Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы Страница 26

– Но как ты мог? Как ты мог? – в который раз повторяла мама. – Я всё понимаю… Но как ты мог так сказать Клавдии Сергеевне?

Петя плакал. Растирая слёзы то маминым фартуком, то рукавом своей шубы, то кухонным полотенцем – всём, что попадало под руку, он всхлипывал:

– Сам не знаю… Не знаю сам…

Он уже рассказал маме обо всём: как он на катке поссорился с мальчиками; как Вова с Кирилкой всё шептались, а с ним не хотели дружить; и как ему из-за этого стало обидно, хотя, может, он сам ещё больше виноват; и как на большой перемене он подошёл к Лёве Михайлову поговорить о той самой марке из пиратской страны Гонделупы, а Лёва его прогнал, обозвал простофилей, да ещё накричал на него. Ему после этого стало так обидно, что он даже заплакал. А потом Кирилка стоял у доски как пень. И что на него тоже нашло, на Кирилку? Ведь он же хорошо знает таблицу умножения на четыре. И вот ему, Пете, от всего этого стало так плохо, так стыдно, потому что он взялся ему помогать, чтобы Кирилка хорошо учился.

А уж потом всё пошло кувырком… И теперь, как ему быть с Клавдией Сергеевной? И с Кирилкой? И с Вовой? И что будут говорить о нём в классе?

– Не знаю, что мне делать! – всхлипнул Петя, вытирая последние слёзы всё тем же маминым передником.

Мама пристально посмотрела на него:

– Неужели не знаешь?

– Думаешь, надо перед всем классом? – спросил он и представил себе строгие глаза Клавдии Сергеевны, когда он будет просить у нее прощения. «Нет, нет, нет… – скажет она ему, – таких мальчиков я учить не намерена…»

И, может, сегодня он сидел последний раз на своей парте рядом с Кирилкой? И, может, сегодня Клавдия Сергеевна последний раз похвалила его и поставила в классный журнал пятёрку? Неужели он никогда больше не увидит школы?

– Пойдём вместе, – просит Петя и робко глядит на маму. – Ты и я.

– Ты разве трусишь, Петя? – спрашивает мама.

Петя обижается:

– Нет, я не трус. А если она меня не простит?

– Простит. И я тебе совсем не нужна, чтобы поговорить с Клавдией Сергеевной.

– Она сказала, пусть придет папа или ты… Разве вы не пойдёте? Или у папы нет времени?

– Папа очень занят, это правда. Но раз его вызывают в школу, время у него всегда найдётся. А теперь беги скорей к Кирилке.

– К Кирилке? Зачем к Кирилке?

– Ох, Петя, до чего ты глупый! Зови его скорее к нам. Скажи, что мы его очень хотим видеть. Скажи, что вместе будем делать завтрашние уроки…

– А может, он не захочет?

– Захочет.

– Только я раньше поем.

– Нет, раньше сбегай за Кирилкой. После школы полезно прогуляться. А я напеку вам блинчиков с вареньем.

– Ой, мамочка! По десять штук каждому. Я такой голодный!..

– И Вову тоже зови.

– Нет, мы в ссоре.

– Петя, не спорь! На его долю тоже будут блинчики.

Но Пете очень не хочется первому мириться, и он пытается уговорить маму:

– Как ты не понимаешь! Если с человеком в ссоре, его не зовут есть блинчики, да ещё с вареньем.

– Петя! – строго говорит мама. В эту самую минут чайник так зафыркал, что мама наконец-то его услыхала.

– Боже мой! – воскликнула она. – Распаялся! Полностью распаялся!..

И она бегом пустилась на кухню, и это было очень кстати, потому что воды в чайнике осталось совсем немного и он мог действительно распаяться.

А Петя махнул рукой и отправился за Кирилкой. Разве маму переупрямишь? У, она такая настойчивая! Спорить с ней не было ни малейшего смысла.

Пока он шёл к Кирилке, он всё обдумывал, как лучше сказать Вовке, с чего начать и в каких выражениях.

Например, можно так: «Вова, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!» Это получится здорово, если так сказать: «Вова, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!»

А можно ещё так: «Вова! Если я виноват, ты меня прости. Если ты виноват, я тебя прощаю!»

Так, пожалуй, даже лучше.

Но можно ещё и совсем по-другому – подойти, протянуть руку и сказать только два слова: «Давай дружить».

О том, как приступить к мирным переговорам с Кирилкой, Петя совсем не думал. Это было просто. Он придет и скажет: «Кирилка, идём к нам. Мама тебя зовёт!..»

И Кирилка пойдёт прямо и безо всяких.

Но Вова – другое дело.

Пожалуй, лучше всего два слова: «Давай дружить» – и протянуть руку.

Но, вообще говоря, ещё никем не доказано, кто с кем должен мириться первый: он с Вовкой или Вовка с ним.

И совершенно неизвестно, кто кого больше обидел: он – Вовку или Вовка – его.

А если совсем не ходить за Вовкой? Сказать маме, будто он…

И вдруг Петя услыхал:

– Петька, стой! Куда ты несёшься?

