Александр Аронов - Цирк приехал! Страница 26

— Дело! Рудька, Вано, тащите сюда ящик. И захватите рогатину! — приказал дядя Проня и снова погладил удава.

Удав зашипел.

…Римма, Влас и Павлик сидели на скамейке.

— Какая жалость, что бородатый всех в цирк не пропустил, — сказала Римма, вытряхивая песок из своих туфель.

— Да, жалость… — подтвердил Павлик. — Ребята, пошли пока полежим на травке. Неизвестно, сколько ждать придется.

— А не провороним? — спросил Влас.

— Что ты! Из-за кустов все видно. Перешагнув через дощечку с надписью: «Траву мять воспрещается», ребята устроились в кустах за скамейкой.

Время шло. Борьки и Нины не было.

Мимо проехала телега с опилками и повернула за цирк. Лошадью правил дядя Проня.

— Это Вонави, — сказала Римма. — Итальянский борец.

— Влас, смотри, кто идет! Твой преподобный сосед! — воскликнул Павлик.

На аллее появились отец Никодим с Сергеем Михайловичем.

— Давайте присядем, батюшка! — сказал Сергей Михайлович, увидев скамейку.

Оба сели.

— Так вот, повторяю, — сказал отец Никодим, — дело это совершенно секретное.

Ребята насторожились. Сергей Михайлович задумался. Потом сказал:

— Дело рискованное. Врач или специалист нужен. И деньги. И место.

— За деньгами дело не станет! — Отец Никодим отвернул рясу, вынул из брючного кармана толстую пачку денег, послюнявил пальцы, отсчитал несколько бумажек и передал старосте.

— Это на первое время. А что до места, так лучше тех наших комнаток не найти!

— Да, комнатки подходящие… Особенно та, что с веревками.

На аллее показались Нина с Борькой. Потоптались у скамейки, потом Нина подошла к отцу Никодиму:

— Здравствуйте! Вы случайно Власа с ребятами не видели?

— Нет, не видели, золотко! — ласково сказал священник.

Нина с Борькой потоптались ещё и ушли. Проводив их взглядом, священник сказал:

— Да и где возьмешь покойника-то? Не могилы же на кладбище раскапывать!

— Да-а, задача… — медленно протянул староста, ударив рукой по голенищу сапога.

— А что, если… — начал священник и остановился. Из цирка донесся звериный рев.

— Приехали, бесы! — зло сказал Сергей Михайлович.

— Не любите?

— Ненавижу. Что цирк, что цыган, что жидов… Одна цена. Насчет врача я сомневаюсь. С городским связываться опасно. Выдать может…

— А приезжего-то где взять? — горестно покачал головой отец Никодим.

— Вспомнил! — сказал Сергей Михайлович. — Есть такой человек. Только не уверен я, согласится ли. А с ним не выйдет, так завтра навещу ещё одного человека. У него большие связи во врачебном мире.

— Правильно. Сейчас и идите. Только осторожно. А я комнату с веревками осмотрю…

Священник и староста направились к выходу.

— Пошли за ними! — шепнул Влас. Глаза его горели. — Слыхали? Темное дело какое-то затевается… — Римма и Павлик кивнули. Ребята осторожно выбрались из кустов. Священник и староста медленно шли по аллее.

— Нет, вы молодец все-таки… — донеслись до ребят слова отца Никодима. — Ловко придумали с Фомой, Сергей Михайлович. Не пойди он тогда в клуб…

— Фома золотой человек, — согласился староста. — Вы уж не обидьте его…

— Как можно! Заплатил как следует.

У ворот сада священник и староста простились и разошлись.

— Римка! Ты давай за попом, мы — за старостой! — приказал взволнованный Влас. — Встретимся на скамейке у цирка.

Римма скрылась за углом. Влас с Павликом перешли на другую сторону и неотступно следовали за старостой. Вышли на Советскую. Сергей Михайлович часто останавливался, топтался у подъездов домов.

— Заблудился, что ли? — шепнул Влас. — Плутает и плутает. Интересно, а поп куда пошел? Где эта комната с веревками?

— Римма расскажет… Ну и дела! — радостно сказал Павлик Асиновский. — Зачем им врач? Зачем покойники? Что за Фома? Вот это тайна!

— Дело ясное, что дело темное… Павлик, мы почти до твоего дома дошли, — сказал Влас.

— Точно. Вон он, на той стороне. Советская, двадцать три.

По улице промчался трамвай. Когда он прошел, староста исчез.

— Вот те на! — с досадой сказал Влас. — Упустили!

— Куда же он мог подеваться? В трамвай, что ли, на ходу сел?

Сергей Михайлович словно в воду канул. Тщетно проискав его, ребята решили зайти к Павлику.

— Поедим чего-нибудь, а потом к цирку пойдем. Римма, наверное, уже там, — сказал Павлик. — И ей чего-нибудь надо захватить.

