала Штеффи. – Даже если война продлится много лет. Я уверена.

Они заснули, крепко прижавшись друг к другу. Как тогда, когда они были маленькими, дома, в детской.

Глава 31

Дядя Эверт вернулся домой уже к следующему вечеру. Он был бледным и усталым. Рыболовецкая лодка с соседнего острова подорвалась на мине.

– Шесть человек погибли, – сказал дядя Эверт. – Это могло случиться и с нами. Мы прошли всего в нескольких сотнях метров друг от друга.

Его руки дрожали, когда он чистил картошку. Дрожали лишь слегка, но Штеффи увидела это и поняла, что дядя Эверт тоже напуган.

– Что будет дальше? – поинтересовалась тетя Марта.

Дядя Эверт покачал головой.

– Мы не можем прекратить рыбачить. Остается только надеяться на Божий промысел. И на то, что война скоро закончится.

Штеффи попыталась что-то сказать, но помешал ком в горле, не дававший словам выйти. Она с трудом сглотнула и наконец задала вопрос.

– Нужно ли вам выходить далеко в море? Разве вы не можете ловить рыбу поближе к берегу?

Она сама услышала, как неестественно и нечетко прозвучал ее голос.

Дядя Эверт улыбнулся, но только губами. Улыбка не тронула его глаз.

– В море есть большие подводные камни. Море богато.

– И опасно, – сказала тетя Марта. – Стыдно и горько, что люди делают его еще опаснее друг для друга.

Она смотрела на дядю Эверта, и такого выражения ее светлых глаз Штеффи никогда раньше не видела. Так часто мама смотрела на папу, вернувшегося из лагеря, обычно вечерами, когда они сидели, разговаривали и думали, что дети заснули. Тогда Штеффи лежала и смотрела на них сквозь полуприкрытые веки, слушая их шепот, улавливая лишь отдельные слова.

– Когда мы проходили мимо Марстранда, военные корабли стояли в море у Патерностера и палили друг в друга, – сказал дядя Эверт.

Марстранд был расположен всего в нескольких десятках километров. Теперь война шла рядом.

По радио сообщили, что все дома нужно затемнить. Если немцы нападут ночью, они не должны увидеть, где находятся дома и люди. Тетя Марта сшила светонепроницаемые шторы из черной ткани и повесила их на окна. В сумерках, когда в доме зажигали свет, шторы должны быть задернутыми. Хорошо, что сейчас весна, и по вечерам светло.

В школе они узнали, что все дети с островов, возможно, будут эвакуированы на большую землю. Каждый ребенок должен иметь при себе упакованную сумку, если придет сообщение, что нужно ехать. Большинству казалось, что это даже интересно. Но Штеффи боялась. Не очередного переезда, не нового путешествия в чужие места с чужими людьми!

Она упаковала в дорожную сумку два платья, украшения и фотографии. Кто знает, если ей придется уехать, возможно, она никогда уже не вернется сюда.

Больше всего Штеффи огорчало, что мама с папой не узнают, где она. Никто заранее не знает никаких адресов. И подумать только, вдруг их с Нелли разлучат!

Но спустя несколько недель сообщили, что никакой эвакуации не будет. Можно было снова распаковывать сумку.

После Пасхи сахар стал выдаваться по талонам, так же как и кофе. Нельзя было купить столько, сколько хочешь, лишь столько, сколько указано в серых талонах, которые тетя Марта принесла с почты. Она внимательно следила за тем, чтобы Штеффи не клала слишком много сахара в овсянку.

Волосы Штеффи стали отрастать. Они уже доставали до плеч. Штеффи заплетала их в две короткие косички. Наверное, они успеют отрасти до отъезда в Америку.

Ветер с моря становился все мягче. Дядя Эверт спустил на воду небольшую лодку и взял Штеффи с собой на лодочную прогулку.

– Иди, садись сюда, научишься грести, – сказал он. – Нужно уметь, если живешь у моря.

Штеффи уселась рядом с дядей Эвертом на деревянной скамье, «банке», так у моряков называется сиденье на гребной шлюпке. Дядя Эверт, стоя на коленях позади Штеффи, помогал ей управлять тяжелыми веслами.

Сначала весла неуклюже болтались в разные стороны, пока палки не попали в специальные крепления на бортике, предназначенные для того, чтобы удерживать их на одном месте. Тогда гребки стали получаться лучше, но Штеффи потребовалось какое-то время, прежде чем удалось заставить весла двигаться в такт. Всякий раз она слишком сильно налегала на правое весло, поэтому лодку разворачивало влево.

– Почему нужно грести, сидя задом наперед? Ведь не видно, куда направляешься.