Петя остановился поражённый. Вот так совпадение! Он думает о Вовке, а Вовка прямо перед ним – лицом к лицу!

– Ты? – смутившись, прошептал он и тут же быстрой скороговоркой выпалил: – У нас блинчики с вареньем… По десять штук… Для тебя, для меня и для Кирилки. Пошли скорее, мама ждёт.

– Вот видите! – Вовка обратился к незнакомому человеку в удивительных меховых сапогах. Такие Пете попадались лишь на картинках в книгах. – Я вам говорил, что Кирилка у Пети. Это и есть Петя, наш самый лучший товарищ. Значит, Кирилка у тебя? Давно? – весело спросил Вовка.

– У меня его нет. Я как раз бегу за ним…

– И у тебя нет? – удивился Вовка. – Вот те раз! Видите, – он снова обратился к незнакомому человеку, – я вам говорил, может, он и не у Петьки, потому что мы немного были в ссоре…

Тут Петя вспомнил всё, что придумал дорогой, и решил, что наступил самый подходящий момент.

– Забудем нашу ссору… – начал было он торжественным голосом, но тут же сам себя перебил: – А может, Кирилка в школе?

– В том-то и штука – нет его в школе! И дома нет. И у меня нет. Теперь и у тебя нет. Так где же он? А на тебя я не обижался, – сказал Вовка. – Это всё твоя Гонделупа… Или как её там?

Петя вспыхнул, как говорится, до корней волос.

Вовка же продолжал:

– Потом я тебе всё расскажу! А сперва нужно Кирилку найти. А Лёвка дрянь! Ух, да и какая же он дрянь! Я его здорово отлупил. Он даже заревел. Не веришь?

– Мальчики, – вмешался в их разговор незнакомец в меховых сапогах, – как же быть? Подумайте хорошенько, пораскиньте мозгами. Где ещё может быть Кирюха?.. – И он потёр ладонью лоб, очень похоже, как это делал Кирилка, когда из-за чего-нибудь расстраивался.

Мальчики взглянули друг на друга.

– Может, он в клуб пошёл? – подумав, неуверенно сказал Вовка.

– Уж нет! – твёрдо сказал Петя. – На почте, вот где!

– Верно! – обрадовался Вовка и шлёпнул Петю по спине. (И как это было приятно!) Незнакомец удивился:

– А чего ему делать на почте?

– Вот вы и не знаете, – принялся объяснять Петя. – А он по два раза в день, иногда по три ходит на почту. Ведь у него папа на Севере, а писем ему не шлёт.

Тут незнакомец почему-то рассердился:

– Какие ещё письма с зимовки? Что, у нас там почтовое отделение, что ли? И напрасно Кирилка ждал.

– Всё-таки, – упрямо проговорил Петя, – письма можно было посылать… В крайнем случае за целую зиму хоть три письма. А то ни одного. Это очень плохо.

– Ага! Понимаю! – вдруг догадался Вовка. – Значит, вы приехали прямо с зимовки, да?

Незнакомец ничего не ответил.

А Петя со свойственной ему настойчивостью продолжал:

– Хорошо, хоть отец прислал Кирилке такой замечательный портфель. А то знаете, как ему было плохо без портфеля!

У незнакомца в глазах мелькнуло изумление. И вообще он казался совсем сбитым с толку.

– Что за портфель? – пробормотал он.

Вовка прищёлкнул языком:

– Ещё какой! Вот увидите.

– А тётка у него очень плохая, – снова начал Петя.

– Эге, – подтвердил Вовка, – сущая ведьма, а не тётка. И дерётся. Кирилка сказал…

– Уж если Кирилка где, так на почте! – с твёрдостью в голосе закончил свою мысль Петя.

– Раз так, пошли на почту, – сказал незнакомец с Севера. По мере того как мальчики говорили, выражение лица у него становилось всё мрачнее и мрачнее и лоб перерезала глубокая морщина.

Но и на почте Кирилки не было. Не было его и в том сарайчике, где обычно ночевал Тяпка и куда Кирилка любил захаживать, чтобы поиграть со щенком. Впрочем, самого щенка в сарайчике они тоже не нашли.

Потом Вова и Петя со своим новым знакомым на всякий случай сбегали в школу.

Затем снова отправились к Кирилкиному дому.

И снова к Вовке.

И снова на почту.

И даже в клубе, куда ходить было совершенно бесполезно, они тоже побывали.

И всё равно Кирилки нигде не было.

Тут Вовка набрал полон рот воздуха, отчего щёки у него стали в два раза толще, затем он этот воздух выдохнул и проговорил, переводя глаза с Пети на нового знакомого:

– Уж не знаю, куда ещё идти.

– Давайте думать, какие места бывают, – сказал Петя.

И они остановились посреди улицы и принялись думать.

…А чайнику в этот день окончательно не везло. Он опять стоял на керосинке, и опять сердито кипел, и опять фыркал, и выходил из себя, и опять его крышка подскакивала и дребезжала, и мама опять не обращала на него ни малейшего внимания.