— Мама, дай нам поесть! — закричал Павлик ещё с порога. — Мы очень спешим.

— Куриной лапши хотите? — откликнулась из кухни мать.

— Хотим!

Из кабинета доктора донесся крик. Кричал отец Павлика:

— Простите меня, батенька, за грубость, но более идиотского разговора у меня ещё в жизни ни с кем не было! Я принимаю только в поликлинике! Я не занимаюсь частной практикой! В последний раз вас спрашиваю, что вам, собственно, от меня угодно?

Пациент что-то тихо ответил доктору. Тот снова повысил голос.

— В первый раз слышу, чтобы отец так кричал, — сказал Павлик.

— Какие гарантии? Какие тайны? Какие деньги? Ничего не понимаю! — донеслось из-за двери.

— Зачем же вы так кричите, доктор? Я ведь человек приезжий. Ничего не знаю… — ответил больной и опять перешел на шепот.

— Вы, очевидно, ошиблись адресом, голубчик, — снова вскипел доктор. — При чем тут врачебная тайна? При чем тут то, что вы приезжий? Вам не терапевт нужен, а психиатр, наверное. Что вы мне суете деньги? Уберите сейчас же!

— Ну, раз не договорились, то до свиданья, — сказал странный больной. — Извините, пожалуйста, за беспокойство.

Дверь кабинета широко раскрылась, и из неё пулей выскочил… Сергей Михайлович! Ребята обомлели. Доктор проводил пациента до двери и молча выпустил его на улицу.

— Что случилось? — спросил Павлик.

— Аллах его знает, — выругался доктор. — Сумасшедший какой-то! Целый час морочил мне голову, о тайнах говорил, клятвы просил с меня. Я, говорит, приезжий.

— Приезжий? Врет. Мы его знаем. Это муж мачехи Борьки Ваткина. Чего ему от тебя было нужно?

— Говорю тебе, что сам не понял ничего…

— Павлик, вперед! — скомандовал Влас, и ребята выскочили на улицу.

Сергея Михайловича не было.

— В горсад! — приказал Влас.

В условленном месте ждала Римма:

— Ну что?

Мальчики рассказали о событиях.

— А поп как? — нетерпеливо спросил Влас.

— Ни в какую комнатку он не пошел. Был в церкви. Потом домой отправился. Я у вас была. Борька и Нина не возвращались.

— Где же они?

— У Сандро, наверное… Может, мы тоже пойдем к новичку? — спросила Римма.

— А мы адреса не знаем, — сказал Влас. — Вот что, — неожиданно предложил он. — Пошли в церковь!

— Зачем? — удивился Павлик.

— А вдруг эта тайна связана с мощами?

— С ума сошел! Они доктора ищут! При чем тут мощи?

— Ну ладно, ни при чем. Но мощи нам все равно обследовать надо. И как можно скорее. Вдруг там действительно лежит кукла? Забыл, что лектор в клубе рассказывал?

— Борька говорил, что сам видел тело, — сказала Римма.

— Мало ли что он видел там сквозь прорезь…

— Тогда, может, и его возьмем с собой? — предложил Павлик. — Пусть сам поглядит, что там наложено в гробнице…

— Он не согласится! — уверенно сказал Влас — Скажет: «Не хочу богохульничать!» А если согласится, все равно его брать нельзя. Вдруг мощи в полном порядке? Тогда все дело испортим. Нет, сперва самим надо проверить.

— Как проверишь? Так тебе и дадут мощи потрошить!

— А не дадут, так на ночь в церковь спрячемся! Заберемся в алтарь или заранее залезем на колокольню.

— А меня с собой возьмете? — спросила Римма.

— А ты не побоишься на ночь остаться в пустой церкви? — улыбнулся Влас.

— Как бы ты сам не испугался! — обиделась Римма.

Глава девятая

ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА СЕННОЙ

Сенная, два.

Борька и Нина прошли через захламленный двор и обнаружили у помойного ящика дверь, обитую драной коричневой клеенкой.

— Здесь, — указала Нина на большую, нарисованную пожелтевшим мелом двойку.

Открыв дверь, ребята очутились на полуразрушенной крутой лестнице без перил и осторожно спустились вниз на несколько ступенек.

Пахнуло холодом и кошками. Тусклая, засиженная мухами лампочка под железной сеткой, прогнивший дощатый потолок и сырые стены с обвалившейся штукатуркой отражались в черной воде на полу.

К единственной двери вели кирпичи и несколько досок. На самой широкой из них неподвижно сидела крыса. Борька отодрал от стены кусок известки и бросил в крысу. Та взвизгнула и пустилась наутек, с шумом разрезая воду.

— Ничего себе артисты живут… — прошептала Нина.

— Может, мы не туда попали? — предположил Борька.