– Попробуй наоборот, тогда увидишь.

Штеффи развернулась на скамье и попыталась грести наоборот: сначала вперед, а затем назад. Вообще ничего не получилось. Было почти безветренно. Далеко на западе серо-голубая дымка стирала границу между небом и землей. Поверхность воды была ровной, без ряби. Вода лишь мягко колыхалась вперед и назад, словно блестящий шелковый материал маминого самого красивого платья. Пепельно-синий муар, называла его мама. Штеффи было приятно произносить слово «муар», такое же мягкое и красивое, как сама ткань.

– Если продолжать грести на запад, только грести и грести, то можно доплыть до Америки? – спросила Штеффи.

Дядя Эверт засмеялся.

– Да, если тебе посчастливится сохранить курс на запад, двигаясь к северу от Скогена в Дании и к югу от Норвегии, тогда, для начала, ты попадешь в Шотландию. Затем останется только пересечь Атлантику. Тебе придется хорошенько запастись едой, если ты собираешься рискнуть. И надеяться на такой штиль, как сегодня.

Весла натерли Штеффи руки, больнее всего было на мягкой складке кожи между большим и указательным пальцами. Но она не собиралась жаловаться.

Дядя Эверт потянул за деревянную обмотку и выкатил с кормы лодки свернутый линь – тонкий пеньковый трос.

– Подними весла и иди сюда, подержи, – сказал он.

Штеффи подняла весла над краем лодки. Холодная вода капала ей на ноги. Она осторожно перешагнула с «банки» на корму. Лодка казалась неустойчивой. Двигаясь, Штеффи боялась, что она опрокинется.

– Не бойся, – сказал дядя Эверт. – Эту лодку не удастся перевернуть с первого раза. Ты уж во всяком случае слишком мало для этого весишь.

Штеффи держала трос, пока дядя Эверт греб сильными ударами весел.

– Сейчас увидишь, как клюет скумбрия, – сказал он. – Дашь мне знать, когда почувствуешь, что дергает.

Штеффи казалось, что трос дергался все время.

– Вот! – крикнула она. – Дергает.

Дядя Эверт подошел и проверил. Затем покачал головой.

– Это просто тяжесть грузила, которую ты чувствуешь. Когда клюет рыба, дергает иначе.

– Как?

– Ты заметишь. Живая, а не просто мертвая тяжесть.

Штеффи оценивающе посмотрела на свои ладони. Они покраснели и ныли от боли. Она почти забыла о тросе с его мертвой тяжестью, как он внезапно пришел в движение.

– Вот! – закричала она. – Теперь тянет!

Дядя Эверт перебрался к ней и принялся вытягивать трос. На одном из крючков билась блестящая рыба.

Хотя Штеффи много раз с тех пор, как приехала на остров, видела, как тетя Марта чистила скумбрию, она никогда раньше не думала, насколько эта рыба красива. Гладкая кожа отливала черным, зеленым и серебристым. Штеффи почувствовала странное волнение, ее сердце заколотилось.

– Хороша рыба, – сказал дядя Эверт. – Весит наверняка полкило. Сними ее сама.

Штеффи медлила. Она никогда раньше не держала в руках живую рыбу.

Штеффи ухватилась за скумбрию обеими руками. На ощупь рыба не была такой противной, как казалось. Холодная, но не склизкая. Дядя Эверт помог ей снять рыбу с крючка.

Затем он достал свой нож и сделал косой надрез у жабер. Штеффи отвела взгляд.

– Этому ты тоже должна научиться, – сказал дядя Эверт. – И чистить.

– Фу, нет, – ответила Штеффи. – Никогда в жизни.

Дядя Эверт улыбнулся.

– Никогда не говори никогда.

В тот день их улов составил три рыбины. Тетя Марта почистила их и пожарила к ужину. Рыба оказалась на самом деле довольно вкусной.

Глава 32

Однажды светлым весенним вечером, когда тетя Марта, села, управившись с делами, послушать вечернюю молитву, Штеффи всунула голову в комнату.

– Я помыла посуду и сделала уроки, – сказала она. – Можно мне немного погулять?

– Можно, – ответила тетя Марта. – Но возвращайся домой до темноты.

Штеффи надела кофту и завязала на туфлях шнурки. Наконец-то стало достаточно тепло, чтобы избавиться от тесных зимних ботинок и носить легкие прогулочные туфли.

Она вышла на лестницу. Воздух был прохладен и свеж.

К углу дома был прислонен велосипед тети Марты. Он был большим и тяжелым, с толстыми шинами и крепкой рамой.

Если она смогла грести на лодке, то, может, она справится и с велосипедом тети Марты.